Он воображал себя героем.
-- Симптомы медленного умирания,-- определил штабной
врач.-- Пассивность...
Для верности он спросил венгерского санитара
унтер-офицера, была ли у кадета рвота и понос в ванне.
Получив отрицательный ответ, врач посмотрел на Биглера.
Если при холере прекращаются понос и рвота, то наряду с
предшествующими симптомами это типичная картина последних часов
перед смертью.
Кадет Биглер, которого вынули из теплой ванны и совершенно
голого положили на койку, страшно озяб. У него зуб на зуб не
попадал, а все тело покрылось гусиной кожей.
-- Вот видите,-- по-венгерски сказал штабной врач.--
Сильный озноб и похолодевшие конечности. Это -- конец.
Наклонившись к кадету Биглеру, он спросил его по-немецки:
-- Also, wie geht's? / Ну, как себя чувствуете? (нем.)/
-- S-s-se-hr-hr gu-gu-tt,-- застучал зубами кадет
Биглер.-- ...Ei-ne De deck-ke! /О-о-очень хо-ро-шо... Одеяло!
(нем.)/
-- Сознание моментами затемнено, моментами
просветляется,-- опять по-венгерски сказал штабной врач.-- Тело
худое. Губы и ногти должны бы почернеть. Третий случай у меня,
когда больной умирает от холеры, а ногти и губы не чернеют.--
Он снова наклонился к кадету Биглеру и по-венгерски продолжал:
-- Сердце не прослушивается.
-- Ei-ei-ne-ne De-de-de-deck-ke-ke,-- стуча зубами, снова
попросил кадет Биглер.
-- Это его последние слова,-- обращаясь к санитару
унтер-офицеру по-венгерски, предсказал штабной врач.-- Завтра
мы его похороним вместе с майором Кохом. Сейчас он потеряет
сознание. Его бумаги в канцелярии?
-- Будут там,-- спокойно ответил санитар унтер-офицер.
-- Ei-ei-ne-ne De-de-de-deck-ke-ke,-- умоляюще проговорил
кадет Биглер вслед уходящим.
В палате, где стояло шестнадцать коек, лежало всего пять
человек, один из них -- мертвый. Он умер два часа назад и был
накрыт простыней. Умерший носил фамилию ученого, открывшего
бациллы холеры. Это был капитан Кох, вместе с которым штабной
врач намеревался завтра похоронить кадета Биглера.
Кадет Биглер приподнялся на койке и тут впервые увидел,
как умирают от холеры за государя императора. Из четырех
оставшихся в живых двое умирали, задыхались, посинели и
выдавливали из себя какие-то слова. Невозможно было разобрать,
что и на каком языке они говорят. Это скорее походило на
хрипение.
У двух других наступила бурная реакция,
свидетельствовавшая о выздоровлении. Оба походили на больных,
охваченных тифозной горячкой. Они кричали что-то непонятное и
выбрасывали из-под одеяла тощие ноги. Над ними склонился
бородатый санитар, говоривший на штирийском наречии (как
разобрал кадет Биглер), и успокаивал их.
-- И у меня была холера, дорогие господа, но я так не
брыкался. Вот вам и лучше стало. Получите отпуск и...
-- Да не дрыгай ты ногами! -- прикрикнул он на одного из
больных, который наподдал ногой одеяло так, что оно перелетело
к нему на голову.-- У нас это не полагается. Скажи спасибо, что
у тебя горячка. Теперь, по крайней мере, тебя не повезут отсюда
с музыкой. Оба вы уже отделались.
Он оглянулся.
-- Вон те двое померли. Мы так и знали,-- сказал он
добродушно.-- Будьте довольны, что отделались. Пойду за
простынями.
Через минуту он вернулся и прикрыл простынями умерших.
Губы у них совершенно почернели. Санитар сложил их
растопыренные и скрюченные в предсмертной агонии руки с
почерневшими ногтями, попытался всунуть языки назад в рот,
затем опустился на колени и начал:
-- Heilige Marie, Mutter Gottes! / Святая Мария, матерь
божья' (нем.)/
При этом старый санитар из Штирии глядел на своих
выздоравливающих пациентов, бред которых свидетельствовал о
возвращении их к жизни.
-- Heilige Marie, Mutter Gottes! -- набожно повторял
санитар, как вдруг какой-то голый человек похлопал его по
плечу. Это был кадет Биглер.
-- Послушайте...-- сказал он.-- Я купался... То есть меня
купали... Мне нужно одеяло... Мне холодно...
-- Исключительный случай,-- полчаса спустя сообщил штабной
врач кадету Биглеру, отдыхавшему под одеялом.-- Вы, господин
кадет, на пути к выздоровлению. Завтра мы отправляем вас в
Тарнов, в запасный госпиталь. Вы являетесь носителем холерных
бацилл... Наша наука так далеко ушла вперед, что мы точно можем
это установить. Вы из Девяносто первого полка?
