И все это видели.
Изобрази радость, Элейн.
А пошла ты на хрен, Этта!
– Кажется, я сейчас кончу от твоей коленки, . – пьяно просипела ему в ухо Карен.
– Возьми себя в руки, все смотрят, – бросил он резко, не спуская глаз с Сейди, которая занята была беседой с Шакирой и Майклом Кейнами.
– Ну и что? – невнятно бормотнула Карен.
– Уймись, вот что.
– Уймись… уймись. – Она задрала руки над головой и стала извиваться, словно в стриптизе.
– Во девка моя дает! – гаркнул Джордж и, бросив Элейн, перескочил к дочери.
И получилось, что Росс – к его неохоте – стал танцевать с Элейн. В этот самый момент рядом оказалась, отплясывая буги-вуги, та блондинка, которая утром-махала ему из «Порша». Он узнал в ней сейчас Шарон Ричмонд.
– Так у кого ты сегодня утром был? – захихикала она. – Что, застукала я тебя? – И снова захихикала. – Шучу, Элейн, шучу.
Всем же известно, что только в моем доме практикуют три зубных врача.
Ее партнер, почувствовав, что Росс взбешен, уволок ее в сторону.
Элейн сощурилась.
– Ах ты, сволочь! – прошипела она.
Оба разом покинули танцевальную площадку.
– Бег трусцой – полное дерьмо! – заметила девица в кудряшках, вульгарно икая.
– Знаешь, что я хочу? – задумчиво произнесла ее подруга, со вкусом одетая брюнетка, у которой фигура была, как у Бо Дерек. – Я бы хотела, чтобы какая-нибудь большая кинозвезда мыла мне окна.
«Блеск остроумия», – подумала Монтана.
Поскольку на музыкальную вахту заступили Рик и Фил, а после трехчасовых возлияний у всех и каждого отпустили тормоза, тут и пошло-поехало. Но только не у нее. Может, если б показался Нийл, и она бы развеселилась. А его отсутствие начинало ее тревожить. Оливер не знает, где он. Она разыскала его секретаршу, но и та ничего не знала. Стали вдруг закрадываться неприятные мысли – о том, как он водит свой «Мазерати». Гоняет. Очень уж гоняет. Не попал ли в аварию?
Как только Памела вышла из-за стола, Оливер вскочил и поспешил к Ангель.
– Это ведь вы, правда? – спросил он, наклонившись над ее креслом.
Она вздрогнула.
– Простите?
– Это вы та девушка с пляжа? Только не уверяйте меня, что я ошибся. Я знаю, что это вы.
– А…да.
– Я посылал людей, чтобы разыскать вас. Вам разве не хочется стать кинозвездой?
– Я… я… – Она подумала, что ребенок Бадди, которого она носит в себе, куда важнее восхождения к звездам.
– Нет, – ответила она.
– Нет? – переспросил он, не веря своим ушам.
– Нет, – твердо повторила она.
– В чем дело? Вы нездоровы? Никто никогда не говорит «нет» предложению стать звездой.
– А я говорю, – произнесла она тихо.
– Сейди, у нас ведь с тобой было все так здорово. Где же сбились мы с дороги?
Мы. Еще имеет наглость говорить «мы». Какой же Росс Конти себялюб, помешанный на самом себе эгоист!
Так что он еще ей такого скажет?
Она помахала Уоррену Битти и Джеку Николсону, которые, опоздав, только-только появились.
– Иногда проснусь среди ночи, – продолжал он, – и думаю про себя: почему тут не лежит Сейди? Почему нет ее рядом?
С мягким теплым телом и с дивными большими сиськами.
Этот мужик по-прежнему называет их сиськами. Прямо ей в лицо. И думает, что ей это льстит. Он что, ничего не слышал о движении феминисток и сексуальной революции? Вяжется к ней как к дуре-девке, которой зубы заговорил – и тащи в постель.
Бедный Росс. За эти долгие годы так ничему и не научился.
А он совсем разошелся.
