.. Зачем люди пишут, спрашивается? зачем рисуют, музыку сочиняют,
кино снимают, скульптуры ваяют, домики из спичек складывают, самодельные
автомобильчики в сараях клепают... Помнишь, ты меня спросил: зачем ты
пишешь? Тогда я сказал тебе, что сам не знаю. Это правда, я не знал, хотя
в одном был уверен твердо: каким-нибудь "вторым" Достоевским я быть не
желаю, только Первым Самим Собой. Я не боялся пользоваться избитыми
штампами и заезженными сюжетными ходами, образами и приемами, это да. Но!
Строители используют кирпичи. Одинаковые, в принципе. Ты можешь сказать,
что дворцы и однотипные "спальные" ульи построены из одинакового
материала? Вот. А это так... Я не знал, зачем пишу, но искал свой стиль,
пусть убогий и странный, многословный и водянистый, но свой... А теперь к
тому же - знаю, зачем. Оказалось, вовсе не оттого, чтобы заработать кучу
нала или там почувствовать себя умнее окружающих, двух слов связать не
способных, в отличие от меня, мастера связывать слова... Я писал, потому
что "спускал пар". Дьявольская (Божественная Моя) печать заклеймила меня -
я смотрел в щелки стены, разделяющей миры. Другие, я знаю, пишут по иным
причинам. По каким, хотел тебе рассказать, но... уже не успею.
Когда-нибудь расскажу, если свидимся, дай Мой Бог. Или напишу, если почту
разыщу, чтоб отправить весточку. Лови меня на слове. Ты знаешь, я ненавижу
невозвращенные долги. Так что о тех, кто рядом, и мимолетных встречах -
тоже потом. Если буду испытывать потребность говорить о тех, кто остается
в этом мире...
Здесь, пожалуй, лишь тебя я могу еще назвать близким по духу
существом, поэтому я написал тебе, чтоб ты в курсе был, если что. И чтобы
не подумал, что съехал с катушек, если вдруг получишь когда-нибудь "письмо
мертвого человека". А пожелать тебе на прощание хочу одно:
ДОБРОЙ РЕАЛЬНОСТИ!
Надеюсь, ты понял, _ч_т_о_ я вкладываю в смысл этих слов. Себе я,
пожалуй, с иронией могу пожелать лишь ДОБРОЙ ФАНТАСТИКИ.
Ну, покедова. Доброй тебе реальности еще раз. Жму манипулятор. Держи
нос по ветру и никогда не иди на компромиссы с совестью. Парадоксальный
совет, скажешь? Вовсе нет. Отнюдь. Но живущим ЗДЕСЬ его смысл не дано
уловить... Я старался так ЗДЕСЬ поступать, и прослыл ненормальным, не от
мира сего...
Прощай. "До свидания" не говорю, боясь сглазить.
С дружеской любовью всегда твой...
P.S. А знаешь, если бы та "гиена" не была настолько пьяной и не так
воняла потом и мочой, я бы ей отдался, наверное... Плоть требует своего, и
весьма настырно... Ведь я тоже - всего лишь... душонка, отягощенная
трупом..."
22. В ПЛЕНУ У НОНОК
...Вилли не затоптали у лифта. Как он врубился гораздо позже, вовсе
не случайно и неспроста. Он был нужен им...
Очухался четырнадцатилетный Вилли Квайл нескоро. За окном мерцали
по-прежнему блестки звезд, и Вилли почему-то показалось, что эта ночь -
следующая. Хотя он мог и заблуждаться. Лежал он на мягкой постели,
перебинтованный с головы до ног, кажется; попробовал встать и обнаружил,
что за ноги привязан, а руки его примотаны бинтами к бокам. - Ух, кошачьи
отродья, - прокомментировал Вилли свое плачевное положение, - ну ничего, я
вам еще кишки помотаю, твари патлатые...
Далеко не у всех нонок были длинные прически, большинство их -
стриглись накоротко. Но такими словами всегда ругался Фредди, и Вилли
подхватил у старшего брата полюбившееся определение. Фредди был почти
вдвое старше Вилли, и авторитет его для младшего брата сомнению не
подлежал. Даже в большей степени, чем папашин. Папаша был мужиком старой
закалки и в некоторые вещи "не въезжал". Собак не ел, например. Кошек,
крыс, змей - всегда пожалуйста, а псов не мог... Все время вспоминал
какого-то "Арчи", который якобы в первые годы ноночьего нашествия спасал
ему жизнь, и ради которого он, папаша, даже пристукнул какую-то бабу,
которая чуть было не стала мамашей возможным Фреду и Вилли. Папашка вообще
много чего болтал о прошлых годах, но по большей части сыновья не могли
понять, о чем это он там. Однажды, после того как безуспешно пытался часа
два растолковать отпрыскам, что оно такое - "ночной клуб", - он плюнул и
поклялся, что больше ни слова не скажет, о том, какая жизня была ДО нонок.
