Он решил пойти на риск, а не до-
пускать победы Лорда Фаула. Он вызывал Презирающего присоединиться к
нему в Кирил Френдор. Он и Лорд Фаул провели этот Ритуал, и Высокий
Лорд Кевин Расточитель Страны уничтожил Страну, которую он любил.
Но Лорд Фаул не умер. Он ослаб на время, но выжил, защищенный За-
коном Времени, который заточил его на Земле - так говорили легенды.
Так теперь вся Страна и Новые Лорды попали под последствия отчаяния
Кевина.
Так что было не удивительно, что Стражи Крови хотели услышать эту
песню - или что Баннор попросил Кавинанта прийти и тоже послушать ее.
Размышляя об этом, Кавинант поймал голубой отблеск на противопо-
ложной стороне амфитеатра. Посмотрев наверх, он увидел Высокого Лорда
Елену, стоявшую у одного из входов. Она тоже захотела услышать эту
песню.
Вместе с ней был вомарк Трой.
Кавинанта потянуло присоединиться к ним, но не успел он превра-
тить свое желание в движение, как в амфитеатр вступил певец. Это была
высокая, блистательная женщина, одетая просто, в малиновую мантию, с
золотистыми волосами, которые искрились вокруг ее головы. Когда она
спускалась вниз на сцену, аудитория поднялась на ноги и молча привет-
ствовала ее. Она не отреагировала. Ее лицо было одухотворенным, как
будто она уже внутренне переживала свою песню.
Достигнув сцены, она не стала ничего говорить, делать какое-либо
введение, объяснить или идентифицировать исполняемую песню. Вместо
этого она встала в центре сцены, замерла на секунду, ожидая пока песня
снизойдет на нее, затем подняла лицо и открыла рот.
Вначале мелодия была скучной, сдержанной и неловкой - только с
намеком на укрытую в ней остроту и мучительность.
~Я был на острие Земли - Грейвин Френдор,
Чьи Огненные Львы,
Вздымали гривы ввысь, что пламенем полны,
Но все ж не выше, чем те горизонты,
Что были взгляду моему подвластны,
Конь-ранихин, который бьет копытом,
Не ведавшим подков с начала Века,
И скачет радостным галопом во имя моей воли;
Творения из железа - великаны,
Пришедшие из солнце порождающего моря
Ко мне на кораблях, таких же мощных,
Как большие замки, что вырубили замок мне
В массиве горном из сырой земной скалы
Как верности и преданности знак,
Вручную высеченный в вечном камне времени;
И Лорды, что трудятся под Смотровой
В поту, чтоб претворить в природе
Цель очевидную Создателя Земли,
Намеренье, понятное из силы,
Запечатленной в плоти и кости
Законом непреложным Сотворенья;
Возможно ль мне такую власть и славу,
Что не охватишь распростертыми руками,
Иметь - и устоять при этом
Лицом к лицу пред тем, кто Презирает,
И вовсе не испытывать испуга?~
Но затем песня изменилась, как будто певец открыла внутренние ре-
зервы, придала голосу больше резонанса. В высоких радужных переливах
песни она отбросила свои погребальные интонации - ярко выражая и под-
черкивая это таким количеством заключенной в себе гармонии, такими
возможностями для других аккомпанирующих голосов, что казалось, будто
с ней поет целый хор, использующий для этого ее же рот.
~Где сила, которая защитит
Красоту жизни от гниения смерти?
Сохранит правду чистой ото лжи?
Сохранит верность от пятен позора хаоса,
Который наводит порчу?
Как мало мы воздаем за Злобу.
Почему сами скалы не рвутся
К их собственному очищению,
Или крошатся в пыль от стыда?
Создатель!
Когда ты осквернил этот храм,
Избавляясь от Презирающего
Скинув его в Страну,
Имел ли ты в виду,
Что и красота, и правда
Исчезнут без следа?
Творил ли ты мою судьбу по Закону Жизни?
Неужели я бессилен в этом?
И должен ли я вести,
Прилагая к этому свои усилия,
Признавая горькое лицо предательства,
Весь этот мир к падению?~
Ее музыка страстно летела в воздух как израненная песня. И когда
она закончила, люди вскочили на ноги.
Вместе они запели в необъятные небеса:
~О, Создатель!
Лорд Времени и Отец Земли!
Имел ли ты в виду,
Что и красота, и правда
Исчезнут без следа?~
Баннор встал, но он не присоединился к песне. Кавинант остался
сидеть, чувствуя себя маленьким и ненужным в обществе Ревлстона. Эта
эмоция дошла до кульминации в припеве, источая острую печаль, а затем
наполняя амфитеатр волной миролюбия, которая очищала и излечивала без-
надежность песни, как будто общая сила всех поющих по раздельности бы-
ла достаточным ответом на протест Кевина. Делая музыку небезнадежной,
люди противостояли этому. Но Кавинант почувствовал обратное. Он начал
понимать ту опасность, которая угрожала Стране.