– Я хочу тебя, Сейди, – шептал он. – Я так тебя хочу, что, если ты сунешь ко мне сейчас руку под столом, почувствуешь, как сильно я хочу.
– Желаю, чтобы меня отвезли домой, – сухо бросила Фрэнсис Кавендиш.
– Сейчас?
– Нет. Можно и завтра утром. – Она прищурила недобрые глаза. – Сию же минуту, Бадди.
– Но вечер-то как раз и начинается.
– А для нас он как раз кончается.
На какое-то мгновение он подумал, что надо бы послать ее куда подальше. В конце концов, он теперь – в «Людях улицы».
Кому нужна Фрэнсис Кавендиш? Но здравый смысл взял верх, и он решил отвезти ее домой, потом вернуться на прием, отозвать Ангель в сторону и поговорить с ней начистоту.
– Поехали, – сказал он, довольный своим решением.
– Я должна попрощаться с Конти.
На это он и рассчитывал. Пока Фрэнсис благодарила Элейн, он поспешил к столику Ангель, наклонился к ней и сказал:
– Мне надо отъехать кое-куда, но через двадцать минут я буду обратно, нам надо поговорить… и чтоб не встревали никакие охломоны. Уж это ты должна бы для меня сделать?
Она нахмурила брови.
– Я тебе ничего не должна. После того что Шелли мне рассказала…
– Что тебе рассказала Шелли?
– Что ты и она… – Ангель запнулась, не в состоянии повторить. – Это правда?
Пропади пропадом эта Шелли! Она что, опять болтала с Ангель, а ему не сказала?
– Что происходит, дорогая? – спросил мужчина в кудряшках, сидевший слева от нее и теперь ухе не такой ослепительный, а, наоборот, неряшливый и растрепанный. Ангель пропустила его слова мимо ушей и отодвинулась от стола.
– Ладно, давай поговорим. Уединимся где-нибудь, где тихо и…
– Бадди, я жду, – скомандовала, подходя к ним, Фрэнсис Кавендиш.
– Через двадцать минут, – в отчаянии прошептал он хрипло. – Вот только отвезу эту бабу домой. Вроде как моя работа, понятно?
Она печально кивнула. Бадди не меняется. Что толку разговаривать с ним?
– Уверяю тебя, Монтана, она подходит. Больше, чем все, кого пробовали, – волновался Оливер. – Я хочу, чтобы ты с ней поговорила. Тебя она послушает. Когда…
– Что, по-твоему, могло случиться с Нийлом? Может, позвонить в полицию? – перебила она, тревожась.
– Ты что, спятила? Я тебе рассказываю об идеальной Никки, а ты несешь про полицию.
– Я беспокоюсь за Нийла.
– Он взрослый парень.
– Правда?
Сарказм ее от него отскочил как горох от стенки.
– Ладно тебе, забудь о Нийле – он и сам может за собой присмотреть. Девушку зовут – ты можешь в это поверить? – Ангель.
Мне кажется, мы можем называть ее Ангель Ангели – пресса за это ухватится. Пойдем, Монтана, поучишь малышку уму-разуму.
В кино все хотят сниматься.
Глава 38
Он испытывал оргазм. Извержение солоноватых сгустков эссенции жизни.
А Тяо Лин прямо у него под носом расколола маленькую стеклянную ампулу с амилнитритом.
Извержение за извержением.
Жизни сладкие желания. Оргазм бесконечный… нирвана-рай… блаженство.
А потом боль. Такая внезапная. Такая неожиданная.
Мучительная боль пронзила молнией и крепко сдавила всю грудь и бок с такой силой, что мочи нет терпеть.
– О господи! – сказал он. По крайней мере ему показалось, что сказал, но слов своих он не слышал.
Член его все еще был тугим, все еще пульсировал, но удовольствия уже не было, и уже не вырвутся из него слова, которые поведали бы миру, что он проваливается в бездну.
Ни одной из женщин и в голову не пришло, что что-то случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Изобрази радость, Элейн.
