Стук подъехавшей повозки привлек всеобщее внимание. Какой-то человек поднялся, вышел за ворота и радостно воскликнул при виде меня. Это был Боджранондо. Тотчас кто-то побежал в дом сообщить радостную весть. Саньяси сказал мне, что мое неожиданное исчезновение переполошило всех в доме, начались усиленные поиски пропавшего, послали за ним. Только тогда наконец и узнали обо мне.
— В чем дело, дада? — спросил меня Анондо.— Куда вы вдруг пропали? Этот пострел возчик уверял меня, что довез вас до самой Гонгамати!
Не успел я ответить ему, как подошла Раджлакшми и совершила мне глубокий пронам.
— Как жестоко наказал ты всех нас,— сказала она мне и повернулась к Боджранондо: — Видишь, Анондо, я чувствовала, что он сегодня вернется.
— Я сразу понял, что ты ждешь меня,— улыбнулся я.— Стоило мне увидеть банановые деревья и кувшины с водой, как я обо всем догадался.
В это время к нам подошел Ротон.
— Нет, бабу, это совсем не поэтому,— поспешил уточнить он.— Сегодня ма угощает брахманов. Когда она побывала в Бокронатхе...
— Не вмешивайся, Ротон,— остановила его Радж-лакшми.— Иди занимайся своими делами.
Боджранондо взглянул на ее вспыхнувшее лицо и усмехнулся.
— Знаете, дада,— сказал он мне,— если человек не занят серьезным делом, то у него очень разыгрывается воображение. Самые невероятные мысли приходят в голову... Отсюда и вся эта затея с брахманами. Не так ли, сестра?
Та обиделась и молча отошла в сторону.
— Вы очень похудели, дада,— заметил мне Боджранондо.— Что все-таки с вами произошло? Почему вы исчезли, никого не предупредив?
Я подробно рассказал ему о своих злоключениях последних дней.
— В будущем будьте осмотрительней,— по-дружески посоветовал он мне.— Видели бы вы, как ма тревожилась за вас.
Видеть это мне совершенно не требовалось, я и так прекрасно знал, что доставил ей немало беспокойства.
К нам снова подошел Ротон, на этот раз с чаем и табаком. Анондо взял чашку чая, выпил и проговорил:
— Ну, я пошел. А то, если задержусь у вас, боюсь, кое-кто больше не увидится со мной на этом свете.
Улыбнувшись на прощание, он ушел. Вскоре ко мне снова подошла Раджлакшми и как ни в чем не бывало сказала:
— Я приготовила для тебя горячую воду и чистую одежду. Пойди оботрись и переоденься. Только смотри не мочи голову, а то опять начнется лихорадка.
— Саньяси, наверное, уведомил тебя, что у меня никакой лихорадки не было,— возразил я.
— Не было, так может начаться,— заметила Раджлакшми.
— Ну, этого мне знать не дано. Но помыться мне действительно необходимо, я просто умираю от жары.
— Неужели так уж необходимо? — чуть насмешливо спросила она меня.— Ну что ж, пойдем. Придется помочь тебе, а то вдруг ты один не справишься.— Она засмеялась.— Ну что ты упрямишься? Только ставишь в неловкое положение себя и меня. Тебе же нельзя сейчас мыться.
Никто не мог соперничать с Раджлакшми в умении уговорить человека. Она действовала так мягко и ненавязчиво, что никому и в голову не приходило, чтобы она чего-то добивалась. Конечно, приведенный случай не показателен, я вполне мог обойтись и без омовения, но как часто она подчиняла людей своему желанию вопреки их воле, при обстоятельствах значительно более серьезных. Я не встречал никого, кто мог бы устоять против нее, не говоря уж обо мне самом. Уладив дело со мной, она встала, собираясь принести мне еду.
— Сначала пойди и накорми своих брахманов,— посоветовал я ей.
— Что ты! — воскликнула она.— Они разойдутся не раньше ночи. Неужели тебе ждать до тех пор!
— Ничего, подожду,— заметил я.
— Да уж,— улыбнулась Раджлакшми,— ты скажешь. Предоставь мне самой беспокоиться о брахманах, как-нибудь я с этим справлюсь. Но вот если я стану морить голодом больного человека, то, боюсь, вместо врат рая окажусь перед входом в ад.
Она вышла и вскоре вернулась с подносом, уставленным всевозможными кушаньями самого диетического характера, не имевшими ничего общего с теми неудобоваримыми яствами, которые предназначались для гостей. Без сомнения, она приготовила их сама и уже после моего возвращения. Я ел и поглядывал на нее. Что-то новое, незнакомое мне появилось в ее поведении, манере говорить. Однако, если бы меня спросили, в чем заключалась эта перемена, я, пожалуй, не смог бы ответить. Или сказал бы, что люди пока еще не научились облекать в слова мельчайшие нюансы человеческих чувств. Особенно явно проявлялась эта новизна в том, как она потчевала меня. Она не принуждала, как прежде, а скорее уговаривала; не требовала, а просила. Наверное, со стороны это не было заметно, никто не увидел бы тут ничего особенного, но я сразу обратил внимание на необычность ее обращения со мной.
Я кончил есть. Раджлакшми поднялась.
— Так я пойду? — сказала она, вопросительно глядя на меня.
Во дворе ее ждали гости.
— Иди,— ответил я.
Она взяла грязную посуду и не торопясь вышла из комнаты.
Я долго не отводил взгляда от двери, в которую она вышла. Она очень изменилась за время моего отсутствия.
За каких-нибудь несколько дней стала совсем другой. По словам Анондо, она уже накануне начала соблюдать какой-то пост, теперь отказалась даже от воды, и никто не знал, когда она снимет с себя свой обет. Собственно, ничего удивительного в этом не было—ее душа всегда жаждала религиозной истовости, а с тех пор, как она познакомилась с Шунондой, ее рвение возросло необычайно. Я недолго наблюдал ее, но уже отметил, как преуспела она в своем страстном стремлении к совершенству. Теперь, казалось, никакая грязь ее прошлой жизни не могла запачкать ее. Один я мешал ей, стоял на ее пути, как громадная скала.
Было уже около десяти часов, когда Раджлакшми закончила свои богоугодные дела и неслышно вошла ко мне. Она уменьшила огонь в лампе, подошла к моей кровати, поправила сетку от москитов и направилась к себе.
— Где ты была до сих пор? — спросил я ее.— Брахманская трапеза давно окончилась.
Она остановилась.
— О небо! — заметила она с улыбкой.— Я-то старалась не разбудить его, а он, оказывается, не спит. Почему?
— Жду тебя,— ответил я.
— Меня? Почему же ты не послал за мной?
Она вернулась ко мне и, подняв сетку, села в изголовье. Ее пальцы, как всегда, стали ласково ерошить мои волосы.
— Почему же ты не позвал меня? — снова спросила она.
— Разве ты пришла бы? У тебя столько дел!
— Что значат дела, если ты зовешь меня?
Я знал, что она действительно никогда не пренебрегла бы моим зовом, но говорить об этом не хотелось.
— Почему ты молчишь? — спросила она.
— Думаю.
— О чем? — Она прижалась лицом к моему лбу и шепотом спросила:—Ты ушел из дому потому, что рассердился на меня?
— Откуда ты знаешь?
Раджлакшми, не поднимая головы, ответила на вопрос вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159