Стасик показал свое истинное гнусное мурло, когда узнал о ее
беременности; однако позднее и она показала ему, что прошлое не вернуть, и
казнить за это он может лишь себя, но ни в коем случае не ее. Это когда
"ненаглядный" пришел к Марине, проведав о смерти ребенка, и попытался
войти в реку второй раз, пытаясь обезопасить свое будущее... Марина
никогда не думала, что сумеет оказаться настолько жестокой и мстительной
по отношению к существу, которое любила и ради которого была готова на все
- кроме отказа от ребенка. Никогда не думала, не гадала, что будет с
садистским наслаждением мстить мужчине, которому подарила девичью честь
свою (О, как он смеялся, когда утром после их первой ночи она употребила
это старомодное выраженьице!..) и жизнь без которого не мыслила себе еще
так недавно, казалось бы... Но сумела. Смогла. Мать оказалась сильнее
любовницы в ней. Да, она, Марина, не будет работать там, где мечтала
работать едва ли не с детства, не будет заниматься тем, к чему душа лежит
более всего на свете; и у нее, Марины, не будет ребенка, больше вообще
никогда не будет детей после неудачного и несвоевременного кесарева... Но
этот лощеный столичный подонок Стасик тоже не скоро будет тем, кем хотел,
куда его с рождения готовили и прочили высокосидящие предки, и никакая
родня ему не поможет; по крайней мере на несколько лет, пока будет
забываться скандал, блестящая карьера его затормозится, и то результат. А
там, глядишь... Всякое может случиться... Время лечит. Но оно же и
калечит...
Она знала, что неплохие отметки на "госах" ей поставили исключительно
из жалости - в качестве убогого памятника ее былой отличной успеваемости и
бурной общественной активности. Диплом же, по-сути, за нее сделали
девчонки и Мишка Захарченко, окончивший на год раньше и поступивший в
аспирантуру без проблем. Подобно тому, как теоретически должна была
поступить и она, если бы...
На следующий день после окончательного распределения он пришел к
Марине и предложил руку и сердце. Сказал, что если она захочет, то он
поедет с ней куда угодно, бросит Институт и Тему, а если она не захочет,
то можно будет сделать так, чтобы и она не ехала: "...отдохнешь
год-другой, Мариш, забудешься, работать пока не обязательно, я сам Тему
нашу потяну, а потом подключишься, а там, глядишь, в тебя поверят снова, и
в Институт вернут... Будешь мне давать инструктаж, я опыты проведу,
результаты принесу... а может, в лабу тайком будешь проходить...
покамест..." Ответом ему был истерический хохот, перемежаемый вскриками
"Тайком!!!", и Миша ушел, более ни звука не произнеся. Марина знала, что
э_т_о_т_ серьезный, не бабник, не кобель, и все такое прочее. Будущее
светило и двигатель современной науки, и пр. и пр., но перспектива быть
"женой академика" ее не прельщала аж ничуть, она слишком долго верила в
то, что сама рано или поздно будет "академиком".
А сердце ее превратилось в застывшую ледяную глыбку, внутри которой
не оставалось места ни единому мужчине на свете этом. В Любовь Марина
больше не верила и знала, что не осмелится поверить никогда. (Ее, некогда
избравшую основополагающим жизненным принципом: "Никто меня на понт не
возьмет!", обманом взяли именно "на понт"...). А заниматься в постели (или
на ковре, на траве, в подъезде, в салоне автомобиля, один раз даже на
крыше тридцатиэтажки угораздило - особой разницы нет...) гимнастическими
упражнениями с одним либо не одним (какая разница...) мужским телом вместо
тренажера - Марина более не намеревалась. Сколько можно... Все равно - без
толку. А просто так - зачем?.. Просто так можно докатиться до такого...
Как тогда, когда пришла в себя в логове тех мрачных уродов-бомжей, и
обнаружила, что не мужской у нее внутри орган в эту минуту находится, а
очень даже собачий... Развлекались, чтоб их...
Умная ты, говорила ей Светка еще на первом курсе. Умная как академик
баба - это страшно, говорила Светка на втором. Для мужиков, уточняла на
третьем. На четвертом - молчала. Пыталась предотвратить, даже сама под
Стаса легла; но не вышло. Потом, когда Марина остервенело, напропалую,
шлялась, уничтожая остатки былой репутации "красотки-недотроги", пытаясь
отыскать среди мужских тел _ч_е_л_о_в_е_к_а_, Светка только матом
ругалась. На последнем курсе сказала: "Ум для бабы - хужее СПИДа... Слава
Богу, я дура. Зато жить мне - просто. И в капкан я - не влечу".
