Посуровела. - И ты
больше суток трясся, чтобы мне сообщить результаты своих "лабораторных"
наблюдений? Можешь, незваный гость, утопить свои лодки.
- Я самолетом, - проинформировал столичный незваный гость. -
Быстро... Какие лодки?.. - растерянно спросил тут же.
- Под названием Вера, Надежда, Любовь. Классику знать надо...
Поздравляю!! - рявкнула тут же.
- С чем? - еще больше растерялся Мишка. - Это я тебя должен
поздравить...
- С тем, что быстро. Обратно когда, сегодня? Мигом, раз-два, фьюить,
оп-ля! А то на вокзале ночевать прийдется.
- Обратно?.. - проговорил Мишка медленно. - Не знаю... Я не брал
обратного, думал...
- Вдумчивый, надо же. Просто-таки гений среди удобрений, да? Доктор
уж небось, а? Вытянул старую нашу тему, кандидат в академики? Скоро
спасешь человечество?
- Перестань! - взорвался Мишка. Вскочил. - Замолчи, я не могу слышать
т_а_к_о_е_!!!
- Ранимый, надо ж... - начала было снова язвить Марина, но вдруг,
неожиданно для самой себя, заткнулась. ЧТО ЭТО СО МНОЙ, ОДНАКО?! -
подумала.
Мишка топтался на месте, по всей вероятности решал, упасть ли на
диван по второму разу, или убежать, хлопнув дверью. Но перспектива
вокзальной ночевки не привлекала, и он предпочел остановить выбор на
диване.
- Мариш, я прошу тебя, не говори со мной так, - едва слышно сказал, -
ненавидь меня, можешь даже побить, если тебе легче станет, но я тебя
умоляю, не говори со мной таким тоном...
- А каким способом я свою ненависть в таком случае выскажу? -
поинтересовалась Марина. - Как тебе растолкую, что моя нора не старый
корабль, на который всяк зайдет за пятачок, чтоб в пушку затолкать
"бычок"? Может, и вправду тебя по башке тюкнуть... У меня тут где-то
подходящий дрын имеется...
- Бей, - он наклонил голову, подставляя макушку, - в темечко. Лучше
уж убей, но не говори со мной таким тоном... Если в чем я виноват, перед
тобою, казни. Но не так жестоко, как ты это делаешь!
Воцарилась тишина. Лишь радиоточка на кухне дикторским голосом вещала
про очередные меры, предпринимаемые партией и правительством.
"...и мертвые с косами стоят", - подумала Марина. Вздохнула,
отлепилась от трюмо, плавно разогнувшись. В раздумье постояла. Затем
обронила: - Будем пить чай. Не хочу я тебя убивать. Пока, во всяком
случае. - И вышла из комнаты. В прихожей едва не перекинулась,
споткнувшись о какой-то картонный ящик, перетянутый ремнями для переноски,
с ручкой. Возясь на кухне с заваркой, подумала, что не стоило пускать
Мишеля в дом. Теперь будет гораздо труднее решиться его выставить вон.
- Иди сюда, преступник порога норы очкастый! - позвала Мишку, вырубив
радио.
- Что ты это приволок? - спросила, когда он уже сидел напротив, за
кухонным столом, и держал в пальцах эмалированную кружку с чаем.
- Где? - оглянулся Мишка.
- У двери в прихожей валяется, дурак.
- Сама-а... А, это. То приволок, что обещал.
- Это когда?
- Не помнишь?
- Не-а!.. Многое, с несчастью, помню, но это - нет.
- Года четыре тому... Я обещал, что на твое двадцатипятилетие...
подарю тебе видак.
- Чего-чего подаришь?!
- Ну-у... ты тогда очень жалела, что у тебя нету видео, чтоб глядеть,
когда заблагорассудится, западные научные программы, а я сказал, что года
через четыре заработаю денег, и подарю тебе... Я начал копить еще тогда,
знаешь... - Мишка замолчал. Поставил кружку на стол и потупился. Не зная,
куда спрятать свои широкие ладони, сунул их куда-то под стол.
- Так, значит... - пробормотала Марина. Хотела добавить, что может
себе позволить купить хоть десять видаков, не то что занюханные столичные
аспирантишки, но смолчала. Мишка ДОСТАЛ ее своим кретинским поступком до
глубины души. Если в моей душе есть еще глубина, если у меня еще есть она,
душа, подумала Марина, то ты, Захарченко Мишель, ухитрился нырнуть до
самого донышка. Сволочь ты, Миша... Ну зачем ты приехал, зачем ты бередишь
мою душу, за чем ты приехал, за душой моей, да?.. Какая мафия тебя
откомандировала - в качестве живого напоминания...
- Спасибо, Мишель, - заставила себя поблагодарить за подарок Марина.
- Не ожидала, ей-богу. Я и позабыла уже...
- Не сомневался, - буркнул он, - что забыла. Но я ведь обещал, а как
я мог не выполнить обещания, данного... - он замолчал, и по его лицу было
видно, что слов у него больше - никаких не осталось. Когда слова
кончаются, остаются лишь эмоции и ощущения, зыбкое море, в котором уже
ничего не выловишь, и не хочется ловить, а хочется безумно, бездумно
броситься в него, утонуть с головой, и не выплывать долго-долго, парить в
невыразимом никакими словами чувстве невесомости и еще кое-в-чем, чему нет
названия и не будет... Воплощенной мечте, быть может?
