А носить Армани – это каждый дурак знает. Интересно, будет там Монтана Грей и, если будет, как к ней подступиться? «Эй… послушайте, если к понедельнику вы окончательно не решите, то придется мне подписать контракт на фильм с» Юниверсал «. Звучит неплохо – так ему показалось.
Ход мыслей нарушил резкий звонок в дверь.
На пороге стояла Шелли.
– Куда ты пропал? – набросилась она. – Я думала, что после Фрэнсис Кавендиш ты сразу же вернешься.
Без приглашения вошла в квартиру и завалилась на кровать.
Видно было, что она под кайфом. Зачем вообще он впутался?
Он не хочет возвращаться к той жизни, которую вел до Гавайев, до Ангель.
– Я нашел работу, – сказал он спокойно. – Смогу вернуть деньги, которые тебе должен.
– Когда?
– Скоро.
– На хрена мне скоро. Хочу сейчас. Почему бы тебе не отправиться и не провернуть парочку трюков? Меня ты не помнишь, Бадди, но я-то знала тебя, когда ты был одним из жеребчиков у Тряпичника. Один раз мы даже вместе работали. Каково было трахать старушек ради заработка?
Отвратительное чувство растеклось по всему его нутру.
Торчащая потаскуха.
Торчащая потаскуха, которая говорит правду.
Господи, когда же наконец ему повезет! Когда же наконец хоть что-то в его жизни пойдет так, как надо!
Когда Монтана вернулась с пляжа, уже вечерело. Настроение у нее было такое же, как у ребенка, прогулявшего школу. В офис она решила не возвращаться, поехала прямо домой, вымыла длинные черные волосы и смыла под душем с тела песок и морскую соль. Потом, закутавшись в белый махровый халат, позвонила Инге узнать, не произошло ли чего, пока ее не было.
– Ничего особенного, – ответила секретарша. – Около трех позвонил мистер Грей и просил передать, что задерживается и потому увидит вас уже вечером на приеме.
– Где он?
– Не сказал.
Нийл теперь даже и не утруждает себя являться домой. Ее мучило искушение не пойти на банкет. Но потом она сочла, что Джордж Ланкастер подумает, будто ее напугал, а если она хочет, чтобы с ней считались, так надо показать это с самого начала.
И пусть не думает, будто может делать с ее сценарием все что вздумается. Она намерена быть на съемках каждый божий день.
Мистер Ланкастер просто вынужден будет примириться с тем фактом, что не все женщины без чувств падают к его ногам.
Она включила стерео, поставила кассету Эла Грина и решила, что должна выглядеть так, чтобы вызвать на приеме сенсацию.
Так, чтобы Джордж Настоящий мужчина Ланкастер надолго запомнил.
Устроившись в бунгало номер 9 отеля» Беверли-Хиллз «, Памела Лондон лежала на раскладном массажном столе и наслаждалась, пока крепкие мужские пальцы колдовали над ее телом.
– Я слышала, что вы хороши, – томно сказала она, – но вы, оказывается, прямо виртуоз.
– Хм… спасибо, миссис Ланкастер, – растягивая слова, проговорил Рон Гордино. – Я обычно посылаю кого-нибудь из своих парнишек, но когда Карен сказала, что это…хм…для вас, я решил пойти сам.
– Никогда не посылайте парнишек делать мужскую работу! – игриво заметила Памела.
– Мне бы и в голову не пришло, миссис Ланкастер.
– Не называйте меня так. Достаточно миз Лондон.
« А как насчет Памелы? – подумал он. – Уж будь уверена, что сегодня вечером на приеме я не буду звать тебя миссис Ланкастер или миз Лондон «. Элейн сдержала обещание и пригласила его.
Она застонала, когда он впился пальцами в жировую складку вокруг ее талии. Совсем неплоха для такой старой бабы, ей, должно быть, не меньше пятидесяти пяти. Но если ты третья в списке самых богатых женщин в Америке, можно себе позволить сохранить хорошую форму.
А что, подумал он, было бы, выдай он ей свой» особый» массаж? Не устояла бы, как и все другие матроны из Беверли-Хиллз?
Большинство из них были такими доступными. Клади их на стол без нарядов и украшений – без всяких ярлыков и этикеток. Легко нажал здесь, легко нажал там, и они твои.
Но как раз когда он думал, решиться или нет, с шумом влетел Джордж Ланкастер.
Не обращая на Рона внимания, он звучно шлепнул Памелу по едва прикрытой заднице и спросил:
– Как делишки, старая ведьма?
Она хрипло рассмеялась.
– Не так уж плохо, лягушачья морда.
– Все прихорашиваешься для вечеринки?
– Полагаю, выбора у нас нет: идти надо. Я даже не знакома с этими Конти.
– Ну так что? Раз они платят. Если не понравится, махнем с компашкой к Часену.
– Отличная мысль.
– Эй, ты! – сказал Джордж, наконец заметив Рона Гордино. – Когда разделаешься с моей половиной, можешь мной заняться.
