— Нет, ма, моя жена очень простой и душевный человек. Но мы люди небогатые и не сможем принять вас как полагается. Лучше она сама придет к вам. Мы обязательно посетим вас, как только я выберу время.
— Господин Торколонкар, а сколько у вас учеников?— перевела разговор на другую тему Раджлакшми.
— Пятеро,— ответил тот.— Больше здесь не наберешь. Так что школа у меня только по названию.
— Вы всех их содержите?
— Нет. Биджой живет у моего старшего брата, один ученик — у себя в деревне, и только трое у меня.
Раджлакшми помолчала, а потом с ласковым сочувствием заметила:
— Это очень нелегкое дело в такое голодное время. Она удивительно верно выбрала тон, чтобы не задеть
самолюбия гостя. Иначе тот обязательно бы вспылил. Но теперь мысли его приняли другое направление, и он очень просто заговорил о своей бедности:
— Да, только мы с женой знаем, каково нам приходится. Но боги не забывают людей — их гнев сменяется милостью. Кроме того, раз я брахман, мой долг учить других. Ведь мы обязаны передавать другим знания, полученные нами у наших учителей.
Он помолчал и добавил:
— Когда-то те, кто владели землей, просвещали людей. Но теперь времена переменились. Заминдары давно забыли о своем предназначении и все свои помыслы сосредоточили на одном — как бы побольше выжать из арендаторов. Их теперь и хозяевами-то земли называть не пристало.
— Ну, а если кто-нибудь из них пожелает искупить свою вину, вы не станете ему препятствовать? — с улыбкой спросила Раджлакшми.
Кушари смущенно улыбнулся:
— Простите меня. Я увлекся и забыл, что вы тоже относитесь к их числу. Конечно, я не стану вам мешать. Но это действительно ваша обязанность.
— Мы совершаем обряды, но не знаем как следует ни одной мантры,— сказала Раджлакшми.— Научить нас им уже ваша обязанность. Напоминаю вам о ней.
— Согласен, ма, виноват. Постараюсь исправиться,— улыбнулся тот и, так как уже близился полдень, поднялся, чтобы откланяться. Мы простились с ним. Раджлакшми— почтительно, а я—сдержанно.
Когда он ушел, Раджлакшми сказала мне:
— Сегодня тебе придется поторопиться с омовением и едой.
— Почему? — удивился я.
— Я собираюсь навестить Шунонду.
— Но при чем тут я? — недоумевал я.— У тебя есть провожатый — Ротон.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, на этот раз мне нужен именно ты. Без тебя я не пойду.
— Ну что ж, пожалуйста! — согласился я.
ГЛАВА VIII
Я уже упоминал, что со временем между мной и Шунондой установились теплые, дружеские отношения и настал день, когда она стала называть меня «старшим братом». Полагаю, мои читатели не удивятся такому развитию нашего знакомства и не усомнятся в истинности моих слов, хотя я и не стану вдаваться в подробности. Однако убедить их в правдивости моего рассказа о кашей первой встрече мне будет нелегко. Одни сочтут ее слишком уж необыкновенной, из ряда вон выходящей. Другие с сомнением покачают головой и скажут, что все это выдумки, книжные россказни, и при этом сошлются на собственный жизненный опыт. Начнут говорить о том, что они тоже бенгальцы, дети той же самой Бенгалии, но никогда ничего подобного в бенгальских семьях не наблюдали. И те и другие окажутся правы. Ибо за всю мою жизнь я встретил только одну такую женщину, как Шунонда,— ее саму.
Итак, начну с того, что мы подошли к дому Джодунат-ха Торколонкара. Раджлакшми вошла во двор, а я остался возле старой ограды, ища тень, чтобы спрятаться от солнца. Вскоре ко мне подошел юноша лет восемнадцати и предложил войти во двор.
— А где господин Торколонкар? — поинтересовался я.— Вероятно, отдыхает?
— Нет, господин,— ответил юноша.—Он ушел на ярмарку. Дома одна ма. Прошу вас, войдите.
Он прошел вперед, и я не без колебаний последовал за ним. Когда-то в прежние времена здесь, безусловно, имелся парадный вход, но теперь от него не осталось и следа. Мы проникли во двор через какой-то пролом в стене. Тут я увидел Шунонду. Это была молодая женщина лет двадцати с довольно темным цветом кожи, одетая более чем скромно, безо всяких украшений. Она сидела на узенькой веранде и жарила рис. Увидев нас, она поднялась, поздоровалась и, расстелив старенькое одеяло, пригласила сесть. Потом повернулась к юноше и сказала:
— Оджой, в очаге, наверное, еще остался огонь. Приготовь трубку для бабу.
Потом посмотрела на Раджлакшми, усевшуюся без подстилки, и смущенно улыбнулась:
— К сожалению, я не могу предложить вам бетеля. У нас его нет.
Оджой, очевидно, догадался, кто мы, поэтому слова жены его гуру задели юношу.
— Как нет? — обеспокоенно спросил он.— Неужели уже кончился? Не может быть!
— Что же тут необыкновенного, Оджой? То, что у нас нет бетеля, или то, что он вообще когда-то был? — Она добродушно рассмеялась и пояснила Раджлакшми: — Десять дней назад мы ждали к себе молодого господина Мохонто и купили на одну пайсу бетеля. Так вот теперь Оджой удивляется, как он мог кончиться.
Она снова засмеялась, чем окончательно смутила юношу.
— Но право же!..— забормотал он.— Я не знал... сколько его было и кончился ли он...
Раджлакшми поспешила ему на помощь.
— А ведь это правда, сестра,— сказала она.— Он мужчина, откуда ему знать, что есть в доме и чего нет.
— Вот видите...— обрадовался Оджой ее поддержке.— А ма считает...
Шунонда улыбнулась:
— Да, ма так считает... Нет, сестра, наш Оджой все знает. Он у нас за старшую хозяйку. Только вот не желает признаваться, что нам туго приходится и мы не можем принять гостей как полагается, соблюсти хороший тон...
— А зачем он, этот хороший тон? Он только...— возмущенно заговорил Оджой, но, не закончив фразы, повернулся и ушел. Вероятно, затем, чтобы приготовить мне трубку.
— Однако мираболан в доме брахмана всегда найдется,— продолжала Шунонда.— А если поискать хорошенько, то можно обнаружить и завалявшийся бетелевый орех. Подождите минутку, я пойду посмотрю.
Она собралась покинуть нас, но Раджлакшми удержала ее за край сари.
— Нет, нет, не надо,— сказала она.— Я не выношу мираболана, да и орехи бетеля тоже ни к чему. Лучше посиди со мной, я хочу сказать тебе кое-что...
Она чуть ли не силой усадила Шунонду возле себя.
Избавившись наконец от необходимости соблюдать требования этикета, они какое-то время молчали. Я воспользовался возможностью получше разглядеть Шунонду. Передо мной сидела ничем не примечательная молодая женщина, типичная бенгалка, бедно одетая, безо всяких украшений. Нужда везде давала знать о себе в этом доме. Но чувствовалось — Шунонда нисколько не тяготилась ею. А ведь всего несколько месяцев назад она ни в чем не испытывала недостатка. У нее было все: зажиточный дом, прислуга, друзья и родственники. Но она не задумываясь отказалась от всего, ушла прочь от этих благ,' как от ненужных вещей, потому что не могла не выразить таким образом свой протест против вопиющей несправедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159