– Я получу Никки? Черт побери, Нейл, я Никки или нет?
Он покачал головой, сказал «нет», поднял ладонь и объяснил свои планы насчет нее.
Она слушала внимательно, накручивая на палец платиново-белокурую прядь, закусывая пухлую нижнюю губу, не спуская с него выпуклых голубых глаз.
В его объяснении все выглядело заманчиво. Нет, она не Никки. У него для нее есть что-то куда лучше. Новый фильм.
Особенный. Который действительно создаст ей репутацию серьезной актрисы.
– А сценарий у тебя есть? – взволнованно воскликнула она, когда он замолчал.
Он улыбнулся про себя. Клюнула!
– Практически есть. Во всяком случае, такой, что любая актриса здесь нос бы себе отрезала, лишь бы сыграть эту роль.
Она облизнула сладострастные губы, стараясь сохранить хладнокровие, но не сумела совладать с голодной дрожью в голосе, когда спросила:
– И съемки начнутся?
– Как только я кончу «Людей улицы».
Ее взгляд стал еще более сосредоточенным. Не дурачит ли он ее? Сорит обещаниями, чтобы выбраться из ловушки.
– А почему я не могу сначала сняться в «Людях улицы»? – спросила она грозно.
– Ты что – ничего не поняла? Это все погубит!
– Обещаешь мне журавля в небе! – В ее голосе появилась злость.
– Я тебе обещаю, дорогая моя, возможность покончить с ролями сексуальнейшей дуры года, возможность стать серьезной актрисой. – Она словно задумалась, и он воспользовался случаем добавить. – И хочу получить видеопленку, на которой мы вместе.
Я не допущу, чтобы ты командовала. Ты отдаешься в мое полное распоряжение, и я сделаю тебя самой популярной актрисой – понимаешь? – актрисой! Когда я кончу возиться с тобой, все они примчатся с контрактами высунув языки.
– А где гарантия, что ты не врешь? – спросила она быстро. – Звучит все отлично, но я не дура.
– Я тебя никогда дурой и не считал. Видишь ли, дорогая моя, я готов подписать с тобой контракт. Оливер Истерн договорится об условиях с твоим агентом. Но не жадничай – тебе этот фильм нужен куда больше, чем мне. – Он помолчал. – И никаких сообщений для прессы, пока я не скажу. Ясно?
Она пожевала нижнюю губу и кивнула.
– Видеопленку я хочу получить в тот день, когда ты подпишешь контракт. И никаких штучек, Джина. Никаких копий. Потому, что, когда мы начнем съемки, я смогу тебя сделать, но и уничтожить.
– Давай приляжем, Нийл, – промурлыкала она, возбужденная его властностью.
– Давай не приляжем, – ответил он жестко. – С этой минуты отношения между нами чисто деловые. Ты поняла?
Монтана стащила ковбойские сапоги и позвонила киномеханику.
– Прокрути эти пробы для меня еще раз, Джефф.
– Сию минуту, миссис Грей.
Она откинулась в кресле, чтобы еще раз посмотреть четырех актеров, с которыми работала как режиссер. Четыре актера. Все разные. Во всех что-то есть. Но завораживал ее Бадди Хадсон. Как актер он не был лучшим. Далеко нет, но в нем было то экранное обаяние, которое она ощутила с самого начала, и это она помогла ему раскрыться.
Она задумчиво закурила в темноте сигарету. Больше всего ей хотелось поделиться своим открытием с Нийлом. В такой момент им следует быть вместе. Но когда она позвала его посмотреть пробы, он сослался на деловое свидание. Какое свидание? Она не собиралась его расспрашивать, а он не потрудился объяснить сам.
Ее лоб пересекла морщина. Что-то менялось в их браке. Что-то, над чем у нее не было власти, и это ей особенно не нравилось.
Они всегда были так близки, но вдруг между ними возникла пропасть, и объединял их только фильм. Морщина стала глубже.
Может быть, напряжение первой совместной работы? Подготовка съедает почти всю ее энергию. Возможно, Нийл ощущает то же. Но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что причина не в этом. Совместная работа должна была бы сблизить их, а не разъединить. Она сердито погасила окурок. Пожалуй, пришло время для долгого разговора.
Образ Бадди Хадсона двигался на экране. Нет, в нем правда есть главное. Магнетизм. Как она заметила в тот день, когда он хитростью прорвался к ней в кабинет. Он должен сыграть Винни.
Решение принято. Теперь остается только убедить Оливера и Нийла.
Глава 26
Наконец пришли компьютерные справки о семействе Эндрюс.
Леон Розмонт внимательно их изучил. Сведений было мало, однако среди них нашлось одно многозначительное – дата их свадьбы: 1946 год, Барстоу, Калифорния, а о Деке Эндрюсе – ничего.
Он немедленно запросил копию брачного свидетельства. Если уж искать какую-то зацепку, то можно попробовать с самого начала.