Джина Джермейн была надушена, напудрена и причесана безупречно. Но для приема еще не оделась. На ней было легкое неглиже и черное белье – открытый лифчик с глубоким вырезом, крохотные трусики и тонкие черные чупки – «паутинка» на кружевном поясе.
У Джины Джермейн было три горничные, которые у нее же в доме и жили, но, когда в дверь позвонили, она сама пошла открывать, потому что на ночь всех троих отпустила.
– Привет, Нийл, – прошептала она нежно. – Ты очень элегантен.
У себя на работе он переоделся в темно-фиолетовый смокинг, черную шелковую водолазку и черные брюки. Думал он исключительно о приеме.
– Спасибо, – бросил он в ответ, пытаясь не замечать, что она полуголая. – Кассета у тебя?
– Конечно же, у меня, – ответила она с видом оскорбленной добродетели. – Уговор есть уговор, разве не так?
Повернулась и повела его в гостиную, выдержанную в слишком уж розовых тонах.
– Я не могу задерживаться, Джина. Не хочу опаздывать. Ты мне только отдай кассету.
– Может, что-нибудь выпьешь? – Она протянула ему в хрустальном стакане «бурбон»с кубиками льда. – Ты ведь это любишь?
Он машинально взял виски, забыв, что с пяти часов уже пропустил три стаканчика – или даже четыре.
– Я так рада, что мы подписали контракт, – проворковала она. – А сколько ждать придется, прежде чем мы сможем… ну, ты знаешь… проговориться о нем?
Он нахмурился.
– Мы не сможем. Ни в коем случае. Никому. Ты ведь понимаешь это, не так ли?
– Ты приводишь меня в возбуждение, когда бываешь таким настойчивым, – промурлыкала она.
– Вперед, моя милая, мы только актер и режиссер.
– Актриса, – поправила она.
– Актриса, – уступил он. – Где кассета?
– Идем. – Она взяла его за руку, обволакивая ароматом «Татьяны». Ему оставалось только надеяться, что душистый запах не пристанет к его одежде.
– Это моя игровая, – объявила она, введя его в огромную комнату, где все стены, каждый их дюйм, были увешаны забранными в рамочки обложками из журналов с ее фотографиями. И еще комната была уставлена игровыми автоматами – начиная от китайского бильярда и кончая последней новинкой видеокомпьютерных игр. – Люблю побаловаться, – уточнила она, хотя нужды в том не было.
– Кассету, Джина.
– Сейчас, сейчас. – Она нажала кнопку, и он, не успев ничего сказать, увидел себя на гигантском видеоэкране во всей красе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Ход мыслей нарушил резкий звонок в дверь.
На пороге стояла Шелли.
– Куда ты пропал? – набросилась она. – Я думала, что после Фрэнсис Кавендиш ты сразу же вернешься.
Без приглашения вошла в квартиру и завалилась на кровать.
Видно было, что она под кайфом. Зачем вообще он впутался?
Он не хочет возвращаться к той жизни, которую вел до Гавайев, до Ангель.
– Я нашел работу, – сказал он спокойно. – Смогу вернуть деньги, которые тебе должен.
– Когда?
– Скоро.
– На хрена мне скоро. Хочу сейчас. Почему бы тебе не отправиться и не провернуть парочку трюков? Меня ты не помнишь, Бадди, но я-то знала тебя, когда ты был одним из жеребчиков у Тряпичника. Один раз мы даже вместе работали. Каково было трахать старушек ради заработка?
Отвратительное чувство растеклось по всему его нутру.
Торчащая потаскуха.
Торчащая потаскуха, которая говорит правду.
Господи, когда же наконец ему повезет! Когда же наконец хоть что-то в его жизни пойдет так, как надо!
Когда Монтана вернулась с пляжа, уже вечерело. Настроение у нее было такое же, как у ребенка, прогулявшего школу. В офис она решила не возвращаться, поехала прямо домой, вымыла длинные черные волосы и смыла под душем с тела песок и морскую соль. Потом, закутавшись в белый махровый халат, позвонила Инге узнать, не произошло ли чего, пока ее не было.
– Ничего особенного, – ответила секретарша. – Около трех позвонил мистер Грей и просил передать, что задерживается и потому увидит вас уже вечером на приеме.
– Где он?
– Не сказал.
Нийл теперь даже и не утруждает себя являться домой. Ее мучило искушение не пойти на банкет. Но потом она сочла, что Джордж Ланкастер подумает, будто ее напугал, а если она хочет, чтобы с ней считались, так надо показать это с самого начала.
И пусть не думает, будто может делать с ее сценарием все что вздумается. Она намерена быть на съемках каждый божий день.
Мистер Ланкастер просто вынужден будет примириться с тем фактом, что не все женщины без чувств падают к его ногам.
Она включила стерео, поставила кассету Эла Грина и решила, что должна выглядеть так, чтобы вызвать на приеме сенсацию.