А пошла ты на хрен, Этта!
– Кажется, я сейчас кончу от твоей коленки, . – пьяно просипела ему в ухо Карен.
– Возьми себя в руки, все смотрят, – бросил он резко, не спуская глаз с Сейди, которая занята была беседой с Шакирой и Майклом Кейнами.
– Ну и что? – невнятно бормотнула Карен.
– Уймись, вот что.
– Уймись… уймись. – Она задрала руки над головой и стала извиваться, словно в стриптизе.
– Во девка моя дает! – гаркнул Джордж и, бросив Элейн, перескочил к дочери.
И получилось, что Росс – к его неохоте – стал танцевать с Элейн. В этот самый момент рядом оказалась, отплясывая буги-вуги, та блондинка, которая утром-махала ему из «Порша». Он узнал в ней сейчас Шарон Ричмонд.
– Так у кого ты сегодня утром был? – захихикала она. – Что, застукала я тебя? – И снова захихикала. – Шучу, Элейн, шучу.
Всем же известно, что только в моем доме практикуют три зубных врача.
Ее партнер, почувствовав, что Росс взбешен, уволок ее в сторону.
Элейн сощурилась.
– Ах ты, сволочь! – прошипела она.
Оба разом покинули танцевальную площадку.
– Бег трусцой – полное дерьмо! – заметила девица в кудряшках, вульгарно икая.
– Знаешь, что я хочу? – задумчиво произнесла ее подруга, со вкусом одетая брюнетка, у которой фигура была, как у Бо Дерек. – Я бы хотела, чтобы какая-нибудь большая кинозвезда мыла мне окна.
«Блеск остроумия», – подумала Монтана.
Поскольку на музыкальную вахту заступили Рик и Фил, а после трехчасовых возлияний у всех и каждого отпустили тормоза, тут и пошло-поехало. Но только не у нее. Может, если б показался Нийл, и она бы развеселилась. А его отсутствие начинало ее тревожить. Оливер не знает, где он. Она разыскала его секретаршу, но и та ничего не знала. Стали вдруг закрадываться неприятные мысли – о том, как он водит свой «Мазерати». Гоняет. Очень уж гоняет. Не попал ли в аварию?
Как только Памела вышла из-за стола, Оливер вскочил и поспешил к Ангель.
– Это ведь вы, правда? – спросил он, наклонившись над ее креслом.
Она вздрогнула.
– Простите?
– Это вы та девушка с пляжа? Только не уверяйте меня, что я ошибся. Я знаю, что это вы.
– А…да.
– Я посылал людей, чтобы разыскать вас. Вам разве не хочется стать кинозвездой?
– Я… я… – Она подумала, что ребенок Бадди, которого она носит в себе, куда важнее восхождения к звездам.
– Нет, – ответила она.
– Нет? – переспросил он, не веря своим ушам.
– Нет, – твердо повторила она.
– В чем дело? Вы нездоровы? Никто никогда не говорит «нет» предложению стать звездой.
– А я говорю, – произнесла она тихо.
– Сейди, у нас ведь с тобой было все так здорово. Где же сбились мы с дороги?
Мы. Еще имеет наглость говорить «мы». Какой же Росс Конти себялюб, помешанный на самом себе эгоист!
Так что он еще ей такого скажет?
Она помахала Уоррену Битти и Джеку Николсону, которые, опоздав, только-только появились.
– Иногда проснусь среди ночи, – продолжал он, – и думаю про себя: почему тут не лежит Сейди? Почему нет ее рядом?
С мягким теплым телом и с дивными большими сиськами.
Этот мужик по-прежнему называет их сиськами. Прямо ей в лицо. И думает, что ей это льстит. Он что, ничего не слышал о движении феминисток и сексуальной революции? Вяжется к ней как к дуре-девке, которой зубы заговорил – и тащи в постель.
Бедный Росс. За эти долгие годы так ничему и не научился.
А он совсем разошелся.