Так он продолжал сидеть, потирая бороду и смотря пустым взглядом
перед собой, когда остальные люди покидали амфитеатр, оставляя его на-
едине с теплой яркостью Солнца. Он остался там, мрачно бормоча самому
себе, пока не осознал, что Трой подошел к нему.
Когда он поднял взгляд, вомарк сказал:
- Я не ожидал увидеть тебя здесь.
Кавинант резко ответил:
- Я тоже не ожидал увидеть здесь тебя.
Но о Трое он думал только косвенно. Мысленно он все еще пытался
сцепиться с Кевином.
Как будто читая мысли Кавинанта, вомарк сказал:
- Все вернется к Кевину. Именно он - тот, кто создал Семь Заве-
тов. Именно он вдохновил харучаев стать Стражей Крови. Именно он со-
вершил Ритуал Осквернения. И хотя это было не обязательно - это было
неизбежно. Однако он не стал бы делать всего этого, если бы не совер-
шил ранее свою большую ошибку.
- Свою большую ошибку,- пробормотал Кавинант.
- Он принял Фаула в Совет, сделал его Лордом. Он не видел сквозь
маскировку Фаула. А потом было слишком поздно. К тому времени, когда
Фаул провозгласил себя и вступил в открытую войну, он совершил уже
столько неуловимых предательств, что он был непоколебим.
В подобных ситуациях более обычные люди убивают себя. Но Кевин не
был обычным человеком,- у него для этого было слишком много власти,
хотя это казалось бесполезным. Вместо этого он убил Страну. Выжили
только те люди, у которых было время скрыться в изгнании.
Они говорят, что Кевин понимал, что сделал - прямо перед смертью.
Фаул смеялся над ним. Он умер, стеная. Вот почему клятва Мира сейчас
так важна. Все дают ее - она так же фундаментальна, как клятва Лордов
о Служении Стране. Они все клянутся, что как-нибудь дадут отпор разру-
шительным эмоциям - таким, как отчаяние Кевина. Они...
- Я знаю,- заметил Кавинант.- Я все об этом знаю.
Он вспоминал Триока, человека, который любил Елену в подкаменье
Мифиль сорок лет назад. Триок хотел убить Кавинанта, но Этиаран пред-
отвратила это, воспользовавшись силой клятвы Мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
пускать победы Лорда Фаула. Он вызывал Презирающего присоединиться к
нему в Кирил Френдор. Он и Лорд Фаул провели этот Ритуал, и Высокий
Лорд Кевин Расточитель Страны уничтожил Страну, которую он любил.
Но Лорд Фаул не умер. Он ослаб на время, но выжил, защищенный За-
коном Времени, который заточил его на Земле - так говорили легенды.
Так теперь вся Страна и Новые Лорды попали под последствия отчаяния
Кевина.
Так что было не удивительно, что Стражи Крови хотели услышать эту
песню - или что Баннор попросил Кавинанта прийти и тоже послушать ее.
Размышляя об этом, Кавинант поймал голубой отблеск на противопо-
ложной стороне амфитеатра. Посмотрев наверх, он увидел Высокого Лорда
Елену, стоявшую у одного из входов. Она тоже захотела услышать эту
песню.
Вместе с ней был вомарк Трой.
Кавинанта потянуло присоединиться к ним, но не успел он превра-
тить свое желание в движение, как в амфитеатр вступил певец. Это была
высокая, блистательная женщина, одетая просто, в малиновую мантию, с
золотистыми волосами, которые искрились вокруг ее головы. Когда она
спускалась вниз на сцену, аудитория поднялась на ноги и молча привет-
ствовала ее. Она не отреагировала. Ее лицо было одухотворенным, как
будто она уже внутренне переживала свою песню.
Достигнув сцены, она не стала ничего говорить, делать какое-либо
введение, объяснить или идентифицировать исполняемую песню. Вместо
этого она встала в центре сцены, замерла на секунду, ожидая пока песня
снизойдет на нее, затем подняла лицо и открыла рот.
Вначале мелодия была скучной, сдержанной и неловкой - только с
намеком на укрытую в ней остроту и мучительность.