Клятву сдержал.
Фредди, подумал Вилли, лежа связанный на кровати, я хлюпиком не буду,
слышишь?! Я от них сбегу и за тебя, за папашку отомщу, понял?! Ты только
там в земле не переворачивайся, договорились? Они меня врасплох сцапали,
их было пять рыл на меня одного, задавили массой... Но я исправлюсь,
братец, вот как есть обещаю, не сходя с места! Тебе стыдно за Вилли не
будет...
И он принялся исправляться не сходя с места. Сойти с места при всем
желании тотчас же вряд ли ему бы удалось.
Тужился, тужился Вилли, сопел и хрипел, стиснув зубы. Но бинты
порвать мочи не хватило. Зато адскую боль в грудь и голову накликал.
Полежав смирно чуток, боясь вздохнуть, Вилли превозмог приступ и засучил
ногами, пробуя на крепость путы. Постель, превращенная в узилище,
находилась в небольшой, пятнадцать на пятнадцать примерно, комнате, кроме
двери, окна и самой постели, в помещении этом не имелось ничего, даже
осветительного прибора никакого. Все это пленник разглядел, когда боль на
некоторое время утихла, сжалась в два комочка, один под черепом ворочался,
стукаясь о кость, а второй в груди копошился, словно крыса, угодившая в
мышеловку.
Себя к интерьеру пленник не причислял, вполне уверенный, что родным
жилищем эта коробка ему не станет. Могилой - возможно. Но местожительством
- ни в коем разе.
Рассеянный свет проникал в комнату с улицы, окрашивая тьму в полутона
и придавая форму пространству. Благодаря ему Вилли хоть что-то разглядел,
без него в комнате царила бы кромешная тьма. В окно, напротив, подняв
глаза, Вилли разглядел темную плоскость стены небоскреба, усыпанную
многочисленными белыми и желтыми пятнами, квадратными и прямоугольными -
освещенными окнами. Блестки звезд слабыми искорками мерцали выше, под
самым верхним краем окна комнаты, в которой Вилли валялся в мягкой
постели. Из чего пленник заключил, что комната эта находится
высоко-высоко, быть может, на последних этажах этого здания, иначе
звездных блесток он бы не увидел вообще. Соседний же небоскреб был чуть
выше. Эх, вы, проклятущие, думал Вилли, отчаянно дергая ногами и с
ненавистью вперившись взглядом в стену за окном, проткнутую
многочисленными световыми дырками. Захватили весь Город, житья из-за вас
нету людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
кино снимают, скульптуры ваяют, домики из спичек складывают, самодельные
автомобильчики в сараях клепают... Помнишь, ты меня спросил: зачем ты
пишешь? Тогда я сказал тебе, что сам не знаю. Это правда, я не знал, хотя
в одном был уверен твердо: каким-нибудь "вторым" Достоевским я быть не
желаю, только Первым Самим Собой. Я не боялся пользоваться избитыми
штампами и заезженными сюжетными ходами, образами и приемами, это да. Но!
Строители используют кирпичи. Одинаковые, в принципе. Ты можешь сказать,
что дворцы и однотипные "спальные" ульи построены из одинакового
материала? Вот. А это так... Я не знал, зачем пишу, но искал свой стиль,
пусть убогий и странный, многословный и водянистый, но свой... А теперь к
тому же - знаю, зачем. Оказалось, вовсе не оттого, чтобы заработать кучу
нала или там почувствовать себя умнее окружающих, двух слов связать не
способных, в отличие от меня, мастера связывать слова... Я писал, потому
что "спускал пар". Дьявольская (Божественная Моя) печать заклеймила меня -
я смотрел в щелки стены, разделяющей миры. Другие, я знаю, пишут по иным
причинам. По каким, хотел тебе рассказать, но... уже не успею.
Когда-нибудь расскажу, если свидимся, дай Мой Бог. Или напишу, если почту
разыщу, чтоб отправить весточку. Лови меня на слове. Ты знаешь, я ненавижу
невозвращенные долги. Так что о тех, кто рядом, и мимолетных встречах -
тоже потом. Если буду испытывать потребность говорить о тех, кто остается
в этом мире...
Здесь, пожалуй, лишь тебя я могу еще назвать близким по духу
существом, поэтому я написал тебе, чтоб ты в курсе был, если что. И чтобы
не подумал, что съехал с катушек, если вдруг получишь когда-нибудь "письмо
мертвого человека". А пожелать тебе на прощание хочу одно:
ДОБРОЙ РЕАЛЬНОСТИ!
Надеюсь, ты понял, _ч_т_о_ я вкладываю в смысл этих слов. Себе я,
пожалуй, с иронией могу пожелать лишь ДОБРОЙ ФАНТАСТИКИ.