- ...тебе, Мариш. - Закончила фразу Марина.
Мишка извлек из-под стола левую руку и поправил очки, съехавшие на
кончик носа. Лоб его блестел в свете голой двухсотваттной лампочки,
болтающейся на шнуре под потолком. Как волнуется мальчик, отстраненно
подумала Марина. А ведь он, к сожалению, еще на что-то надеется... и лодки
топить не намеревается. Верит. Надеется. Любит...
- Знаешь, Мишель, зря ты приехал, - сказала она устало. - Лучше б ты
сидел голодный со своим видаком дома. Но раз уж приехал, сиди... голодный
здесь. Не буду я тебя на вокзал прогонять. В конечном итоге, у меня в
самом деле день рожденья завтра, так что... я тебя приглашаю. Время
сколько?
- А? - не понял он.
- What time is it no-ow, Мichellette?! [Сколько сейча-ас времени,
Мишенька?]
- Twenty ni-ine past six [Двадцать де-евять минут седьмого], - бросил
он быстрый взгляд на правое запястье и ответил в тон ей. - А что
случилось?!
- Погоди, я сейчас. - Она скользнула мимо него, едва не задев.
Горячая волна всплеснулась в груди. В комнате добыла, наугад хапнув, из
ящика трюмо несколько четвертных и полусотенных. Шагнула в прихожую,
кликнула: - Иди сюда! - сорвала с крючка вешалки его шикарную "аляску", из
шкафа выдрала сумку. Узрев вытянувшееся при виде ее манипуляций лицо
гостя, неожиданно для себя рассмеялась. Быть может, впервые за последние
годы. Ого, подумала. ОГО. Я еще не разучилась смеяться?! Ох, раскисла... И
ни черта поделать с собой не в состоянии... вот что страшно...
- Ничего, опосля наверстаю... - прошептала, отсмеявшись. - Этак
наверстаю, что всем чертям тошно будет...
И вдруг отчаянно захотела, чтобы НИЧЕГО ПОДОБНОГО не пришлось делать.
Протянула Мишке деньги и куртку: - Слишком много красивых и сладких
слов, не пора ли наконец-то заняться делом, Мишель. Не рыдай, не гоню.
Облачайся, бери авоську в зубы, сармак на карман, ноги в руки, и марш за
жратвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
больше суток трясся, чтобы мне сообщить результаты своих "лабораторных"
наблюдений? Можешь, незваный гость, утопить свои лодки.
- Я самолетом, - проинформировал столичный незваный гость. -
Быстро... Какие лодки?.. - растерянно спросил тут же.
- Под названием Вера, Надежда, Любовь. Классику знать надо...
Поздравляю!! - рявкнула тут же.
- С чем? - еще больше растерялся Мишка. - Это я тебя должен
поздравить...
- С тем, что быстро. Обратно когда, сегодня? Мигом, раз-два, фьюить,
оп-ля! А то на вокзале ночевать прийдется.
- Обратно?.. - проговорил Мишка медленно. - Не знаю... Я не брал
обратного, думал...
- Вдумчивый, надо же. Просто-таки гений среди удобрений, да? Доктор
уж небось, а? Вытянул старую нашу тему, кандидат в академики? Скоро
спасешь человечество?
- Перестань! - взорвался Мишка. Вскочил. - Замолчи, я не могу слышать
т_а_к_о_е_!!!
- Ранимый, надо ж... - начала было снова язвить Марина, но вдруг,
неожиданно для самой себя, заткнулась. ЧТО ЭТО СО МНОЙ, ОДНАКО?! -
подумала.
Мишка топтался на месте, по всей вероятности решал, упасть ли на
диван по второму разу, или убежать, хлопнув дверью. Но перспектива
вокзальной ночевки не привлекала, и он предпочел остановить выбор на
диване.
- Мариш, я прошу тебя, не говори со мной так, - едва слышно сказал, -
ненавидь меня, можешь даже побить, если тебе легче станет, но я тебя
умоляю, не говори со мной таким тоном...
- А каким способом я свою ненависть в таком случае выскажу? -
поинтересовалась Марина. - Как тебе растолкую, что моя нора не старый
корабль, на который всяк зайдет за пятачок, чтоб в пушку затолкать
"бычок"? Может, и вправду тебя по башке тюкнуть... У меня тут где-то
подходящий дрын имеется...
- Бей, - он наклонил голову, подставляя макушку, - в темечко. Лучше
уж убей, но не говори со мной таким тоном... Если в чем я виноват, перед
тобою, казни. Но не так жестоко, как ты это делаешь!
Воцарилась тишина. Лишь радиоточка на кухне дикторским голосом вещала
про очередные меры, предпринимаемые партией и правительством.
