Дек кивнул.
– Инфекция какая завелась? Так есть лосьоны от этого.
– Ты можешь выбрить мне голову или нет?
– Ты кто? Из религиозников всяких?
Он кивнул. Так было проще всего.
Бритый череп – когда дело было сделано – ему понравился.
Смотрится опрятно и красиво. Похоже на то, как было в самом начале. Стражу Порядка очень подходит.
Он направился по новому адресу. Одноэтажное строение, занятое всякими конторами, на тихой улице. В приемной одиноко сидела секретарша и грызла тоненькую морковку. На столе у нее, на подставке, лежал номер журнала «Ас», которым она зачиталась.
– Все ушли обедать, – сообщила она и опять уткнулась в статью о Томе Селлеке.
Дек сказал:
– Может, вы мне поможете?
Не поднимая глаз, она ответила:
– Извините, но я здесь работаю временно.
– Но где архивы, вы знаете? Мне нужен архив Ниты Кэрролл. Мне нужен ее новый адрес.
Она быстро на него взглянула, и вид его ей не понравился.
– Почему бы вам не зайти через час?
Терять время он не был намерен.
– Вы тут одна? – спросил он.
Она была одна, но говорить этому придурку не собиралась.
– Нет, не одна. Может, вам лучше уйти?
Действовал он стремительно: сбил журнал на пол, скрутил ей руки за спиной.
– Покажи мне архивы, и я тебя не трону. – Голос был шепотом, несущим смерть.
Она задрожала. Сумасшедший – как же она сразу не поняла по одному его виду?
– Бритоголовый ты подонок, – шипела она, все еще дрожа, но с твердым намерением не дать себя сломить. – Меня уже один раз изнасиловали, и больше этому не бывать.
Голос ее сорвался на крик.
– Только тронь меня, и я прибью тебя… чертов подонок.
Он был удивлен, что она ему так отвечает, но и доволен по-своему.
Он не собирался ничего ей делать, но то, что она пыталась сказать, так ясно и определенно. Она его просто просит об этом.
Проклятье.
Подонок.
Изнасиловать.
В мгновение ока в руках у него появился нож. Горло ее было вполне готово. В конце концов он – Страж Порядка. Есть вещи, которые он просто обязан делать.
Глава 43
Самые последние гости уехали точно в пять минут третьего.
Широкая улыбка сохранялась на лице Росса до тех пор, пока за ними не захлопнулась парадная дверь, и тогда он промаршировал через пустые комнаты в бар, где и уселся угрюмо среди битой и грязной посуды, потягивал двойной виски и ждал, когда придет Элейн просить прощения и выражать сочувствие.
Двадцать минут он ждал, а когда она не появилась, отправился ее искать и нашел в своей гардеробной, где она в бешенстве швыряла одежду в раскрытый чемодан.
Минуту он стоял и смотрел в полном замешательстве. Затем он наконец понял, что происходит, и заорал:
– Что ты, мать твою, делаешь?
Хотя и без того было ясно, что она собирается вышвырнуть его из дома.
– Мне… осточертело… Росс, – сквозь зубы проговорила она с перекошенным от ярости лицом. – Как… ты… посмел! Как… ты… посмел! С… моей… лучшей… подругой – сукин ты сын! – изменять мне!
Он усвоил с младых ногтей, что надо все отрицать.
– Понятия не имею, о чем это ты, – сказал он, стараясь казаться оскорбленным.
– Не прикидывайся! – выпалила она, швыряя шелковые рубашки на ботинки ручной работы. – Побереги свое актерство для кино.
Он усвоил с младых ногтей, что нападение – лучшая защита.
– Кто бы это говорил! А как насчет тебя и этого переростка-физкультурника?
Ее рука, готовая швырнуть свитер работы Ива Сен-Лорана, на мгновение замерла.
– Не смей меня ни в чем обвинять! Я была тебе замечательной женой, настоящим приобретением, но чтоб ты когда-нибудь по-настоящему понимал это!
Она швырнула свитер ему в лицо, исходя злобой.
– Карен Ланкастер, да неужели? Я думала, что у тебя получше вкус.
Он взорвался:
– Откуда вкусу взяться? Я ведь женился на, тебе.
Элейн захлопнула чемодан, сунула ему.
– Вон! – прошипела она.
Он был не в трезвом уме, иначе бы никогда не ушел.
– Вон! – повторила она.
– Не беспокойся, уйду. По горло сыт твоим фригидным нытьем.
Она довела его до дверей.
– Завтра же позвоню Марвину Митчельсону, – гордо объявила она. – И когда я с тобой разделаюсь, ты сможешь позволить себе молочко, только подоив сиськи Карен Ланкастер!
– Пошла бы ты на…. ноющая сука. Та хотя бы не сопрет ничего.
– Вон! – завизжала она, и он вдруг очутился за порогом собственного дома в половине третьего ночи, и деться ему было некуда.
Когда Бадди наконец поднялся и бросился к воротам, они уже были закрыты. Он по-прежнему слышал, как вдали лает собака, но лай не приближался, и от этого ему стало полегче. Не хватает только, чтобы какой-нибудь бешеный пес вцепился ему в глотку.
Рука, которую он ушиб при падении, болела. Может, перелом. Кому вчинить за это иск? Не Джине Джермейн – это точно.
И еще. Сможет ли он со сломанной рукой играть Винни?
А еще важнее, сможет ли он со сломанной рукой перелезть через ворота? Он сделал попытку, но ничего не вышло, только разорвал шелковую рубашку.
– Монтана! – тревожно крикнул он в темноту.
Она поспешила к нему с другой стороны улицы.
– Чего ты ждешь?
– Ушиб руку. Наверное, не смогу перелезть обратно.
Они уставились друг на друга через массивные ворота.
– Попытался бы все-таки, – наконец сказала она. – Долго мы тут не можем торчать. В этом районе все время патрулируют полицейские машины.
– Вот спасибо, – сказал он с горечью.
– Давай, – уговаривала она. – Ты в хорошей форме. Взбирайся одной рукой, а потом просто перевалишься.
Поскольку другого выхода, видимо, не было, он последовал ее совету и, шмякнувшись на асфальт, вскрикнул от боли. В доме по соседству залаяли две собаки.
– Давай сматываться, – сказала она и заспешила к «Фольксвагену».
Пока он догонял ее, она уже завела машину и готова была ехать. Он бросился на сиденье рядом, и они рванули.
Минуту оба молчали, потом она спросила по-будничному:
– «Мазерати» там был?
– Да, был. Эй, слушай, я не шучу, по-моему, я и в самом деле сломал руку.
Он замолчал, думая услышать слова сочувствия, но она как воды в рот набрала.
– А, черт побери! – воскликнул он. – Пиджак забыл у ворот.
Надо вернуться.
– Назад я не поеду.
– Ладно тебе, это мой лучший пиджак. Армани. К тому же у меня там все мои деньги.
– Я куплю тебе новый пиджак и деньги верну. Сколько?
Полтора доллара. Он становится честнее, чем прежде, но нужда есть нужда, и потом он всегда сможет вернуть ей деньги, когда станет побогаче.
– Шестьсот долларов, – сказал он, думая, как бы не запросить много или чересчур мало.
Она резко затормозила как раз в тот момент, когда они должны были выехать на бульвар Сансет. «Только не это! Неужели возвращается?»– подумал он.
Она развернулась и опять рванула к каньону Бенедикт, сделав резкий поворот на Лексингтон.
– Мы едем ко мне домой, – решительно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155