А пока подошел день рождения Милли, и она устроила семейное торжество. И подняла содом на кухне, жаря отбивные, готовя кур и творя свой специальный салат. Леон приятно удивил ее, явившись с огромным клубничным тортом. Но она, на случай, если он позабыл бы, уже напекла печенья с шоколадной начинкой, при виде которого у него чуть слезы на глаза не навернулись.
Он объедался, пока ее многочисленные племянники и племянницы загружали стерео пластинками Джексона, а взрослые требовали Джеймса Брауна. Танцы, смех, добродушное веселье – он давно уже не проводил такого вечера.
– Я мою, ты вытираешь, – скомандовала Милли.
– А может, ты будешь мыть и вытирать? – отпарировал Леон.
– У, лентяй! – воскликнула она, и лицо ее осветилось нежностью. – Оторви толстый зад от кресла и марш на кухню!
– Кто тебе моет посуду и стирает? – требовательно спросила Джой.
– Уборщица приходит.
– А? – Она задумчиво погрызла большой палец. – Хочешь, я буду у тебя убираться? Сбережешь доллар-другой.
Он не хотел сберегать доллар-другой. Он хотел найти выход из этой нелепой ситуации.
Они виделись – если это было подходящим словом – уже два месяца. Он много для нее сделал. Устроил продавщицей мороженого в кинотеатре. Переселил в приличный пансион. Внушил ей чувство собственного достоинства. А взамен она дарила ему свою юность и удивительные эрекции. С ней он чувствовал себя двадцатидвухлетним, и некоторое время это было очень приятно. Но теперь она завела разговор о том, чтобы убираться у него и стирать, и он понял, что пришло время перевернуть эту страницу. Так будет правильнее для них обоих.
– Джой, – сказал он ласково, – тебе иногда не хочется иметь друзей своего возраста?
– Не-а! – ответила она блаженно. – Так и ты ведь не такой уж дед, если на то пошло. Ты же ровесник Пола Ньюмена. – Она только что двадцать восемь раз посмотрела «Буча Кэссиди», который шел в кинотеатре, где она работала, и упоминала Пола Ньюмена со второго слова на третье.
– Мне кажется, – сказал он ровным голосом, – что теперь, когда мы вернули тебя на правильные рельсы…
– Какие такие рельсы? Я что – хреновый поезд?
– Ты понимаешь, о чем я, – произнес он спокойно. – И не ругайся.
– Ну ладно, – объявила она, отчаянно стараясь переменить тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Он покачал головой, сказал «нет», поднял ладонь и объяснил свои планы насчет нее.
Она слушала внимательно, накручивая на палец платиново-белокурую прядь, закусывая пухлую нижнюю губу, не спуская с него выпуклых голубых глаз.
В его объяснении все выглядело заманчиво. Нет, она не Никки. У него для нее есть что-то куда лучше. Новый фильм.
Особенный. Который действительно создаст ей репутацию серьезной актрисы.
– А сценарий у тебя есть? – взволнованно воскликнула она, когда он замолчал.
Он улыбнулся про себя. Клюнула!
– Практически есть. Во всяком случае, такой, что любая актриса здесь нос бы себе отрезала, лишь бы сыграть эту роль.
Она облизнула сладострастные губы, стараясь сохранить хладнокровие, но не сумела совладать с голодной дрожью в голосе, когда спросила:
– И съемки начнутся?
– Как только я кончу «Людей улицы».
Ее взгляд стал еще более сосредоточенным. Не дурачит ли он ее? Сорит обещаниями, чтобы выбраться из ловушки.
– А почему я не могу сначала сняться в «Людях улицы»? – спросила она грозно.
– Ты что – ничего не поняла? Это все погубит!
– Обещаешь мне журавля в небе! – В ее голосе появилась злость.
– Я тебе обещаю, дорогая моя, возможность покончить с ролями сексуальнейшей дуры года, возможность стать серьезной актрисой. – Она словно задумалась, и он воспользовался случаем добавить. – И хочу получить видеопленку, на которой мы вместе.
Я не допущу, чтобы ты командовала. Ты отдаешься в мое полное распоряжение, и я сделаю тебя самой популярной актрисой – понимаешь? – актрисой! Когда я кончу возиться с тобой, все они примчатся с контрактами высунув языки.
– А где гарантия, что ты не врешь? – спросила она быстро. – Звучит все отлично, но я не дура.
– Я тебя никогда дурой и не считал. Видишь ли, дорогая моя, я готов подписать с тобой контракт. Оливер Истерн договорится об условиях с твоим агентом. Но не жадничай – тебе этот фильм нужен куда больше, чем мне. – Он помолчал. – И никаких сообщений для прессы, пока я не скажу. Ясно?
Она пожевала нижнюю губу и кивнула.
– Видеопленку я хочу получить в тот день, когда ты подпишешь контракт. И никаких штучек, Джина. Никаких копий. Потому, что, когда мы начнем съемки, я смогу тебя сделать, но и уничтожить.
