Проулок был темным, в нем воняло гниющими отбросами. Дек шел за насвистывающей женщиной. Ее танкетки громко стучали.
Девки. Шлюхи. Проститутки.
Женщины.
Все одинаковы. Все живут только для одного.
Жадные цепкие лапы. Расслабленные похотливые тела.
Джой была другой. Она никогда не смотрела на него как просто на еще одного Джона. Джой по-настоящему его любила.
Джой…
Первый удар пришелся ему по уху и свалил его на землю, а там его ждал удар в живот кованым носком сапога. Он даже не знал, что бывает такая боль. Он попытался свернуться в клубок, но тут изо рта у него хлынула рвота, принеся с собой стремительно нарастающую ярость, такую же сокрушительную, как пинки, обрушивающиеся на его скорченное тело.
– Давай, забери деньги и чешем отсюда, – услышал он голос шлюхи.
И тут же грубые руки начали рвать его куртку, нашаривая бумажник, пачку долларов – ну что-нибудь.
Они поймали его врасплох, как те двое в Нью-Йорке. Но тем он показал, верно? Ну, и эти получат то же.
С внезапным пронзительным воплем он сделал бросок, обхватил ноги, дернул, стараясь опрокинуть.
Что-то свалилось на него. Он услышал короткое ругательство, а потом приглушенный смех, но тут его голова словно взорвалась, и все кануло в черноту.
Машина произвела на Джой впечатление. Она расплылась до ушей от восторга, когда он заехал за ней через час после того, как она заявила, что хочет прокатиться.
Это был черный «Комара»: влезть в него и завести мотор, закоротив проводку, было парой пустяков. Только бы владелец не вздумал отправиться куда-нибудь на ночь глядя. А так, если Джой не захочет задержаться в Атлантик-Сити надолго, он вернет «Камаро» на стоянку задолго до утра, и никто ничего не узнает. Особенно если он подольет бензина перед тем, как поставить машину обратно.
– Умере-еть! – воскликнула Джой, оглядывая машину, прежде чем забраться внутрь. – Какой умный ковбой!
Он почувствовал себя просто великаном. Кто когда прежде называл его умным?
Летели они в Атлантик-Сити как сумасшедшие – Джой смеялась, визжала и требовала, чтобы он гнал быстрее и быстрее. А приехав, они пошли не на пляж, а в ярко освещенное казино, где Джой, раскрасневшись от волнения, скармливала монеты одну за другой в голодные игровые автоматы.
А потом она захотела остаться.
– Сними нам номер, – прошептала она. – Я хочу потрахаться с тобой в Атлантик-Сити.
Он с тревогой думал о том, что машину надо вернуть на стоянку до утра. Да и родителей он не предупредил, что не придет ночевать. Объяснить все это Джой он не осмелился – она только посмеется над ним, а этого он не выносил больше.
– Я оставаться не хочу, – заявил он категорично.
– Ну, и не оставайся, а я останусь. Мне тут нравится, – ответила она весело. – Завтра меня кто-нибудь подвезет.
Ему не хотелось оставлять ее, но выбора не было, а потому он попрощался с ней на тротуаре в три ночи и увидел, как она, покачивая бедрами, возвращается в казино.
В Филадельфию она вернулась только через полтора месяца. Все это время он просто с ума сходил. Два раза крал машины и уезжал в Атлантик-Сити искать ее, но не нашел.
Он жил ожиданием ее возвращения, а когда она вернулась – очень бледная, с синяками под покрасневшими глазами, – он схватил ее за плечи и тряс, спрашивая, где она пропадала.
– А иди ты! – бормотала она. – Ты мне не хозяин. Я могу делать что хочу.
– Нет, если ты моя жена, так не можешь! – закричал он, вне себя от жгучей ревности. – Я хочу жениться на тебе, Джой. Я хочу о тебе заботиться. И мы всегда будем вместе.
Шесть недель ее использовали мужчины, как им хотелось. Собственно, ее все время используют мужчины, как им хочется. Она устала, ее тошнило, ей стало невмоготу от одного и того же, одного и того же. Ей опротивела жизнь вообще и ее собственная жизнь в частности.
Дек Эндрюс настоящий псих, но он вроде бы привязался к ней.
– Ладно, командир, – сказала она устало. – Назначай день.
Голоса. Где-то далеко.
Вот-вот вырвет. И пахнет рвотой.
Он открыл глаза, и в лицо ему ударил луч фонарика. Он невольно застонал.
– Ничего-ничего. Сейчас подъедет «скорая», – объявил дюжий полицейский, наклоняясь над ним.
Одежда у него была вся в рвоте. И, не проверяя, он знал, что денег, которые лежали во внутреннем кармане, там больше нет.
– Сколько их было? – спросил полицейский.
Машинально он проверил руки, потом ноги. Вроде бы ничего не сломано, хотя все болит.
– Что? – пробормотал он. На губах у него запеклась кровь.