– Я хочу тебя, Сейди, – шептал он. – Я так тебя хочу, что, если ты сунешь ко мне сейчас руку под столом, почувствуешь, как сильно я хочу.
– Желаю, чтобы меня отвезли домой, – сухо бросила Фрэнсис Кавендиш.
– Сейчас?
– Нет. Можно и завтра утром. – Она прищурила недобрые глаза. – Сию же минуту, Бадди.
– Но вечер-то как раз и начинается.
– А для нас он как раз кончается.
На какое-то мгновение он подумал, что надо бы послать ее куда подальше. В конце концов, он теперь – в «Людях улицы».
Кому нужна Фрэнсис Кавендиш? Но здравый смысл взял верх, и он решил отвезти ее домой, потом вернуться на прием, отозвать Ангель в сторону и поговорить с ней начистоту.
– Поехали, – сказал он, довольный своим решением.
– Я должна попрощаться с Конти.
На это он и рассчитывал. Пока Фрэнсис благодарила Элейн, он поспешил к столику Ангель, наклонился к ней и сказал:
– Мне надо отъехать кое-куда, но через двадцать минут я буду обратно, нам надо поговорить… и чтоб не встревали никакие охломоны. Уж это ты должна бы для меня сделать?
Она нахмурила брови.
– Я тебе ничего не должна. После того что Шелли мне рассказала…
– Что тебе рассказала Шелли?
– Что ты и она… – Ангель запнулась, не в состоянии повторить. – Это правда?
Пропади пропадом эта Шелли! Она что, опять болтала с Ангель, а ему не сказала?
– Что происходит, дорогая? – спросил мужчина в кудряшках, сидевший слева от нее и теперь ухе не такой ослепительный, а, наоборот, неряшливый и растрепанный. Ангель пропустила его слова мимо ушей и отодвинулась от стола.
– Ладно, давай поговорим. Уединимся где-нибудь, где тихо и…
– Бадди, я жду, – скомандовала, подходя к ним, Фрэнсис Кавендиш.
– Через двадцать минут, – в отчаянии прошептал он хрипло. – Вот только отвезу эту бабу домой. Вроде как моя работа, понятно?
Она печально кивнула. Бадди не меняется. Что толку разговаривать с ним?
– Уверяю тебя, Монтана, она подходит. Больше, чем все, кого пробовали, – волновался Оливер. – Я хочу, чтобы ты с ней поговорила. Тебя она послушает. Когда…
– Что, по-твоему, могло случиться с Нийлом? Может, позвонить в полицию? – перебила она, тревожась.
– Ты что, спятила? Я тебе рассказываю об идеальной Никки, а ты несешь про полицию.
– Я беспокоюсь за Нийла.
– Он взрослый парень.
– Правда?
Сарказм ее от него отскочил как горох от стенки.
– Ладно тебе, забудь о Нийле – он и сам может за собой присмотреть. Девушку зовут – ты можешь в это поверить? – Ангель.
Мне кажется, мы можем называть ее Ангель Ангели – пресса за это ухватится. Пойдем, Монтана, поучишь малышку уму-разуму.
В кино все хотят сниматься.
Глава 38
Он испытывал оргазм. Извержение солоноватых сгустков эссенции жизни.
А Тяо Лин прямо у него под носом расколола маленькую стеклянную ампулу с амилнитритом.
Извержение за извержением.
Жизни сладкие желания. Оргазм бесконечный… нирвана-рай… блаженство.
А потом боль. Такая внезапная. Такая неожиданная.
Мучительная боль пронзила молнией и крепко сдавила всю грудь и бок с такой силой, что мочи нет терпеть.
– О господи! – сказал он. По крайней мере ему показалось, что сказал, но слов своих он не слышал.
Член его все еще был тугим, все еще пульсировал, но удовольствия уже не было, и уже не вырвутся из него слова, которые поведали бы миру, что он проваливается в бездну.
Ни одной из женщин и в голову не пришло, что что-то случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155