И на корм привередливы. Наша сестра в положении бесится, то глину погложет, то гвозди полижет, а свинки - те всегда капризятся.
- Я так понял, что причин пугаться не было? - Форт оглядел семейство. - Никто не шумел, не стучал?
- Нет, никто!
- Ума не приложим, с чего она разволновалась!
«Да, детишка, следствие будет недолгим, - с сожалением посмотрел Форт на понурую Медеро. - Тут ни начал, ни концов не сыщешь. Искать и наказывать - некого».
- Что сделали с трупом?
Медеро всхлипнула; мать подала какую-то квитанцию:
- Вот заключение от зоотехника. Мы, как положено...
«Схожу. - Заметив мелко отпечатанный адрес, Форт тем самым нашёл способ благовидно улизнуть от Родонов. - По крайней мере, совесть чиста будет».
Он сделал вид, что глубокомысленно изучает куцый документ, хотя глаза скользили мимо строчек.
- ...днёвку Меде над ней просидела, не спала и в школу не пошла, - поглаживал а мать нахохлившуюся дочурку. Лемурид, отдышавшись, показал Форту свой узкий язык, похожий на ломтик недозрелого перца. - Это, наоси, - от дрянного корма! Ещё в позапрошлую ночь, когда Тарья приволок эту коробку, я понюхала - и чую, мылом пахнет. Я сразу сказала: «Испорчено!» Ты куда смотрел, когда корм брал?! а? Я к кому обращаюсь?!
По тому, как потупился и виновато забурчал один из недорослей, Форт без труда угадал его имя.
- Мужиков ни за чем послать нельзя. Всегда не то купят. А кто потом идёт в магазин ругаться? мать, конечно! А если бы малыш Бун сглупа этих зёрен наелся? да на пару с лемуридом! оба сдохли бы!
- Мама! - гневно воскликнула девушка. - Мама, вы таких слов не говорили! Омойте язык, пожалуйста.
Хозяйка Родон живо залила в рот полстакана, подарив Форту немного тишины, и, булькая водой в надутых щеках, замычала и замахала лапками, показывая, что ей некуда сплюнуть полоскание. Тарья, жаждущий обелиться в глазах мамы, подсунул ей какую-то миску. Хозяйка опорожнила рот, но лишь затем, чтобы напуститься с новыми упрёками, - оказалось, миска-то принадлежит малышу! Малыш заревел, поняв, что оскорбили его личную посудину.
- Ты братика не любишь! ты о нём нисколько не заботишься, а он тебе родной! ты мне нарочно его чашку дал, вредитель! Тебе лемурид роднее Буна! Буник, Буночка, иди к маме!
«Бегом отсюда, и не возвращаться, - решил Форт. - Нет ничего хуже, чем вмешиваться в личную жизнь иномирян. Тем более - когда у них ни повернуться, ни даже плюнуть негде. Родит мамаша ещё двух лемуридов, дочка - тоже; спать придётся стоя - тут-то они к нам и эмигрируют! Одна загадка решена - теперь я знаю, почему ньягонцы едут в Федерацию. Мы считали - за свободой, а они - за жилплощадью!»
Хотя семейка ему не приглянулась, одно существо вызывало в нём жалость - Медеро. Пока домашние препирались, она сидела тихо-тихо, неотрывно глядя на него. Ждала, когда великан сделает волшебный знак рукой - и несчастье растает. Эти ждущие серебристо-зелёные глаза не отпускали Форта, и он, собрав в кулак своё упорство, возвратился к роковой бумажке зоотехника.
- О чём я говорила?.. Корм! злыдня была в корме, наоси. Это порченая партия! Сходите в магазин и убедитесь - все коробки с гнилью. Когда мы маленькую Луду - бедная, как она мучалась! - понесли на зоопункт и ждали справку, там ещё дважды восемь были с мёртвыми, и вдвое больше - с хворыми и квёлыми. Всё в одну ночь - наверняка когда партию пустили в продажу!