~Я был на острие Земли - Грейвин Френдор,
Чьи Огненные Львы,
Вздымали гривы ввысь, что пламенем полны,
Но все ж не выше, чем те горизонты,
Что были взгляду моему подвластны,
Конь-ранихин, который бьет копытом,
Не ведавшим подков с начала Века,
И скачет радостным галопом во имя моей воли;
Творения из железа - великаны,
Пришедшие из солнце порождающего моря
Ко мне на кораблях, таких же мощных,
Как большие замки, что вырубили замок мне
В массиве горном из сырой земной скалы
Как верности и преданности знак,
Вручную высеченный в вечном камне времени;
И Лорды, что трудятся под Смотровой
В поту, чтоб претворить в природе
Цель очевидную Создателя Земли,
Намеренье, понятное из силы,
Запечатленной в плоти и кости
Законом непреложным Сотворенья;
Возможно ль мне такую власть и славу,
Что не охватишь распростертыми руками,
Иметь - и устоять при этом
Лицом к лицу пред тем, кто Презирает,
И вовсе не испытывать испуга?~
Но затем песня изменилась, как будто певец открыла внутренние ре-
зервы, придала голосу больше резонанса. В высоких радужных переливах
песни она отбросила свои погребальные интонации - ярко выражая и под-
черкивая это таким количеством заключенной в себе гармонии, такими
возможностями для других аккомпанирующих голосов, что казалось, будто
с ней поет целый хор, использующий для этого ее же рот.
~Где сила, которая защитит
Красоту жизни от гниения смерти?
Сохранит правду чистой ото лжи?
Сохранит верность от пятен позора хаоса,
Который наводит порчу?
Как мало мы воздаем за Злобу.
Почему сами скалы не рвутся
К их собственному очищению,
Или крошатся в пыль от стыда?
Создатель!
Когда ты осквернил этот храм,
Избавляясь от Презирающего
Скинув его в Страну,
Имел ли ты в виду,
Что и красота, и правда
Исчезнут без следа?
Творил ли ты мою судьбу по Закону Жизни?
Неужели я бессилен в этом?
И должен ли я вести,
Прилагая к этому свои усилия,
Признавая горькое лицо предательства,
Весь этот мир к падению?~
Ее музыка страстно летела в воздух как израненная песня. И когда
она закончила, люди вскочили на ноги.
Вместе они запели в необъятные небеса:
~О, Создатель!
Лорд Времени и Отец Земли!
Имел ли ты в виду,
Что и красота, и правда
Исчезнут без следа?~
Баннор встал, но он не присоединился к песне. Кавинант остался
сидеть, чувствуя себя маленьким и ненужным в обществе Ревлстона. Эта
эмоция дошла до кульминации в припеве, источая острую печаль, а затем
наполняя амфитеатр волной миролюбия, которая очищала и излечивала без-
надежность песни, как будто общая сила всех поющих по раздельности бы-
ла достаточным ответом на протест Кевина. Делая музыку небезнадежной,
люди противостояли этому. Но Кавинант почувствовал обратное. Он начал
понимать ту опасность, которая угрожала Стране.
Так он продолжал сидеть, потирая бороду и смотря пустым взглядом
перед собой, когда остальные люди покидали амфитеатр, оставляя его на-
едине с теплой яркостью Солнца. Он остался там, мрачно бормоча самому
себе, пока не осознал, что Трой подошел к нему.
Когда он поднял взгляд, вомарк сказал:
- Я не ожидал увидеть тебя здесь.
Кавинант резко ответил:
- Я тоже не ожидал увидеть здесь тебя.
Но о Трое он думал только косвенно. Мысленно он все еще пытался
сцепиться с Кевином.
Как будто читая мысли Кавинанта, вомарк сказал:
- Все вернется к Кевину. Именно он - тот, кто создал Семь Заве-
тов. Именно он вдохновил харучаев стать Стражей Крови. Именно он со-
вершил Ритуал Осквернения. И хотя это было не обязательно - это было
неизбежно. Однако он не стал бы делать всего этого, если бы не совер-
шил ранее свою большую ошибку.
- Свою большую ошибку,- пробормотал Кавинант.
- Он принял Фаула в Совет, сделал его Лордом. Он не видел сквозь
маскировку Фаула. А потом было слишком поздно. К тому времени, когда
Фаул провозгласил себя и вступил в открытую войну, он совершил уже
столько неуловимых предательств, что он был непоколебим.
В подобных ситуациях более обычные люди убивают себя. Но Кевин не
был обычным человеком,- у него для этого было слишком много власти,
хотя это казалось бесполезным. Вместо этого он убил Страну. Выжили
только те люди, у которых было время скрыться в изгнании.
Они говорят, что Кевин понимал, что сделал - прямо перед смертью.
Фаул смеялся над ним. Он умер, стеная. Вот почему клятва Мира сейчас
так важна. Все дают ее - она так же фундаментальна, как клятва Лордов
о Служении Стране. Они все клянутся, что как-нибудь дадут отпор разру-
шительным эмоциям - таким, как отчаяние Кевина. Они...
- Я знаю,- заметил Кавинант.- Я все об этом знаю.
Он вспоминал Триока, человека, который любил Елену в подкаменье
Мифиль сорок лет назад. Триок хотел убить Кавинанта, но Этиаран пред-
отвратила это, воспользовавшись силой клятвы Мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161