...Марина собралась и поехала. Не прощаясь ни с кем, просто исчезла
утром. Светки в комнате не было, где-то с кем-то трахалась, несомненно, в
одной из комнат общаги - сколько в здании комнат, никто толком не считал,
но то, что в доброй половине сексом (нормальным и не) занимались
постоянно, сомнению не подвергалось никем. А Вика крепко дрыхла после
ночной, последней в их еще студенческой жизни, всеобщей пьянки. Дипломы
обмыли и замыли, Большой Квас позади, а впереди - у каждого свой путь
отныне, и разбегутся дорожки в разные стороны... Кто куда, а я на юг,
подумала Марина, выходя из комнаты и закрывая дверь. Эту дверь больше пяти
лет приходилось открывать и закрывать каждый день неоднократно. Сейчас - в
последний раз...
В другие комнаты Марина тем более (если даже не разбудила Вику,
вместе с которой не один пенис, как говорится, разделила...) не заглянула.
Со Светкой перекинуться на прощание парой слов - неплохо, но не
принципиально. Хотя, конечно, если бы в этот момент в комнате дрыхла
Светка, Марина бы ее таки разбудила... Со Светкой не только пенисы в свое
время делились...
Отпуск Марине проводить было негде. В детдом съездить абсолютно не
влекло, а больше вроде и некуда. И она решилась отправляться прямиком в
город назначения и по-возможности скорее приступить к работе. В работе
видела единственное спасение - утонуть с головой, закопаться в бездонную
ямищу серых будней, постараться не вспоминать прошлое, разогнать поганой
метлой стаю черных птиц памяти; а о будущем не думать. Жить только
сегодняшним. "НО ФЬЮЧЕР!!!". В будущем уже ничего светлого ожидать не
приходилось. Так что оставалось одно - всеми силами постараться застыть на
зыбкой грани прошедшего и грядущего, балансировать в сегодняшнем, не падая
с кромки нынешнего ни в одну, ни в другую сторону...
Однако Марина весьма сомневалась, что прошлое оставит ее в покое.
Черные птицы - они как тараканы, неистребимы. Как их ни травишь, они рано
или поздно выползают, гады. И еще черные птицы памяти - как мафия.
Бессмертны и крылья у них длиннее чем у птеродактилей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
беременности; однако позднее и она показала ему, что прошлое не вернуть, и
казнить за это он может лишь себя, но ни в коем случае не ее. Это когда
"ненаглядный" пришел к Марине, проведав о смерти ребенка, и попытался
войти в реку второй раз, пытаясь обезопасить свое будущее... Марина
никогда не думала, что сумеет оказаться настолько жестокой и мстительной
по отношению к существу, которое любила и ради которого была готова на все
- кроме отказа от ребенка. Никогда не думала, не гадала, что будет с
садистским наслаждением мстить мужчине, которому подарила девичью честь
свою (О, как он смеялся, когда утром после их первой ночи она употребила
это старомодное выраженьице!..) и жизнь без которого не мыслила себе еще
так недавно, казалось бы... Но сумела. Смогла. Мать оказалась сильнее
любовницы в ней. Да, она, Марина, не будет работать там, где мечтала
работать едва ли не с детства, не будет заниматься тем, к чему душа лежит
более всего на свете; и у нее, Марины, не будет ребенка, больше вообще
никогда не будет детей после неудачного и несвоевременного кесарева... Но
этот лощеный столичный подонок Стасик тоже не скоро будет тем, кем хотел,
куда его с рождения готовили и прочили высокосидящие предки, и никакая
родня ему не поможет; по крайней мере на несколько лет, пока будет
забываться скандал, блестящая карьера его затормозится, и то результат. А
там, глядишь... Всякое может случиться... Время лечит. Но оно же и
калечит...
Она знала, что неплохие отметки на "госах" ей поставили исключительно
из жалости - в качестве убогого памятника ее былой отличной успеваемости и
бурной общественной активности. Диплом же, по-сути, за нее сделали
девчонки и Мишка Захарченко, окончивший на год раньше и поступивший в
аспирантуру без проблем. Подобно тому, как теоретически должна была
поступить и она, если бы...
На следующий день после окончательного распределения он пришел к
Марине и предложил руку и сердце. Сказал, что если она захочет, то он
поедет с ней куда угодно, бросит Институт и Тему, а если она не захочет,
то можно будет сделать так, чтобы и она не ехала: "...отдохнешь
год-другой, Мариш, забудешься, работать пока не обязательно, я сам Тему
нашу потяну, а потом подключишься, а там, глядишь, в тебя поверят снова, и
в Институт вернут... Будешь мне давать инструктаж, я опыты проведу,
результаты принесу... а может, в лабу тайком будешь проходить...