– Давай приляжем, Нийл, – промурлыкала она, возбужденная его властностью.
– Давай не приляжем, – ответил он жестко. – С этой минуты отношения между нами чисто деловые. Ты поняла?
Монтана стащила ковбойские сапоги и позвонила киномеханику.
– Прокрути эти пробы для меня еще раз, Джефф.
– Сию минуту, миссис Грей.
Она откинулась в кресле, чтобы еще раз посмотреть четырех актеров, с которыми работала как режиссер. Четыре актера. Все разные. Во всех что-то есть. Но завораживал ее Бадди Хадсон. Как актер он не был лучшим. Далеко нет, но в нем было то экранное обаяние, которое она ощутила с самого начала, и это она помогла ему раскрыться.
Она задумчиво закурила в темноте сигарету. Больше всего ей хотелось поделиться своим открытием с Нийлом. В такой момент им следует быть вместе. Но когда она позвала его посмотреть пробы, он сослался на деловое свидание. Какое свидание? Она не собиралась его расспрашивать, а он не потрудился объяснить сам.
Ее лоб пересекла морщина. Что-то менялось в их браке. Что-то, над чем у нее не было власти, и это ей особенно не нравилось.
Они всегда были так близки, но вдруг между ними возникла пропасть, и объединял их только фильм. Морщина стала глубже.
Может быть, напряжение первой совместной работы? Подготовка съедает почти всю ее энергию. Возможно, Нийл ощущает то же. Но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что причина не в этом. Совместная работа должна была бы сблизить их, а не разъединить. Она сердито погасила окурок. Пожалуй, пришло время для долгого разговора.
Образ Бадди Хадсона двигался на экране. Нет, в нем правда есть главное. Магнетизм. Как она заметила в тот день, когда он хитростью прорвался к ней в кабинет. Он должен сыграть Винни.
Решение принято. Теперь остается только убедить Оливера и Нийла.
Глава 26
Наконец пришли компьютерные справки о семействе Эндрюс.
Леон Розмонт внимательно их изучил. Сведений было мало, однако среди них нашлось одно многозначительное – дата их свадьбы: 1946 год, Барстоу, Калифорния, а о Деке Эндрюсе – ничего.
Он немедленно запросил копию брачного свидетельства. Если уж искать какую-то зацепку, то можно попробовать с самого начала.
А пока подошел день рождения Милли, и она устроила семейное торжество. И подняла содом на кухне, жаря отбивные, готовя кур и творя свой специальный салат. Леон приятно удивил ее, явившись с огромным клубничным тортом. Но она, на случай, если он позабыл бы, уже напекла печенья с шоколадной начинкой, при виде которого у него чуть слезы на глаза не навернулись.
Он объедался, пока ее многочисленные племянники и племянницы загружали стерео пластинками Джексона, а взрослые требовали Джеймса Брауна. Танцы, смех, добродушное веселье – он давно уже не проводил такого вечера.
– Я мою, ты вытираешь, – скомандовала Милли.
– А может, ты будешь мыть и вытирать? – отпарировал Леон.
– У, лентяй! – воскликнула она, и лицо ее осветилось нежностью. – Оторви толстый зад от кресла и марш на кухню!
– Кто тебе моет посуду и стирает? – требовательно спросила Джой.
– Уборщица приходит.
– А? – Она задумчиво погрызла большой палец. – Хочешь, я буду у тебя убираться? Сбережешь доллар-другой.
Он не хотел сберегать доллар-другой. Он хотел найти выход из этой нелепой ситуации.
Они виделись – если это было подходящим словом – уже два месяца. Он много для нее сделал. Устроил продавщицей мороженого в кинотеатре. Переселил в приличный пансион. Внушил ей чувство собственного достоинства. А взамен она дарила ему свою юность и удивительные эрекции. С ней он чувствовал себя двадцатидвухлетним, и некоторое время это было очень приятно. Но теперь она завела разговор о том, чтобы убираться у него и стирать, и он понял, что пришло время перевернуть эту страницу. Так будет правильнее для них обоих.
– Джой, – сказал он ласково, – тебе иногда не хочется иметь друзей своего возраста?
– Не-а! – ответила она блаженно. – Так и ты ведь не такой уж дед, если на то пошло. Ты же ровесник Пола Ньюмена. – Она только что двадцать восемь раз посмотрела «Буча Кэссиди», который шел в кинотеатре, где она работала, и упоминала Пола Ньюмена со второго слова на третье.
– Мне кажется, – сказал он ровным голосом, – что теперь, когда мы вернули тебя на правильные рельсы…
– Какие такие рельсы? Я что – хреновый поезд?
– Ты понимаешь, о чем я, – произнес он спокойно. – И не ругайся.
– Ну ладно, – объявила она, отчаянно стараясь переменить тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155