-- Собственно, дело ваше выеденного яйца не стоит,-- веско
заметил Швейк.-- Все дело в том, кого они там в суде будут
считать старым австрийским вшивцем. Хорошо, что вы прибавили
насчет кровати. Этим вы так их запутаете, что они совсем
обалдеют. Вы только им обязательно разъясните, что вшивец --
это вошь-самец и что на самку-вошь может лезть только
самец-вшивец. Иначе вам не выпутаться. Написали вы это,
конечно, не для того, чтобы кого-нибудь обидеть,-- это ясно.
Господину аудитору скажите, что вы писали для собственного
развлечения, и так же как свинья-самец называется боров, так
самца вши называют вшивцем. Учитель тяжело вздохнул. -- Что ж
делать, если этот самый господин аудитор не знает как следует
чешского языка. Я ему приблизительно так и объяснял, но он на
меня набросился. "Замец фжи по-чешски зовет фожак, завсем не
фшивец",-- заявил господин аудитор.-- Femininum, Sie gebildeter
Kerl, ist "он фож". Also Maskulinum ist "она фожак". Wir kennen
uns're Pappenheimer / Женский род -- эх вы, а еще образованный
человек -- есть "он фож". А мужской род есть "она фожак". Мы
знаем своих паппенгеймцев! (нем.)/.
-- Короче говоря,-- сказал Швейк,-- ваше дело дрянь, но
терять надежды не следует,-- как говорил цыган Янечек в
Пльзени, когда в тысяча восемьсот семьдесят девятом году его
приговорили к повешению за убийство двух человек с целью
грабежа; все может повернуться к лучшему! И он угадал: в
последнюю минуту его увели из-под виселицы, потому что его
нельзя было повесить по случаю дня рождения государя
императора, который пришелся как раз на тот самый день, когда
он должен был висеть. Тогда его повесили на другой день после
дня рождения императора. А потом этому парню привалило еще
большее счастье: на третий день он был помилован, и пришлось
возобновить его судебный процесс, так как все говорило за то,
что бед натворил другой Янечек. Ну, пришлось его выкопать из
арестантского кладбища, реабилитировать и похоронить на
пльзенском католическом кладбище. А потом выяснилось, что он
евангелического вероисповедания, его перевезли на
евангелическое кладбище, а потом...
-- Потом я тебе заеду в морду,-- отозвался старый сапер
Водичка.-- Чего только этот парень не выдумает! У человека на
шее висит дивизионный суд, а он, мерзавец, вчера, когда нас
вели на допрос, морочил мне голову насчет какой-то иерихонской
розы.
-- Да это я не сам придумал. Это говорил слуга художника
Панушки Матей старой бабе, когда та спросила, как выглядит
иерихонская роза. Он ей говорил: "Возьмите сухое коровье
дерьмо, положите на тарелку, полейте водой, оно у вас
зазеленеет,-- это и есть иерихонская роза!" Я этой ерунды не
придумывал,-- защищался Швейк,-- но нужно же было о чем-нибудь
поговорить, раз мы вместе идем на допрос. Я только хотел
развлечь тебя, Водичка.
-- Уж ты развлечешь! -- презрительно сплюнул Водичка.--
Тут ума не приложишь, как бы выбраться из этой заварухи, да как
следует рассчитаться с этими мадьярскими негодяями, а он
утешает каким-то коровьим дерьмом.
А как я расквитаюсь с теми мадьярскими сопляками, сидя тут
взаперти? Да ко всему еще приходится притворяться и
рассказывать, будто я никакой ненависти к мадьярам не питаю.
Эх, скажу я вам, собачья жизнь! Ну, да еще попадется ко мне в
лапы какой-нибудь мадьяр! Я его раздавлю, как кутенка! Я ему
покажу "istem aid meg a rnagyart" / Благослови, боже, мадьяров
(начало венгерского национального гимна)/, я с ним рассчитаюсь,
будет он меня помнить!
-- Нечего нам беспокоиться,-- сказал Швейк,-- все
уладится. Главное -- никогда на суде не говорить правды. Кто
дает себя околпачить и признается -- тому крышка. Из признания
никогда ничего хорошего не выходит. Когда я работал в Моравской
Остраве, там произошел такой случай. Один шахтер с глазу на
глаз, без свидетелей, избил инженера. Адвокат, который его
защищал, все время говорил, чтобы он отпирался, ему ничего за
это не будет, а председатель суда по-отечески внушал, что
признание является смягчающим вину обстоятельством. Но шахтер
гнул свою линию: не сознается -- и баста! Его освободили,
потому что он доказал свое алиби: в этот самый день он был в
Брно...
-- Иисус Мария! -- крикнул взбешенный Водичка.-- Я больше
не выдержу! На кой черт ты все это рассказываешь, никак не
пойму! Вчера с нами на допросе был один точь-в-точь такой же.
Аудитор спрашивает, кем он был до военной службы, а он
отвечает: "Поддувал у Креста". И это целых полчаса, пока не
выяснилось, что он раздувал мехами горн у кузнеца по фамилии
Крест. А когда его спросили: "Так что же, вы у него в ученье?"
-- он понес: "Так точно... одно мученье..."
В коридоре послышались шаги и возглас караульного:
-- Zuwachs / Новенький (нем.)/.
-- Опять нашего полку прибыло! -- радостно воскликнул
Швейк.-- Авось он припрятал окурок.
Дверь открылась, и в барак втолкнули
вольноопределяющегося, того самого, что сидел со Швейком под
арестом в Будейовицах, а потом был прикомандирован к кухне
одной из маршевых рот.
-- Слава Иисусу Христу,-- сказал он, входя, на что Швейк
за всех ответил:
-- Во веки веков, аминь!
Вольноопределяющийся с довольным видом взглянул на Швейка,
положил наземь одеяло, которое принес с собой, и присел на
лавку к чешской колонии. Затем, развернув обмотки, вынул
искусно спрятанные в них сигареты и роздал их. Потом вытащил из
башмака покрытый фосфором кусок от спичечной коробки и
несколько спичек, аккуратно разрезанных пополам посреди
спичечной головки, чиркнул, осторожно закурил сигарету, дал
каждому прикурить и равнодушно заявил:
-- Я обвиняюсь в том, что поднял восстание.
-- Пустяки,-- успокоил его Швейк,-- ерунда.
-- Разумеется,-- сказал вольноопределяющийся,-- если мы
подобным способом намереваемся выиграть войну с помощью разных
судов. Если они во что бы то ни стало желают со мной судиться,
пускай судятся. В конечном счете лишний процесс ничего не
меняет в общей ситуации.
-- А как же ты поднял восстание?!-- спросил сапер Водичка,
с симпатией глядя на вольноопределяющегося.
-- Отказался чистить нужники на гауптвахте, -- ответил
вольноопределяющийся.-- Повели меня к самому полковнику. Ну, а
тот -- отменная свинья. Стал на меня орать, что я арестован на
основании полкового рапорта, а потому являюсь обыкновенным
арестантом, что он вообще удивляется, как это меня земля носит
и от такого позора еще не перестала вертеться, что, мол, в
рядах армии оказался человек, носящий нашивки
вольноопределяющегося, имеющий право на офицерское звание и
который тем не менее своими поступками может вызвать только
омерзение у начальства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212