"...и мертвые с косами стоят", - подумала Марина. Вздохнула,
отлепилась от трюмо, плавно разогнувшись. В раздумье постояла. Затем
обронила: - Будем пить чай. Не хочу я тебя убивать. Пока, во всяком
случае. - И вышла из комнаты. В прихожей едва не перекинулась,
споткнувшись о какой-то картонный ящик, перетянутый ремнями для переноски,
с ручкой. Возясь на кухне с заваркой, подумала, что не стоило пускать
Мишеля в дом. Теперь будет гораздо труднее решиться его выставить вон.
- Иди сюда, преступник порога норы очкастый! - позвала Мишку, вырубив
радио.
- Что ты это приволок? - спросила, когда он уже сидел напротив, за
кухонным столом, и держал в пальцах эмалированную кружку с чаем.
- Где? - оглянулся Мишка.
- У двери в прихожей валяется, дурак.
- Сама-а... А, это. То приволок, что обещал.
- Это когда?
- Не помнишь?
- Не-а!.. Многое, с несчастью, помню, но это - нет.
- Года четыре тому... Я обещал, что на твое двадцатипятилетие...
подарю тебе видак.
- Чего-чего подаришь?!
- Ну-у... ты тогда очень жалела, что у тебя нету видео, чтоб глядеть,
когда заблагорассудится, западные научные программы, а я сказал, что года
через четыре заработаю денег, и подарю тебе... Я начал копить еще тогда,
знаешь... - Мишка замолчал. Поставил кружку на стол и потупился. Не зная,
куда спрятать свои широкие ладони, сунул их куда-то под стол.
- Так, значит... - пробормотала Марина. Хотела добавить, что может
себе позволить купить хоть десять видаков, не то что занюханные столичные
аспирантишки, но смолчала. Мишка ДОСТАЛ ее своим кретинским поступком до
глубины души. Если в моей душе есть еще глубина, если у меня еще есть она,
душа, подумала Марина, то ты, Захарченко Мишель, ухитрился нырнуть до
самого донышка. Сволочь ты, Миша... Ну зачем ты приехал, зачем ты бередишь
мою душу, за чем ты приехал, за душой моей, да?.. Какая мафия тебя
откомандировала - в качестве живого напоминания...
- Спасибо, Мишель, - заставила себя поблагодарить за подарок Марина.
- Не ожидала, ей-богу. Я и позабыла уже...
- Не сомневался, - буркнул он, - что забыла. Но я ведь обещал, а как
я мог не выполнить обещания, данного... - он замолчал, и по его лицу было
видно, что слов у него больше - никаких не осталось. Когда слова
кончаются, остаются лишь эмоции и ощущения, зыбкое море, в котором уже
ничего не выловишь, и не хочется ловить, а хочется безумно, бездумно
броситься в него, утонуть с головой, и не выплывать долго-долго, парить в
невыразимом никакими словами чувстве невесомости и еще кое-в-чем, чему нет
названия и не будет... Воплощенной мечте, быть может?
- ...тебе, Мариш. - Закончила фразу Марина.
Мишка извлек из-под стола левую руку и поправил очки, съехавшие на
кончик носа. Лоб его блестел в свете голой двухсотваттной лампочки,
болтающейся на шнуре под потолком. Как волнуется мальчик, отстраненно
подумала Марина. А ведь он, к сожалению, еще на что-то надеется... и лодки
топить не намеревается. Верит. Надеется. Любит...
- Знаешь, Мишель, зря ты приехал, - сказала она устало. - Лучше б ты
сидел голодный со своим видаком дома. Но раз уж приехал, сиди... голодный
здесь. Не буду я тебя на вокзал прогонять. В конечном итоге, у меня в
самом деле день рожденья завтра, так что... я тебя приглашаю. Время
сколько?
- А? - не понял он.
- What time is it no-ow, Мichellette?! [Сколько сейча-ас времени,
Мишенька?]
- Twenty ni-ine past six [Двадцать де-евять минут седьмого], - бросил
он быстрый взгляд на правое запястье и ответил в тон ей. - А что
случилось?!
- Погоди, я сейчас. - Она скользнула мимо него, едва не задев.
Горячая волна всплеснулась в груди. В комнате добыла, наугад хапнув, из
ящика трюмо несколько четвертных и полусотенных. Шагнула в прихожую,
кликнула: - Иди сюда! - сорвала с крючка вешалки его шикарную "аляску", из
шкафа выдрала сумку. Узрев вытянувшееся при виде ее манипуляций лицо
гостя, неожиданно для себя рассмеялась. Быть может, впервые за последние
годы. Ого, подумала. ОГО. Я еще не разучилась смеяться?! Ох, раскисла... И
ни черта поделать с собой не в состоянии... вот что страшно...
- Ничего, опосля наверстаю... - прошептала, отсмеявшись. - Этак
наверстаю, что всем чертям тошно будет...
И вдруг отчаянно захотела, чтобы НИЧЕГО ПОДОБНОГО не пришлось делать.
Протянула Мишке деньги и куртку: - Слишком много красивых и сладких
слов, не пора ли наконец-то заняться делом, Мишель. Не рыдай, не гоню.
Облачайся, бери авоську в зубы, сармак на карман, ноги в руки, и марш за
жратвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142