покамест..." Ответом ему был истерический хохот, перемежаемый вскриками
"Тайком!!!", и Миша ушел, более ни звука не произнеся. Марина знала, что
э_т_о_т_ серьезный, не бабник, не кобель, и все такое прочее. Будущее
светило и двигатель современной науки, и пр. и пр., но перспектива быть
"женой академика" ее не прельщала аж ничуть, она слишком долго верила в
то, что сама рано или поздно будет "академиком".
А сердце ее превратилось в застывшую ледяную глыбку, внутри которой
не оставалось места ни единому мужчине на свете этом. В Любовь Марина
больше не верила и знала, что не осмелится поверить никогда. (Ее, некогда
избравшую основополагающим жизненным принципом: "Никто меня на понт не
возьмет!", обманом взяли именно "на понт"...). А заниматься в постели (или
на ковре, на траве, в подъезде, в салоне автомобиля, один раз даже на
крыше тридцатиэтажки угораздило - особой разницы нет...) гимнастическими
упражнениями с одним либо не одним (какая разница...) мужским телом вместо
тренажера - Марина более не намеревалась. Сколько можно... Все равно - без
толку. А просто так - зачем?.. Просто так можно докатиться до такого...
Как тогда, когда пришла в себя в логове тех мрачных уродов-бомжей, и
обнаружила, что не мужской у нее внутри орган в эту минуту находится, а
очень даже собачий... Развлекались, чтоб их...
Умная ты, говорила ей Светка еще на первом курсе. Умная как академик
баба - это страшно, говорила Светка на втором. Для мужиков, уточняла на
третьем. На четвертом - молчала. Пыталась предотвратить, даже сама под
Стаса легла; но не вышло. Потом, когда Марина остервенело, напропалую,
шлялась, уничтожая остатки былой репутации "красотки-недотроги", пытаясь
отыскать среди мужских тел _ч_е_л_о_в_е_к_а_, Светка только матом
ругалась. На последнем курсе сказала: "Ум для бабы - хужее СПИДа... Слава
Богу, я дура. Зато жить мне - просто. И в капкан я - не влечу".
...Марина собралась и поехала. Не прощаясь ни с кем, просто исчезла
утром. Светки в комнате не было, где-то с кем-то трахалась, несомненно, в
одной из комнат общаги - сколько в здании комнат, никто толком не считал,
но то, что в доброй половине сексом (нормальным и не) занимались
постоянно, сомнению не подвергалось никем. А Вика крепко дрыхла после
ночной, последней в их еще студенческой жизни, всеобщей пьянки. Дипломы
обмыли и замыли, Большой Квас позади, а впереди - у каждого свой путь
отныне, и разбегутся дорожки в разные стороны... Кто куда, а я на юг,
подумала Марина, выходя из комнаты и закрывая дверь. Эту дверь больше пяти
лет приходилось открывать и закрывать каждый день неоднократно. Сейчас - в
последний раз...
В другие комнаты Марина тем более (если даже не разбудила Вику,
вместе с которой не один пенис, как говорится, разделила...) не заглянула.
Со Светкой перекинуться на прощание парой слов - неплохо, но не
принципиально. Хотя, конечно, если бы в этот момент в комнате дрыхла
Светка, Марина бы ее таки разбудила... Со Светкой не только пенисы в свое
время делились...
Отпуск Марине проводить было негде. В детдом съездить абсолютно не
влекло, а больше вроде и некуда. И она решилась отправляться прямиком в
город назначения и по-возможности скорее приступить к работе. В работе
видела единственное спасение - утонуть с головой, закопаться в бездонную
ямищу серых будней, постараться не вспоминать прошлое, разогнать поганой
метлой стаю черных птиц памяти; а о будущем не думать. Жить только
сегодняшним. "НО ФЬЮЧЕР!!!". В будущем уже ничего светлого ожидать не
приходилось. Так что оставалось одно - всеми силами постараться застыть на
зыбкой грани прошедшего и грядущего, балансировать в сегодняшнем, не падая
с кромки нынешнего ни в одну, ни в другую сторону...
Однако Марина весьма сомневалась, что прошлое оставит ее в покое.
Черные птицы - они как тараканы, неистребимы. Как их ни травишь, они рано
или поздно выползают, гады. И еще черные птицы памяти - как мафия.
Бессмертны и крылья у них длиннее чем у птеродактилей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142