У вас тут есть, наверное, какой-нибудь пруд?
Он сунул ему кувшин и повернулся к пожилому крестьянину, стоявшему рядом:
— Не покажешь ли мне, сын уважаемого отца, кто здесь держит корову? Надо бы достать молока.— И добавил, взглянув сначала на Раджлакшми, а потом на меня:—Свежее молоко — великолепная вещь. Чай приобретает от него особый вкус и цвет...
Однако его названая сестра не разделила его восторгов. Хмуро улыбнувшись, она приказала Ротону взять кувшин саньяси, вычистить его и самому принести воды.
Читатель уже имел возможность познакомиться с характером Ротона. Поручение хозяйки его отнюдь не обрадовало — из-за какого-то саньяси чуть свет по холоду отправляться невесть куда за водой! Пылая негодованием, он накинулся на несчастного мальчишку, добавившего ему неприятностей:
— Эй, ты, погань! Зачем трогал кувшин? Иди теперь к пруду чисть его, а потом опустишь в воду.
И, погоняя его гневными взглядами и свирепыми гримасами, он отправился выполнять приказ своей госпожи.
Выходка Ротона позабавила саньяси, да и я тоже не мог удержаться от улыбки.
— Вот, Анондо, что ты устроил! — с ласковой укоризной заметила Раджлакшми.— Саньяси, видно, не успевают проснуться, как начинают чаевничать!
— А что же нам — ждать, пока выспятся хозяева? — парировал ее намек Анондо.— Ну да ладно, с чаем можно подождать. Кстати, надо проверить, есть ли тут очаг и заготовлены ли дрова с соломой. Но молока я все-таки достану. Пойдем, брат,— обратился он ко мне,— ты теперь здесь хозяин — посмотрим, у кого есть корова. Да, сестра,— снова повернулся он к Раджлакшми,— как там насчет вчерашних сладостей? Осталось что-нибудь или ты ночью потихоньку их доела?
Раджлакшми усмехнулась, а женщины, стоявшие в толпе, сконфуженно отвернулись, стараясь скрыть улыбки.
В это время к нам торопливо подошел управляющий Каширам Кушари. Его сопровождали четыре человека. Один нес на голове корзину с овощами и зеленью, другой — крынку с молоком, третий — миску с простоквашей, а четвертый — громадную рыбину. Раджлакшми сложила руки в пронаме, приветствуя своего доверенного. Тот пожелал ей всяческих благ и принялся объяснять причину своего опоздания. Внешне он производил самое благоприятное впечатление: лет пятидесяти с небольшим, сухощавый, с хорошо выбритым лицом и довольно светлой кожей. Я тоже поздоровался с ним, однако сакьяси пренебрег общепринятыми правилами вежливости — он сразу же занялся принесенными продуктами. Сняв корзину с овощами с головы носильщика, он поставил ее на землю, внимательно исследовал ее содержимое и остался им вполне доволен. Затем проверил качество молока, убедился в том, что оно не разбавлено, прикинул на руке вес доставленной рыбы и заверил всех присутствующих в ее прекрасных вкусовых качествах.
Управляющий, не предупрежденный о приезде «святого брата», с удивлением следил за его манипуляциями.
— Не беспокойтесь, господин Кушари,— поспешила объяснить Раджлакшми,— это мой «святой брат».— Потом улыбнулась и, понизив голос, добавила: — По-видимому, возвращать людей в мир стало моей специальностью.
Саньяси услышал ее.
— Ну, сестра,— заметил он,— в моем случае это тебе будет нелегко.
Он метнул на меня быстрый взгляд, смысл которого мы с Раджлакшми прекрасно поняли, и улыбнулся.
— Посмотрим,— ответила та, посмеиваясь.
Мы вошли во двор и сразу удостоверились, что господин Кушари приложил немало усилий, чтобы приспособить под жилье старую контору. Все выглядело вполне приличным. Усадьба состояла из кухни, амбара и жилого помещения из трех комнат: двух спален и довольно большой, тщательно отделанной общей комнаты.
Дом был глинобитный, крытый соломой, но достаточно высокий и просторный, а двор, окруженный глиняной оградой,— большой и чистый. В одной его стороне находился маленький колодец и росло несколько деревьев тогор и шефали, в другой виднелись кусты базиликов и жасмина. Усадьба ласкала глаз. Больше всех она обрадовала саньяси. Каждый пустяк вызывал у него бурный восторг. Он вел себя так, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Мне тоже все понравилось, хотя я и не выражал своих чувств вслух, а что касается Раджлакшми, то она сразу отправилась на кухню готовить чай для саньяси, поэтому судить о ее впечатлении я не мог. Однако ее хорошее настроение заметили все. Один Ротон не испытывал никакого удовлетворения. Мрачный, он молча сидел поодаль, прислонившись спиной к столбу.