Ну, покедова. Доброй тебе реальности еще раз. Жму манипулятор. Держи
нос по ветру и никогда не иди на компромиссы с совестью. Парадоксальный
совет, скажешь? Вовсе нет. Отнюдь. Но живущим ЗДЕСЬ его смысл не дано
уловить... Я старался так ЗДЕСЬ поступать, и прослыл ненормальным, не от
мира сего...
Прощай. "До свидания" не говорю, боясь сглазить.
С дружеской любовью всегда твой...
P.S. А знаешь, если бы та "гиена" не была настолько пьяной и не так
воняла потом и мочой, я бы ей отдался, наверное... Плоть требует своего, и
весьма настырно... Ведь я тоже - всего лишь... душонка, отягощенная
трупом..."
22. В ПЛЕНУ У НОНОК
...Вилли не затоптали у лифта. Как он врубился гораздо позже, вовсе
не случайно и неспроста. Он был нужен им...
Очухался четырнадцатилетный Вилли Квайл нескоро. За окном мерцали
по-прежнему блестки звезд, и Вилли почему-то показалось, что эта ночь -
следующая. Хотя он мог и заблуждаться. Лежал он на мягкой постели,
перебинтованный с головы до ног, кажется; попробовал встать и обнаружил,
что за ноги привязан, а руки его примотаны бинтами к бокам. - Ух, кошачьи
отродья, - прокомментировал Вилли свое плачевное положение, - ну ничего, я
вам еще кишки помотаю, твари патлатые...
Далеко не у всех нонок были длинные прически, большинство их -
стриглись накоротко. Но такими словами всегда ругался Фредди, и Вилли
подхватил у старшего брата полюбившееся определение. Фредди был почти
вдвое старше Вилли, и авторитет его для младшего брата сомнению не
подлежал. Даже в большей степени, чем папашин. Папаша был мужиком старой
закалки и в некоторые вещи "не въезжал". Собак не ел, например. Кошек,
крыс, змей - всегда пожалуйста, а псов не мог... Все время вспоминал
какого-то "Арчи", который якобы в первые годы ноночьего нашествия спасал
ему жизнь, и ради которого он, папаша, даже пристукнул какую-то бабу,
которая чуть было не стала мамашей возможным Фреду и Вилли. Папашка вообще
много чего болтал о прошлых годах, но по большей части сыновья не могли
понять, о чем это он там. Однажды, после того как безуспешно пытался часа
два растолковать отпрыскам, что оно такое - "ночной клуб", - он плюнул и
поклялся, что больше ни слова не скажет, о том, какая жизня была ДО нонок.
Клятву сдержал.
Фредди, подумал Вилли, лежа связанный на кровати, я хлюпиком не буду,
слышишь?! Я от них сбегу и за тебя, за папашку отомщу, понял?! Ты только
там в земле не переворачивайся, договорились? Они меня врасплох сцапали,
их было пять рыл на меня одного, задавили массой... Но я исправлюсь,
братец, вот как есть обещаю, не сходя с места! Тебе стыдно за Вилли не
будет...
И он принялся исправляться не сходя с места. Сойти с места при всем
желании тотчас же вряд ли ему бы удалось.
Тужился, тужился Вилли, сопел и хрипел, стиснув зубы. Но бинты
порвать мочи не хватило. Зато адскую боль в грудь и голову накликал.
Полежав смирно чуток, боясь вздохнуть, Вилли превозмог приступ и засучил
ногами, пробуя на крепость путы. Постель, превращенная в узилище,
находилась в небольшой, пятнадцать на пятнадцать примерно, комнате, кроме
двери, окна и самой постели, в помещении этом не имелось ничего, даже
осветительного прибора никакого. Все это пленник разглядел, когда боль на
некоторое время утихла, сжалась в два комочка, один под черепом ворочался,
стукаясь о кость, а второй в груди копошился, словно крыса, угодившая в
мышеловку.
Себя к интерьеру пленник не причислял, вполне уверенный, что родным
жилищем эта коробка ему не станет. Могилой - возможно. Но местожительством
- ни в коем разе.
Рассеянный свет проникал в комнату с улицы, окрашивая тьму в полутона
и придавая форму пространству. Благодаря ему Вилли хоть что-то разглядел,
без него в комнате царила бы кромешная тьма. В окно, напротив, подняв
глаза, Вилли разглядел темную плоскость стены небоскреба, усыпанную
многочисленными белыми и желтыми пятнами, квадратными и прямоугольными -
освещенными окнами. Блестки звезд слабыми искорками мерцали выше, под
самым верхним краем окна комнаты, в которой Вилли валялся в мягкой
постели. Из чего пленник заключил, что комната эта находится
высоко-высоко, быть может, на последних этажах этого здания, иначе
звездных блесток он бы не увидел вообще. Соседний же небоскреб был чуть
выше. Эх, вы, проклятущие, думал Вилли, отчаянно дергая ногами и с
ненавистью вперившись взглядом в стену за окном, проткнутую
многочисленными световыми дырками. Захватили весь Город, житья из-за вас
нету людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142