Она желала привести, нет, "желала" - не то слово. Она жаждала тебя.
Она не могла забыть. Но желала ли она тебя для Страны или для себя -
не знаю. Она была доведенной до отчаяния женщиной, и это в моем серд-
це, что оба эти страстные желания боролись в ней до последнего мгнове-
ния. А как же иначе? Она говорила, что ты допустил осквернение Празд-
нования Весны, хотя моя мать учила меня совсем другой истории.
- Нет,- простонал Кавинант, наклонясь вперед, словно бы склоняясь
под весом темноты своего лба.- О, Этиаран!
- Ее вторая причина касалась печали от долгих лет и возрастающей
силы ее мужа. Поскольку мужем ее был Трелл, гравлингас радхамаэрля. Их
женитьба была прекрасным и радостным событием в памяти подкаменья Ми-
филь, потому что, хотя она и подавляла свою силу в молодые годы, отка-
залась от продолжения учебы в лосраате и осталась в слабости, тем не
менее она была достаточно сильна, чтобы быть ровней Треллу, ее мужу.
Но слабость и неверие в себя тяготили ее. Тяжелейшие испытания в
ее жизни пришли и ушли, а она продолжала стареть. И к боли, которую
причинил ей ты, добавилась другая: она старела, а Трелл, супруг Этиа-
ран,- нет. Его знания предохраняли его от старения. И вот, после
стольких ударов, она начала терять также своего мужа, несмотря на то,
что любовь его была прочной. Она была его супругой, несмотря на то,
что по внешнему виду уже годилась ему в матери.
Итак, она вернулась в лосраат в горе и боли - и с преданностью,
потому что несмотря на то, что она сомневалась сама в себе, ее любовь
к Стране не поколебалась. И все же в конце концов болезнь постигла ее.
Убегая от замкнутости Хранителей Учения, она навлекла смерть на себя.
Таким образом, она нарушила клятву Мира и закончила свою жизнь в отча-
янии.
- Нет! - возразил он. Он вспомнил муки Этиаран и цену, которую
она заплатила, чтобы подавить их, и то зло, которое он причинил ей. Он
опасался, что Елена была права. Мягким голосом, который, казалось, не
подходил к ее словам, Высокий Лорд продолжала:
- После ее смерти Трелл приехал в Ревлстон. Он - один из самых
могущественных мастеров учения радхамаэрль, и он остается здесь, отда-
вая свое мастерство и знания защите Страны. Но он познал горечь, и я
боюсь, что клятва Мира остается неудобной для него. Из-за своей мягко-
сти он был слишком беспомощен. Это в моем сердце, что он ничего не
простил. Но никакой помощи он не мог дать ни Этиаран, ни моей матери.
Сквозь боль своих воспоминаний Кавинант хотел возразить, что
Трелл, широкоплечий и со странным могуществом, ничего не знал об ис-
тинной природе его беспомощности. Но его возражения были отвергнуты
напряженностью голоса Елены, когда она произносила "моей матери". Он
стоял тихо, наклонившись так, словно чуть не опрокинулся, и ждал по-
следнюю ужасную темноту, которая падет на него.
- Итак, ты должен был уже понять, почему я ездила верхом на рани-
хине, когда была ребенком. Каждый год в последнее полнолуние перед ве-
сенним равноденствием ранихин приходил к подкаменью Мифиль. Моя мать
поняла, что это был подарок от тебя. И разделила его со мной. Это было
так просто для нее - забыть, что ты обидел ее. Я говорила тебе, что я
тоже молода? Я Елена, дочь Лены, дочери Этиаран, супруги Трелла. Лена,
моя мать, остается в подкаменье Мифиль, потому что она уверена, что ты
вернешься к ней.
Какое-то мгновение он стоял тихо, рассматривая узор, вышитый на
плечах ее одежды. Волна гнева, открытия и понимания прошла по нему. Он
споткнулся, сел внезапно на стул, как если бы у него сломался позво-
ночник. В животе образовалась пустота, но он не мог заставить себя го-
ворить, чтобы чем-то заполнить ее.
- Извини,- слова вырвались сквозь зубы словно исторгнутые из его
груди знаки раскаяния. Они были не к месту как мертворожденные, слиш-
ком несоответствующие тому, что он чувствовал. Но он не мог сделать
ничего другого.- О, Лена! Извини.- Он хотел заплакать, но он был про-
каженным и забыл как это делается.
- Я был импотентным, бессильным,- он заставил себя сделать это
пьяное признание сквозь свое больное горло,- я забыл, на что это похо-
же. К тому же, мы были одни. И я почувствовал себя снова мужчиной, но
я знал, что это не было правдой, это было ложью, потому что я спал,
должно быть, поскольку это не могло случиться каким-либо другим обра-
зом. Это было слишком. Я не мог это сдержать.
- Не говори со мной о бессилии,- ответила она строго.- Я - Высо-
кий Лорд. Я должна победить Презирающего, пусть даже используя стрелы
и меч.
Ее тон был резким, он слышал подтекст в ее словах, так, словно
она хотела сказать: "Ты думаешь, что простое объяснение или извине-
ние - достаточное возмещение?" И без болезненного оцепенения, которое
оправдывало бы его, он не мог спорить.
~Нет,~ сказал он себе дрожащим голосом. ~Ничего не будет доста-
точно.~
Медленно, тяжело он поднял свою голову и посмотрел на нее. Сейчас
он увидел в ней шестнадцатилетнюю девушку, которую он знал, ее мать.
Это были ее скрытые семейные черты. У нее были волосы ее матери, фигу-
ра ее матери. Волевое лицо было очень похоже на лицо ее матери. И она
носила такую же одежду, какую носила Лена - с вышитым на плечах белым
лиственным узором - узором Трелла и Этиаран.
Когда он встретился с ней глазами, то увидел, что они также были
как у Лены. Они сверкали от чего-то, что не было гневом или осуждени-
ем; казалось, они опровергали приговор, который он услышал минутой
раньше.
- Что ты собираешься теперь делать? - тихо сказал он.- Этиаран
хотела... хотела, чтобы Лорды наказали меня.
Внезапно она встала, обошла его кругом. Затем нежно положила свои
руки на его сжатые брови и начала растирать их, стараясь убрать узелки
и бороздки.
- Ах, Томас Кавинант,- она вздохнула, в ее голосе была сильная
тоска.- Я Высокий Лорд. Мне доверен Посох Закона. Я борюсь за Страну,
и я не отступлюсь, хотя при этом красота может умереть и я могу уме-
реть, или мир может умереть. Но во мне есть многое от моей матери Ле-
ны. Не хмурься на меня так. Я не могу выносить это.
Ее нежное, прохладное, утешающее прикосновение, казалось, обжига-
ло его лоб. Морэм сказал, что она сидела возле него во время его тяже-
лого состояния прошлой ночью - сидела, наблюдала за ним и держала его
руку. Дрожа, он поднялся на ноги. Теперь он знал, почему она вызвала
его.
В воздухе между ними возникло взаимопонимание; вся ее жизнь была
у него в голове и в сердце, к добру или не к добру. Но это было слиш-
ком; он слишком колебался и был слишком истощен, чтобы все это воспри-
нять, чтобы иметь с этим дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161