Он различил несколько зевак в сумраке проулка, где он лежал на земле.
– Сколько их было? – повторил полицейский.
Пошатываясь, он поднялся на ноги.
– На меня не нападали, – сказал он. – Налился… Наверное, упал. И «скорая» мне не нужна. У меня все нормально.
– Хватит врать! – рявкнул полицейский. – Тебя выпотрошили, и я хочу знать кто. , – Нет, сэр. Меня – нет. – Он заковылял прочь. – Напился и упал.
– Черт подери! – сердито воскликнул полицейский. – В следующий раз я тебя так и оставлю валяться!
Дек продолжал идти. Чем раньше он подальше уберется» от полицейского, тем лучше. Пикапчик он оставил в нескольких кварталах отсюда, ключи – в ботинке вместе с большей частью его денег. К счастью, он давно набрался мудрости не ходить по улицам, держа деньги там, где их сразу будут искать. Подонки нашли только пятьдесят долларов, которые лежали во внутреннем кармане куртки. А главную добычу упустили – пятьсот долларов бумажками по пятьдесят. Все заработанные в нью-йоркской гостинице за вычетом тех, которые ушли на пикапчик.
Его душил гнев. На себя – зато, что угодил в такую дурацкую ловушку. На жадную шлюху. На ее сообщника, который, наверное, воображает себя умным.
Умный здесь Дек Эндрюс. Ему сошло с рук убийство.
Он подошел к пикапчику и злобно пнул шину.
Они за это заплатят. Он слышал, как они смеялись, когда у него темнело в голове. Над ним смеялись.
Они за это заплатят. У него хватит времени разделаться с ними, а потом снова в путь.
Глава 17
Через три дня после того, как Элейн ее попросила, Мэрли, верная подруга, достала сценарий. Утром она позвонила Элейн и объяснила, как нелегко это было. Элейн возликовала. Двадцать минут спустя она уже подъехала к сногсшибательному особняку Мэрли на Родео-драйв, где несколько садовников-мексиканцев трудились над безупречным газоном. Еще один мексиканец открыл дверь.
– Тебе следует повесить вывеску: «Рабочее общежитие нелегальных иммигрантов», – засмеялась Элейн.
Мэрли улыбнулась.
– Никто из них не знает ни единого английского слова. Это чудесно. Такая мирная обстановка.
– Могу представить! – прожурчала Элейн, следуя за подругой в огромную гостиную, где над мраморным камином висел подлинный Пикассо, а стены украшали смесь всяких других подлинников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Девки. Шлюхи. Проститутки.
Женщины.
Все одинаковы. Все живут только для одного.
Жадные цепкие лапы. Расслабленные похотливые тела.
Джой была другой. Она никогда не смотрела на него как просто на еще одного Джона. Джой по-настоящему его любила.
Джой…
Первый удар пришелся ему по уху и свалил его на землю, а там его ждал удар в живот кованым носком сапога. Он даже не знал, что бывает такая боль. Он попытался свернуться в клубок, но тут изо рта у него хлынула рвота, принеся с собой стремительно нарастающую ярость, такую же сокрушительную, как пинки, обрушивающиеся на его скорченное тело.
– Давай, забери деньги и чешем отсюда, – услышал он голос шлюхи.
И тут же грубые руки начали рвать его куртку, нашаривая бумажник, пачку долларов – ну что-нибудь.
Они поймали его врасплох, как те двое в Нью-Йорке. Но тем он показал, верно? Ну, и эти получат то же.
С внезапным пронзительным воплем он сделал бросок, обхватил ноги, дернул, стараясь опрокинуть.
Что-то свалилось на него. Он услышал короткое ругательство, а потом приглушенный смех, но тут его голова словно взорвалась, и все кануло в черноту.
Машина произвела на Джой впечатление. Она расплылась до ушей от восторга, когда он заехал за ней через час после того, как она заявила, что хочет прокатиться.
Это был черный «Комара»: влезть в него и завести мотор, закоротив проводку, было парой пустяков. Только бы владелец не вздумал отправиться куда-нибудь на ночь глядя. А так, если Джой не захочет задержаться в Атлантик-Сити надолго, он вернет «Камаро» на стоянку задолго до утра, и никто ничего не узнает. Особенно если он подольет бензина перед тем, как поставить машину обратно.
– Умере-еть! – воскликнула Джой, оглядывая машину, прежде чем забраться внутрь. – Какой умный ковбой!
Он почувствовал себя просто великаном. Кто когда прежде называл его умным?
Летели они в Атлантик-Сити как сумасшедшие – Джой смеялась, визжала и требовала, чтобы он гнал быстрее и быстрее. А приехав, они пошли не на пляж, а в ярко освещенное казино, где Джой, раскрасневшись от волнения, скармливала монеты одну за другой в голодные игровые автоматы.
А потом она захотела остаться.