Как только чай был готов, саньяси быстро осушил две пиалы, не забыв при этом воспользоваться оставшимися от вчерашнего пиршества сладостями, а затем повернулся ко мне:
— Пошли посмотрим деревню. Говорят, тут неподалеку есть плотина — можно будет заодно и искупаться. Сестра,-—сказал он Раджлакшми,— может быть, вы составите нам компанию и осмотрите свои владения? Из благородных тут, очевидно, никого не встретишь, так что стесняться вам не перед кем. А имение ваше, кажется, действительно замечательное — просто соблазн.
— Я это знаю,— улыбнулась Раджлакшми,— так же, как и падкую до соблазнов натуру саньяси... Махарадж,— крикнула она брахману-повару, который вместе с подручным трудился на кухне,— оставь голову этой чудесной рыбы! Я вернусь с омовения и сама займусь ею.
Когда мы уже выходили со двора, Ротон, безучастный к всеобщим домашним хлопотам, вдруг медленно и с достоинством предупредил Раджлакшми:
— Ма, не вздумайте заходить в воду возле этой плотины, или пруда, как его там называет здешний сброд. Там водятся громадные пиявки, в локоть длиной каждая.
Раджлакшми даже побледнела от испуга.
— Что ты говоришь, Ротон? Неужели правда?
— Да,— важно кивнул он головой.— Во всяком случае, так я слышал.
— Ну и что из того, что слышал! — вмешался саньяси, уже успевший познакомиться с нравом местного населения.— Может быть, тебе это нарочно сказали. Не слушайте его, сестра. Пойдемте и проверим сами, что тут водится.
Но Раджлакшми не двинулась с места—упоминание о пиявках повергло ее в ужас.
— Знаешь, Анондо,— сказала она,— сегодня я лучше не пойду. В самом деле, место новое, незнакомое, надо остеречься. Ротон, поди достань воды из колодца. А тебе, Шриканто,— она повернулась ко мне,— тоже незачем лезть в пруд. Ты человек больной, на сегодня обойдешься двумя кувшинами воды. Освежишься — и хватит.
— Выходит, я один недостоин твоей заботы,— с улыбкой заметил саньяси,— коли ты только меня отпускаешь на этот злополучный пруд?..
Это шутливое замечание расстроило Раджлакшми. Глаза ее увлажнились. Некоторое время она молча ласково глядела на него, а потом проговорила:
— Тебе, брат, я ничего сказать не могу. Разве послушается незнакомой женщины человек, не внявший просьбам своих родителей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Он сунул ему кувшин и повернулся к пожилому крестьянину, стоявшему рядом:
— Не покажешь ли мне, сын уважаемого отца, кто здесь держит корову? Надо бы достать молока.— И добавил, взглянув сначала на Раджлакшми, а потом на меня:—Свежее молоко — великолепная вещь. Чай приобретает от него особый вкус и цвет...
Однако его названая сестра не разделила его восторгов. Хмуро улыбнувшись, она приказала Ротону взять кувшин саньяси, вычистить его и самому принести воды.
Читатель уже имел возможность познакомиться с характером Ротона. Поручение хозяйки его отнюдь не обрадовало — из-за какого-то саньяси чуть свет по холоду отправляться невесть куда за водой! Пылая негодованием, он накинулся на несчастного мальчишку, добавившего ему неприятностей:
— Эй, ты, погань! Зачем трогал кувшин? Иди теперь к пруду чисть его, а потом опустишь в воду.
И, погоняя его гневными взглядами и свирепыми гримасами, он отправился выполнять приказ своей госпожи.
Выходка Ротона позабавила саньяси, да и я тоже не мог удержаться от улыбки.
— Вот, Анондо, что ты устроил! — с ласковой укоризной заметила Раджлакшми.— Саньяси, видно, не успевают проснуться, как начинают чаевничать!
— А что же нам — ждать, пока выспятся хозяева? — парировал ее намек Анондо.— Ну да ладно, с чаем можно подождать. Кстати, надо проверить, есть ли тут очаг и заготовлены ли дрова с соломой. Но молока я все-таки достану. Пойдем, брат,— обратился он ко мне,— ты теперь здесь хозяин — посмотрим, у кого есть корова. Да, сестра,— снова повернулся он к Раджлакшми,— как там насчет вчерашних сладостей? Осталось что-нибудь или ты ночью потихоньку их доела?
Раджлакшми усмехнулась, а женщины, стоявшие в толпе, сконфуженно отвернулись, стараясь скрыть улыбки.