Форт ещё раз тщательно прочёл документ.
«Дата выдачи - ночь 5, луна 10, 24.20».
«Дата смерти - ночь 5, луна 10, 16.30».
Стоп.
«Через час её не стало». Значит, приступ начался около 15.30?
Форту живо вспомнилось беснование на стадионе. Местное время было - 15.32.
- Послушайте... когда ей стало плохо, как чувствовали себя вы? те, кто был дома?
- М-м-м... никак. Очень грустно, тяжело было, - потрясла ушками старшая дочь. - Мы все из-за неё переживали. Ещё бы!.. Тарья! смотри, Бун пополз на улицу!
Недоросль с певучим звуком выпрыгнул из семейного круга, но карапуз уже выбрался за дверь.
- И ничего особенного не заметили?
- А-а, потом пришёл медработник и предупредил, чтоб мы готовились к приёму пострадавших. Но у нас была мёртвая свинка, поэтому к нам никого не положили, пока нет справки зоотехника.
- Далеко ли спортзал?
- Который, наоси?
- Тот, где вчера возникли беспорядки.
- Не близко - в двух корнях отсюда!
Медеро, вздохнув, уставилась в пол. Ну вот, заговорите о спортзале, а про Луду позабыли. Всякие слухи и страсти старшим куда важнее свинки!.. Не любят они звериков и не печалятся о них. Наверное, это неправильный великан-спаситель. Надо было пройти по кругу тридцать два раза, с приговором...
От зоркой матери, однако, не укрылась её грусть - мать привлекла к себе пригорюнившуюся крошку и обняла.
- Деточка так расстроена! почти больна. - Хозяйка Родон искала взглядом понимания Форта. - Я поведу её к докторице.
- Весьма признателен за гостеприимство. - Форт встал, тотчас заняв собой полквартиры. - Кога, я сообщу тебе, когда накажу виновных.
Выйдя, он повернул туда, где, согласно схеме, находился зоопункт. Вероятно, заведение давно закрыто, а персонал готовится ко сну. Ничего, сегодня им придётся поработать сверхурочно.
«...или я не наоси!»
Тарья сидел за поворотом в коридоре. Пытаясь удержать взятого на руки неугомонного братишку, он балабонил что есть мочи, а вокруг сгрудилась пацанва со всей улицы.
- ...настоящий спец по свинкам!
- Со свинофермы, что ли?
- Не, туда не пускают корноу... - Подросток с раскрашенной в три цвета шевелюрой вякнул, чуть не прикусив язык от звонкой оплеухи, с размаху отвешенной ему бойкой девчонкой. На Форта вытаращилось две дюжины больших глаз, мерцающих зеркальной синевой.
- Где свиноферма? - спросил Форт в пустоту над дрожащими ушами ребятни.
- Там!! - Все руки вытянулись в одну сторону, что напрочь исключало обман.
«Мелкие животные... - Форт прикинул, куда ему направиться в первую очередь. - Чуткие и хрупкие. Классический материал для опытов... Если здесь так следят за их болезнями, что записывают даже время смерти, то... надо просмотреть все записи за прошлый день. Тьфу, за минувшую ночь! я никогда не научусь жить на этой перевёрнутой планете, будь она неладна! Но что могло подействовать на свинок? и что творилось с людьми?..»
Задержка движения возникает сразу и видна всем, таковы условия зарегулированной жизни града. Теле- и радиосеть не изменяют своего вещания, но с каждой минутой растёт напряжение - остановились поезда, померк свет, всё гуще толчея на станциях. Под вой сирены проносится военный состав, за ним аварийный. С платформ видно, что вагоны полны горноспасателей, нагружены снаряжением в обтянутых оранжевыми лентами контейнерах. Следом пролетает санитарный поезд.
Слухи возникают, множатся и путаются. Социологи, внимание! Массы колеблются! неверный жест, выкрик, порыв - и всё смешается в водовороте паники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131