– Сними нам номер, – прошептала она. – Я хочу потрахаться с тобой в Атлантик-Сити.
Он с тревогой думал о том, что машину надо вернуть на стоянку до утра. Да и родителей он не предупредил, что не придет ночевать. Объяснить все это Джой он не осмелился – она только посмеется над ним, а этого он не выносил больше.
– Я оставаться не хочу, – заявил он категорично.
– Ну, и не оставайся, а я останусь. Мне тут нравится, – ответила она весело. – Завтра меня кто-нибудь подвезет.
Ему не хотелось оставлять ее, но выбора не было, а потому он попрощался с ней на тротуаре в три ночи и увидел, как она, покачивая бедрами, возвращается в казино.
В Филадельфию она вернулась только через полтора месяца. Все это время он просто с ума сходил. Два раза крал машины и уезжал в Атлантик-Сити искать ее, но не нашел.
Он жил ожиданием ее возвращения, а когда она вернулась – очень бледная, с синяками под покрасневшими глазами, – он схватил ее за плечи и тряс, спрашивая, где она пропадала.
– А иди ты! – бормотала она. – Ты мне не хозяин. Я могу делать что хочу.
– Нет, если ты моя жена, так не можешь! – закричал он, вне себя от жгучей ревности. – Я хочу жениться на тебе, Джой. Я хочу о тебе заботиться. И мы всегда будем вместе.
Шесть недель ее использовали мужчины, как им хотелось. Собственно, ее все время используют мужчины, как им хочется. Она устала, ее тошнило, ей стало невмоготу от одного и того же, одного и того же. Ей опротивела жизнь вообще и ее собственная жизнь в частности.
Дек Эндрюс настоящий псих, но он вроде бы привязался к ней.
– Ладно, командир, – сказала она устало. – Назначай день.
Голоса. Где-то далеко.
Вот-вот вырвет. И пахнет рвотой.
Он открыл глаза, и в лицо ему ударил луч фонарика. Он невольно застонал.
– Ничего-ничего. Сейчас подъедет «скорая», – объявил дюжий полицейский, наклоняясь над ним.
Одежда у него была вся в рвоте. И, не проверяя, он знал, что денег, которые лежали во внутреннем кармане, там больше нет.
– Сколько их было? – спросил полицейский.
Машинально он проверил руки, потом ноги. Вроде бы ничего не сломано, хотя все болит.
– Что? – пробормотал он. На губах у него запеклась кровь.
Он различил несколько зевак в сумраке проулка, где он лежал на земле.
– Сколько их было? – повторил полицейский.
Пошатываясь, он поднялся на ноги.
– На меня не нападали, – сказал он. – Налился… Наверное, упал. И «скорая» мне не нужна. У меня все нормально.
– Хватит врать! – рявкнул полицейский. – Тебя выпотрошили, и я хочу знать кто. , – Нет, сэр. Меня – нет. – Он заковылял прочь. – Напился и упал.
– Черт подери! – сердито воскликнул полицейский. – В следующий раз я тебя так и оставлю валяться!
Дек продолжал идти. Чем раньше он подальше уберется» от полицейского, тем лучше. Пикапчик он оставил в нескольких кварталах отсюда, ключи – в ботинке вместе с большей частью его денег. К счастью, он давно набрался мудрости не ходить по улицам, держа деньги там, где их сразу будут искать. Подонки нашли только пятьдесят долларов, которые лежали во внутреннем кармане куртки. А главную добычу упустили – пятьсот долларов бумажками по пятьдесят. Все заработанные в нью-йоркской гостинице за вычетом тех, которые ушли на пикапчик.
Его душил гнев. На себя – зато, что угодил в такую дурацкую ловушку. На жадную шлюху. На ее сообщника, который, наверное, воображает себя умным.
Умный здесь Дек Эндрюс. Ему сошло с рук убийство.
Он подошел к пикапчику и злобно пнул шину.
Они за это заплатят. Он слышал, как они смеялись, когда у него темнело в голове. Над ним смеялись.
Они за это заплатят. У него хватит времени разделаться с ними, а потом снова в путь.
Глава 17
Через три дня после того, как Элейн ее попросила, Мэрли, верная подруга, достала сценарий. Утром она позвонила Элейн и объяснила, как нелегко это было. Элейн возликовала. Двадцать минут спустя она уже подъехала к сногсшибательному особняку Мэрли на Родео-драйв, где несколько садовников-мексиканцев трудились над безупречным газоном. Еще один мексиканец открыл дверь.
– Тебе следует повесить вывеску: «Рабочее общежитие нелегальных иммигрантов», – засмеялась Элейн.
Мэрли улыбнулась.
– Никто из них не знает ни единого английского слова. Это чудесно. Такая мирная обстановка.
– Могу представить! – прожурчала Элейн, следуя за подругой в огромную гостиную, где над мраморным камином висел подлинный Пикассо, а стены украшали смесь всяких других подлинников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155