В это время к нам торопливо подошел управляющий Каширам Кушари. Его сопровождали четыре человека. Один нес на голове корзину с овощами и зеленью, другой — крынку с молоком, третий — миску с простоквашей, а четвертый — громадную рыбину. Раджлакшми сложила руки в пронаме, приветствуя своего доверенного. Тот пожелал ей всяческих благ и принялся объяснять причину своего опоздания. Внешне он производил самое благоприятное впечатление: лет пятидесяти с небольшим, сухощавый, с хорошо выбритым лицом и довольно светлой кожей. Я тоже поздоровался с ним, однако сакьяси пренебрег общепринятыми правилами вежливости — он сразу же занялся принесенными продуктами. Сняв корзину с овощами с головы носильщика, он поставил ее на землю, внимательно исследовал ее содержимое и остался им вполне доволен. Затем проверил качество молока, убедился в том, что оно не разбавлено, прикинул на руке вес доставленной рыбы и заверил всех присутствующих в ее прекрасных вкусовых качествах.
Управляющий, не предупрежденный о приезде «святого брата», с удивлением следил за его манипуляциями.
— Не беспокойтесь, господин Кушари,— поспешила объяснить Раджлакшми,— это мой «святой брат».— Потом улыбнулась и, понизив голос, добавила: — По-видимому, возвращать людей в мир стало моей специальностью.
Саньяси услышал ее.
— Ну, сестра,— заметил он,— в моем случае это тебе будет нелегко.
Он метнул на меня быстрый взгляд, смысл которого мы с Раджлакшми прекрасно поняли, и улыбнулся.
— Посмотрим,— ответила та, посмеиваясь.
Мы вошли во двор и сразу удостоверились, что господин Кушари приложил немало усилий, чтобы приспособить под жилье старую контору. Все выглядело вполне приличным. Усадьба состояла из кухни, амбара и жилого помещения из трех комнат: двух спален и довольно большой, тщательно отделанной общей комнаты.
Дом был глинобитный, крытый соломой, но достаточно высокий и просторный, а двор, окруженный глиняной оградой,— большой и чистый. В одной его стороне находился маленький колодец и росло несколько деревьев тогор и шефали, в другой виднелись кусты базиликов и жасмина. Усадьба ласкала глаз. Больше всех она обрадовала саньяси. Каждый пустяк вызывал у него бурный восторг. Он вел себя так, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Мне тоже все понравилось, хотя я и не выражал своих чувств вслух, а что касается Раджлакшми, то она сразу отправилась на кухню готовить чай для саньяси, поэтому судить о ее впечатлении я не мог. Однако ее хорошее настроение заметили все. Один Ротон не испытывал никакого удовлетворения. Мрачный, он молча сидел поодаль, прислонившись спиной к столбу.
Как только чай был готов, саньяси быстро осушил две пиалы, не забыв при этом воспользоваться оставшимися от вчерашнего пиршества сладостями, а затем повернулся ко мне:
— Пошли посмотрим деревню. Говорят, тут неподалеку есть плотина — можно будет заодно и искупаться. Сестра,-—сказал он Раджлакшми,— может быть, вы составите нам компанию и осмотрите свои владения? Из благородных тут, очевидно, никого не встретишь, так что стесняться вам не перед кем. А имение ваше, кажется, действительно замечательное — просто соблазн.
— Я это знаю,— улыбнулась Раджлакшми,— так же, как и падкую до соблазнов натуру саньяси... Махарадж,— крикнула она брахману-повару, который вместе с подручным трудился на кухне,— оставь голову этой чудесной рыбы! Я вернусь с омовения и сама займусь ею.
Когда мы уже выходили со двора, Ротон, безучастный к всеобщим домашним хлопотам, вдруг медленно и с достоинством предупредил Раджлакшми:
— Ма, не вздумайте заходить в воду возле этой плотины, или пруда, как его там называет здешний сброд. Там водятся громадные пиявки, в локоть длиной каждая.
Раджлакшми даже побледнела от испуга.
— Что ты говоришь, Ротон? Неужели правда?
— Да,— важно кивнул он головой.— Во всяком случае, так я слышал.
— Ну и что из того, что слышал! — вмешался саньяси, уже успевший познакомиться с нравом местного населения.— Может быть, тебе это нарочно сказали. Не слушайте его, сестра. Пойдемте и проверим сами, что тут водится.
Но Раджлакшми не двинулась с места—упоминание о пиявках повергло ее в ужас.
— Знаешь, Анондо,— сказала она,— сегодня я лучше не пойду. В самом деле, место новое, незнакомое, надо остеречься. Ротон, поди достань воды из колодца. А тебе, Шриканто,— она повернулась ко мне,— тоже незачем лезть в пруд. Ты человек больной, на сегодня обойдешься двумя кувшинами воды. Освежишься — и хватит.
— Выходит, я один недостоин твоей заботы,— с улыбкой заметил саньяси,— коли ты только меня отпускаешь на этот злополучный пруд?..
Это шутливое замечание расстроило Раджлакшми. Глаза ее увлажнились. Некоторое время она молча ласково глядела на него, а потом проговорила:
— Тебе, брат, я ничего сказать не могу. Разве послушается незнакомой женщины человек, не внявший просьбам своих родителей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159