-- Тринадцатого маршевого батальона, одиннадцатой роты,--
ответил за кадета Биглера санитарный унтер-офицер.
-- Пишите,-- приказал штабной врач: -- "Кадет Биглер
тринадцатого маршевого батальона, одиннадцатой маршевой роты
Девяносто первого полка направляется для врачебного наблюдения
в холерный барак в Тарнов. Носитель холерных бацилл..."
Так, полный энтузиазма воин, кадет Биглер стал носителем
холерных бацилл.
Глава II. В БУДАПЕШТЕ
На будапештском воинском вокзале Матушич принес капитану
Сагнеру телеграмму, которую послал несчастный командир бригады,
отправленный в санаторий. Телеграмма была нешифрованная и того
же содержания, что и предыдущая: "Быстро сварить обед и
наступать на Сокаль". К этому было прибавлено: "Обоз зачислить
в восточную группу. Разведочная служба отменяется. Тринадцатому
маршевому батальону построить мост через реку Буг. Подробности
в газетах".
Капитан Сагнер немедленно отправился к коменданту вокзала.
Его приветливо встретил маленький толстый офицер.
-- Ну и наворотил ваш бригадный генерал,-- сказал,
заливаясь смехом, маленький офицер.-- Но все же мы были обязаны
вручить вам эту ерунду, так как от дивизии еще не пришло
распоряжения не доставлять адресатам его телеграммы. Вчера
здесь проезжал четырнадцатый маршевый батальон Семьдесят пятого
полка, и командир батальона получил телеграмму: выдать всей
команде по шесть крон в качестве особой награды за Перемышль. К
тому же было отдано распоряжение: две из этих шести крон каждый
солдат должен внести на военный заем... По достоверным
сведениям, вашего бригадного генерала хватил паралич.
-- Господин майор,-- осведомился капитан Сагнер у
коменданта военного вокзала.-- Согласно приказам по полку, мы
едем по маршруту в Геделле. Команде полагается получить здесь
по сто пятьдесят граммов швейцарского сыра. На последней
станции солдатам должны были выдать по сто пятьдесят граммов
венгерской колбасы, но они ничего не получили.
-- И здесь вы едва ли чего-нибудь добьетесь,-- по-прежнему
улыбаясь, ответил майор.-- Мне неизвестен такой приказ для
полков из Чехии. Впрочем, это не мое дело, обратитесь в
управление по снабжению.
-- Когда мы отправляемся, господин майор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
-- Симптомы медленного умирания,-- определил штабной
врач.-- Пассивность...
Для верности он спросил венгерского санитара
унтер-офицера, была ли у кадета рвота и понос в ванне.
Получив отрицательный ответ, врач посмотрел на Биглера.
Если при холере прекращаются понос и рвота, то наряду с
предшествующими симптомами это типичная картина последних часов
перед смертью.
Кадет Биглер, которого вынули из теплой ванны и совершенно
голого положили на койку, страшно озяб. У него зуб на зуб не
попадал, а все тело покрылось гусиной кожей.
-- Вот видите,-- по-венгерски сказал штабной врач.--
Сильный озноб и похолодевшие конечности. Это -- конец.
Наклонившись к кадету Биглеру, он спросил его по-немецки:
-- Also, wie geht's? / Ну, как себя чувствуете? (нем.)/
-- S-s-se-hr-hr gu-gu-tt,-- застучал зубами кадет
Биглер.-- ...Ei-ne De deck-ke! /О-о-очень хо-ро-шо... Одеяло!
(нем.)/
-- Сознание моментами затемнено, моментами
просветляется,-- опять по-венгерски сказал штабной врач.-- Тело
худое. Губы и ногти должны бы почернеть. Третий случай у меня,
когда больной умирает от холеры, а ногти и губы не чернеют.--
Он снова наклонился к кадету Биглеру и по-венгерски продолжал:
-- Сердце не прослушивается.
-- Ei-ei-ne-ne De-de-de-deck-ke-ke,-- стуча зубами, снова
попросил кадет Биглер.
-- Это его последние слова,-- обращаясь к санитару
унтер-офицеру по-венгерски, предсказал штабной врач.-- Завтра
мы его похороним вместе с майором Кохом. Сейчас он потеряет
сознание. Его бумаги в канцелярии?
-- Будут там,-- спокойно ответил санитар унтер-офицер.
-- Ei-ei-ne-ne De-de-de-deck-ke-ke,-- умоляюще проговорил
кадет Биглер вслед уходящим.
В палате, где стояло шестнадцать коек, лежало всего пять
человек, один из них -- мертвый. Он умер два часа назад и был
накрыт простыней. Умерший носил фамилию ученого, открывшего
бациллы холеры. Это был капитан Кох, вместе с которым штабной
врач намеревался завтра похоронить кадета Биглера.