Так, чтобы Джордж Настоящий мужчина Ланкастер надолго запомнил.
Устроившись в бунгало номер 9 отеля» Беверли-Хиллз «, Памела Лондон лежала на раскладном массажном столе и наслаждалась, пока крепкие мужские пальцы колдовали над ее телом.
– Я слышала, что вы хороши, – томно сказала она, – но вы, оказывается, прямо виртуоз.
– Хм… спасибо, миссис Ланкастер, – растягивая слова, проговорил Рон Гордино. – Я обычно посылаю кого-нибудь из своих парнишек, но когда Карен сказала, что это…хм…для вас, я решил пойти сам.
– Никогда не посылайте парнишек делать мужскую работу! – игриво заметила Памела.
– Мне бы и в голову не пришло, миссис Ланкастер.
– Не называйте меня так. Достаточно миз Лондон.
« А как насчет Памелы? – подумал он. – Уж будь уверена, что сегодня вечером на приеме я не буду звать тебя миссис Ланкастер или миз Лондон «. Элейн сдержала обещание и пригласила его.
Она застонала, когда он впился пальцами в жировую складку вокруг ее талии. Совсем неплоха для такой старой бабы, ей, должно быть, не меньше пятидесяти пяти. Но если ты третья в списке самых богатых женщин в Америке, можно себе позволить сохранить хорошую форму.
А что, подумал он, было бы, выдай он ей свой» особый» массаж? Не устояла бы, как и все другие матроны из Беверли-Хиллз?
Большинство из них были такими доступными. Клади их на стол без нарядов и украшений – без всяких ярлыков и этикеток. Легко нажал здесь, легко нажал там, и они твои.
Но как раз когда он думал, решиться или нет, с шумом влетел Джордж Ланкастер.
Не обращая на Рона внимания, он звучно шлепнул Памелу по едва прикрытой заднице и спросил:
– Как делишки, старая ведьма?
Она хрипло рассмеялась.
– Не так уж плохо, лягушачья морда.
– Все прихорашиваешься для вечеринки?
– Полагаю, выбора у нас нет: идти надо. Я даже не знакома с этими Конти.
– Ну так что? Раз они платят. Если не понравится, махнем с компашкой к Часену.
– Отличная мысль.
– Эй, ты! – сказал Джордж, наконец заметив Рона Гордино. – Когда разделаешься с моей половиной, можешь мной заняться.
Джина Джермейн была надушена, напудрена и причесана безупречно. Но для приема еще не оделась. На ней было легкое неглиже и черное белье – открытый лифчик с глубоким вырезом, крохотные трусики и тонкие черные чупки – «паутинка» на кружевном поясе.
У Джины Джермейн было три горничные, которые у нее же в доме и жили, но, когда в дверь позвонили, она сама пошла открывать, потому что на ночь всех троих отпустила.
– Привет, Нийл, – прошептала она нежно. – Ты очень элегантен.
У себя на работе он переоделся в темно-фиолетовый смокинг, черную шелковую водолазку и черные брюки. Думал он исключительно о приеме.
– Спасибо, – бросил он в ответ, пытаясь не замечать, что она полуголая. – Кассета у тебя?
– Конечно же, у меня, – ответила она с видом оскорбленной добродетели. – Уговор есть уговор, разве не так?
Повернулась и повела его в гостиную, выдержанную в слишком уж розовых тонах.
– Я не могу задерживаться, Джина. Не хочу опаздывать. Ты мне только отдай кассету.
– Может, что-нибудь выпьешь? – Она протянула ему в хрустальном стакане «бурбон»с кубиками льда. – Ты ведь это любишь?
Он машинально взял виски, забыв, что с пяти часов уже пропустил три стаканчика – или даже четыре.
– Я так рада, что мы подписали контракт, – проворковала она. – А сколько ждать придется, прежде чем мы сможем… ну, ты знаешь… проговориться о нем?
Он нахмурился.
– Мы не сможем. Ни в коем случае. Никому. Ты ведь понимаешь это, не так ли?
– Ты приводишь меня в возбуждение, когда бываешь таким настойчивым, – промурлыкала она.
– Вперед, моя милая, мы только актер и режиссер.
– Актриса, – поправила она.
– Актриса, – уступил он. – Где кассета?
– Идем. – Она взяла его за руку, обволакивая ароматом «Татьяны». Ему оставалось только надеяться, что душистый запах не пристанет к его одежде.
– Это моя игровая, – объявила она, введя его в огромную комнату, где все стены, каждый их дюйм, были увешаны забранными в рамочки обложками из журналов с ее фотографиями. И еще комната была уставлена игровыми автоматами – начиная от китайского бильярда и кончая последней новинкой видеокомпьютерных игр. – Люблю побаловаться, – уточнила она, хотя нужды в том не было.
– Кассету, Джина.
– Сейчас, сейчас. – Она нажала кнопку, и он, не успев ничего сказать, увидел себя на гигантском видеоэкране во всей красе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155