последние полчаса он бродил по диковинным окрестностям, подальше от кара,
нутро которого превратилось в душегубку, наполненную дымом папирос
Торопыги и самокруток одноглазого; недоумевающий Вилли, не выдержавший
накала страстей, заморившийся таращиться на двоих сумасшедших типов,
орущих друг на друга дурными голосами на неизвестном языке... - С этим
уродом надо поладить, я верно осознал?.. Однако бешеный он какой-то! И
ты... заразился, что ли, от него? У вас что, не все дома, кто-то погулять
ушел?
- Именно, - изнуренным голосом сказал Грэй, прижимаясь левой стороной
головы к теплой, женщиной пахнущей, холмистой упругости, и с наслаждением
ощущая, как быстрые легкие пальчики Сэры блуждают в волосах, как острые
ноготки почесывают кожу, как душа наполняется сладкой щемью, а
двухчасовое, пиковое даже для него, напряжение постепенно, по микрону, по
крупичке, тает, снижается, уменьшается, уходит в нежные пальчики пахнущей
табаком, дымом сгоревших папирос, дешевыми духами, грязным своим ремеслом,
и полумертвой в душе мечтой, проститутки... - Именно так, Вилли, -
повторил Грэй. - И у него, и у меня - тоже. Два сапога пара. Мы, славяне
восточные, такие, на политике сдвинутые. - Грэй замолчал и затянулся,
вваливая щеки, изо всех сил диафрагмы. Долго не выпускал сизое облачко,
потом наконец изверг ноздрями две толстенные струи, окутавшие его
собственную голову и половину туловища Сэры живым движущимся облачком...
- А ты славянин?! - проморгавшись, поинтересовалась Сэра. - Вот бы не
подумала. Я была уверена, ты чистокровный ирландец. Среди них часто
встречаются такие здоровенные красавчики...
- Душа моя - славянская, загадочная, - прошептал Грэй, отбрасывая
папиросу и шарящим движением ладони проводя по бедру, талии и боку
женщины. В конечном итоге ладонь его замерла посередине спины Сэры. - А
тело... ну его, этот скафандр.
- Чего-чего? - сощурился Вилли. - А ну повтори?
- Пошел ты... - вяло заслал Неудачника Грэй. - Еще один, блин, судия
истории нашелся. С меня вон того, в машине, анархиста клятого, хватает.
Идеология-то до чего наивная у них, зато верит, ч-черт, до полной потери
пульса... Не бренчи нервами, мужик. Мне еще старого товарища Вика в туман
грядущего переправлять контрабандой, а устал я, что твоя ездовая собака,
одолевшая южное побережье Северного Ледовитого из конца в конец.
Сэра внимательно выслушала слова Грэя. Немного ниже передвинула его
голову и вдруг спросила: - Слушай, дорогуша, давно тебя спросить хотела...
Намыув - это где? Там что, все такие козлы, как тот, на котором ты мне не
позволил заработать? Почему он именно с этого самого, как его... Намыув,
язык сломать можно, а? Не пойму... И что за Ред Мэйер? Или как там...
- Боже Мой, - вздохнул Грэй, - неисповедимы пути женских мыслительных
процессов... Не перестану изумляться. Вспомнила, надо же. Вопросики у
тебя, крошка... Попробуй в двух словах перескажи несколько десятков лет
истории... Намыу-ув - это далеко, Сэра. И никакого отношения к этому козлу
не имеет. Просто свободный ассоциативный ряд... - Грэй замолчал.
Капитально так, бесповоротно. Повернул голову лицом к груди проститутки и
уткнулся анфас. Сэра терпеливо подождала, потом пожала плечиками и за
волосы оттащила мужскую голову от своих прелестей. - Эй, Большой Грэй! Ты,
я вижу, совсем обалдел, - сказала, - на ходу спишь.
- Твоя правда, - вяло кивнул Грэй. Медленно поднял к глазам правую
руку. - А еще три часа до полуночи... Устал я, люди, ох, устал...
- Аналогично, - сообщил Вилли, все это время просидевший поодаль на
корточках, - знаешь, Торопыга, легче неделю в тылу у нонок прошастать, чем
с тобой одни сутки бок о бок. Давишь ты на мозги, как танковые гусеницы на
асфальт. Хотя, по совести говоря, странные места, в которые ты меня
затащил, пикировщик хренов, мне покуда нравятся. Я тут полазил, всяческие
цветы и деревья посмотрел, жуть какие разные... И бабы тут, блин... -
Вилли осекся и обреченно махнул рукой. Этим жестом он сказал больше, чем,
мог бы, пятичасовой речью объяснять и растолковывать.
- Во! - сказал Грэй. - А то ли еще будет. Видишь, браток Вилли, как
мне тяжко приходится. Ты всего одни сутки со мной, и то практически ничего
не делал, на подхвате был. А для меня подобных бесконечных, под завязку
набитых раздумьями, вопросами без ответов, душевной и головной болью,
встречами и разлуками, растянутых как глава романа, из которой ни капли
воды не отжато, и не будет отжато, зубодробительных суточных циклов минуло
умопомрачительное количество... А ведь мимо-то души ничего не проходит...
Устал я, Вилли, а теперь если ради каждого избранного мужика придется
сигать и орать, как из-за Вика, взбешусь, не иначе.
- Ты и сейчас злой, как стая бешеных собак. Псих еще тот, я говорил.
И что будем делать дальше?
- Бешеные в стаю не собьются... и водобоязнью страдают, пока не
помрут. Значит, воду точно не будем отжимать. А будем одноглазого
перебрасывать. Я ему обещал. Пускай воочию увидает мир, над которым гордо
реет черное знамя матери порядка. Истинной свободы, мать ее...
- Это ты о чем? - полюбопытствовал Вилли.
- Это я о том, что уйти за стенку можно, лишь перемещаясь в
пространстве, - ответил Грэй. - А бензину у нас - йок. И слава богу моему,
что продемонстрировать воплощенную мечту я старому корешу могу, не выходя
за стену. Он ведь потом маялся бы как я, выбрасываемый вон полуночами...
Запоминай, Вилли. За стену выходить гораздо сложнее, чем по времени
прыгать, с этой стороны стены. По моему методу, конечно. Может, другие
есть, я их не знаю. А теперь валите подальше, не мешайте
сосредотачиваться. Сэра, девочка моя, будь добра, залезай в машину, даю
часок, утешь душу славянина. У него, понимаешь, горе неизбывное, блюз
звучит, а объятия женских рук и поцелуи женских губ - лучшее лекарство во
всех мирах, для горюющего мужчины. И чтоб мы без вас делали, подруги дней
суровых...
- Это ты в общем о нас, или в частности о профессионалках? -
полюбопытствовала Сэра неожиданно, и коротко рассмеялась. - Но ты прав, на
хрен. А он меня не растерзает? - повернувшись к форду, она с опаской
посмотрела на Вика, остервенело смолящего самокрутку в салоне.
- Надеюсь, нет... Вот тебе за вредность, частность ты моя
очаровательная, - он сунул ворох мелких купюр в руки проститутки, -
остальное получишь у Пэтси... - Грэй запнулся. - ...и... передай ей
привет, большой и горячий, от меня. Напомни, что я просил ее не держать
зла... Скажи, что в этом мире пистолетов, ножей, страха и ненависти трудно
быть вдвоем, нельзя быть вдвоем, потому что кто привязан к кому-нибудь,
тот слаб, ему есть за кого бояться, и врагам есть кем его шантажировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142