Кадет Биглер приподнялся на койке и тут впервые увидел,
как умирают от холеры за государя императора. Из четырех
оставшихся в живых двое умирали, задыхались, посинели и
выдавливали из себя какие-то слова. Невозможно было разобрать,
что и на каком языке они говорят. Это скорее походило на
хрипение.
У двух других наступила бурная реакция,
свидетельствовавшая о выздоровлении. Оба походили на больных,
охваченных тифозной горячкой. Они кричали что-то непонятное и
выбрасывали из-под одеяла тощие ноги. Над ними склонился
бородатый санитар, говоривший на штирийском наречии (как
разобрал кадет Биглер), и успокаивал их.
-- И у меня была холера, дорогие господа, но я так не
брыкался. Вот вам и лучше стало. Получите отпуск и...
-- Да не дрыгай ты ногами! -- прикрикнул он на одного из
больных, который наподдал ногой одеяло так, что оно перелетело
к нему на голову.-- У нас это не полагается. Скажи спасибо, что
у тебя горячка. Теперь, по крайней мере, тебя не повезут отсюда
с музыкой. Оба вы уже отделались.
Он оглянулся.
-- Вон те двое померли. Мы так и знали,-- сказал он
добродушно.-- Будьте довольны, что отделались. Пойду за
простынями.
Через минуту он вернулся и прикрыл простынями умерших.
Губы у них совершенно почернели. Санитар сложил их
растопыренные и скрюченные в предсмертной агонии руки с
почерневшими ногтями, попытался всунуть языки назад в рот,
затем опустился на колени и начал:
-- Heilige Marie, Mutter Gottes! / Святая Мария, матерь
божья' (нем.)/
При этом старый санитар из Штирии глядел на своих
выздоравливающих пациентов, бред которых свидетельствовал о
возвращении их к жизни.
-- Heilige Marie, Mutter Gottes! -- набожно повторял
санитар, как вдруг какой-то голый человек похлопал его по
плечу. Это был кадет Биглер.
-- Послушайте...-- сказал он.-- Я купался... То есть меня
купали... Мне нужно одеяло... Мне холодно...
-- Исключительный случай,-- полчаса спустя сообщил штабной
врач кадету Биглеру, отдыхавшему под одеялом.-- Вы, господин
кадет, на пути к выздоровлению. Завтра мы отправляем вас в
Тарнов, в запасный госпиталь. Вы являетесь носителем холерных
бацилл... Наша наука так далеко ушла вперед, что мы точно можем
это установить. Вы из Девяносто первого полка?
-- Тринадцатого маршевого батальона, одиннадцатой роты,--
ответил за кадета Биглера санитарный унтер-офицер.
-- Пишите,-- приказал штабной врач: -- "Кадет Биглер
тринадцатого маршевого батальона, одиннадцатой маршевой роты
Девяносто первого полка направляется для врачебного наблюдения
в холерный барак в Тарнов. Носитель холерных бацилл..."
Так, полный энтузиазма воин, кадет Биглер стал носителем
холерных бацилл.
Глава II. В БУДАПЕШТЕ
На будапештском воинском вокзале Матушич принес капитану
Сагнеру телеграмму, которую послал несчастный командир бригады,
отправленный в санаторий. Телеграмма была нешифрованная и того
же содержания, что и предыдущая: "Быстро сварить обед и
наступать на Сокаль". К этому было прибавлено: "Обоз зачислить
в восточную группу. Разведочная служба отменяется. Тринадцатому
маршевому батальону построить мост через реку Буг. Подробности
в газетах".
Капитан Сагнер немедленно отправился к коменданту вокзала.
Его приветливо встретил маленький толстый офицер.
-- Ну и наворотил ваш бригадный генерал,-- сказал,
заливаясь смехом, маленький офицер.-- Но все же мы были обязаны
вручить вам эту ерунду, так как от дивизии еще не пришло
распоряжения не доставлять адресатам его телеграммы. Вчера
здесь проезжал четырнадцатый маршевый батальон Семьдесят пятого
полка, и командир батальона получил телеграмму: выдать всей
команде по шесть крон в качестве особой награды за Перемышль. К
тому же было отдано распоряжение: две из этих шести крон каждый
солдат должен внести на военный заем... По достоверным
сведениям, вашего бригадного генерала хватил паралич.
-- Господин майор,-- осведомился капитан Сагнер у
коменданта военного вокзала.-- Согласно приказам по полку, мы
едем по маршруту в Геделле. Команде полагается получить здесь
по сто пятьдесят граммов швейцарского сыра. На последней
станции солдатам должны были выдать по сто пятьдесят граммов
венгерской колбасы, но они ничего не получили.
-- И здесь вы едва ли чего-нибудь добьетесь,-- по-прежнему
улыбаясь, ответил майор.-- Мне неизвестен такой приказ для
полков из Чехии. Впрочем, это не мое дело, обратитесь в
управление по снабжению.
-- Когда мы отправляемся, господин майор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212