Вроде экранирования.
Положим, часть злых духов эмигрировала в космос вместе с китайцами. Разумно предположить, что их свойство летать по прямой линии сохранилось. Но тогда бы и кирпич сохранил свойства экрана! а здесь? Град в каменной глубине беззащитен против фактора, лишающего разума. Так и в самом деле станешь слушать радио Аламбука, чтобы найти ответ в их завываниях. И поверишь в проклятие пяти чёрных жрецов. Осталось чуть - снять блокировку скепсиса и присоединиться к...
Форт огляделся.
«Деваки, матерь Кришны - они же все... Все верят в проклятие. Они не оставляют выхода ни себе, ни мне. Даже Pax нацепил радугу - Pax, который железным голосом внушал мне про „объективные причины". Положим, он приколол оберег ради Тими, чтобы её успокоить, но как бы то ни было - я здесь последний, кто сопротивляется. А они ждут, что я к ним приобщусь, и всем всё станет окончательно ясно. И мы каждые пять - или восемнадцать - суток будем трястись: когда же стукнет? и выкрасим волосы в семь цветов небесного меча - вдруг оно от нас отскочит? Вон у машиниста - выкрашены! он бескозырку до бровей натянул, а всё равно видно».
- Сомнительно, чтобы в Аламбуке имелся институт психонетики, - натужно-бодрым тоном сказал Форт. - Исследования тонкого мира сложны. Сто против одного, что мародёры не выделят ни крину, ни камешку на расчёт вызова... кого они там всё время поминают без имени?
Pax сделал своё коронное движение, означающее отказ отвечать, - отвернул голову к левому плечу; все остальные дружно промолчали. «Захватило вас - дальше некуда». Настроение у Форта ощутимо снизилось, начала подкрадываться беспощадная тоска, тягостное одиночество в толпе.
- Им не надо исследовать, - промычал командир, утративший всю разговорчивость, - они умеют.
Справа от насыпи кое-как держался на согнутых опорах щит с выцветшей и наполовину облезшей надписью - проступали неясные буквы, синие на белом; поверх них жирными размашистыми полосами спрея была намалёвана перевёрнутая чёрная звезда, выставившая вверх острия рогов, а ниже шла косая полуграмотная надпись: «АЛАМБУК НЕЗАВИСИМОСТИ ДАЛЬША НИ ШАГА, СМЕРТ! ОКУРКИ»
- Влепи-ка! - Командир ткнул оператора систем огня в плечо. Того дважды просить не пришлось; кивнув: «Есть влепить!», он пробежал пальцами по клавиатуре - развернувшись, башня жахнула одним стволом.
Синяя искра пронеслась по воздуху к щиту - и плакат на опорах исчез в туче кипящего огня.
- А ещё, - вдруг громко выпалил командир, словно выстрел по щиту разрешил ему глубже дышать, - эти огарки электричество воруют! Когда свет тухнет не по расписанию - это они. Видеть не могу их резаные ухи, носы драные - только на прицеле!
- Далече, ахвицеры, ох, далече вы заехали! - Говор троглодитского вождя напоминал причитания. Его жёны, снохи и какие-то неизвестные плешивые создания ритуально плакали без слёз, воздевая руки и дёргаясь из стороны в сторону. Тут же плясали и блеяли грязные детишки в тряпье, а троглодиты помоложе, но такие же оборванные и немытые, жались поближе к пришельцам, виляли всем туловищем и умильно облизывались, закатывая глаза, урча и царапая воздух, словно ласкались издали.
- Кормильцы, кормильцы! Ох, начальник Pax, не чаял я, дурья моя башка, тебя вживе повидать! - стенал седоухий вождь, разметая градским путь истрёпанными полами хламиды, бренчащей нашитыми ключами, пробками, консервными крышками и кольцами из проволоки. - Ни въявь, ни в снах не ждал увидеть! Всё-то плакал о тебе! Да разрази ты меня в дым, да прободи мою утробу, ежли я не думал, что тебя, мой огонёк, в том гиблом рейде на светлую головушку укоротили! Ииыхх! Ночка ясная! Мать, дочери мои! сыночки! режь скотину, доставай грибочки! Цельну луну гулять будем, что мой великий Pax О Пяти Перстах воротился невредимым из резни! Будем песни стонать, плакать будем!
«Хм, что за рейд, что за резня?.. - не мог вникнуть Форт, - И опять звучит укорочение на голову. Преследует меня эта хирургическая операция, куда бы я ни прилетел. Можно подумать, что я на Планете Монстров, в Купер-Порте, слушаю о подвигах краснокожих братьев по разуму...»
Pax О Пяти Перстах выступал среди кишащих голодранцев по-княжески, плавно вынося вперёд ноги, как бы распихивая рвань, льнущую обнять его колени.
После шаткой езды по раздолбанным рельсам отдалённой ветки, после марша по лабиринту валунов под висящим над головой солнцем Форту ошеломительно и дивно было войти в низкий, выгрызенный в диком камне проход. Он прокладывал дорогу во тьме пучком света и вдруг, после выкрика Раха, поймал лучом белёсые испуганные лица с линзами стеклянно-синих глаз, острия копий, сжатых в костлявых пальцах, а затем оказался в пещере, почти в точности такой, какая нарисована в учебнике древней истории, - кучи отрепьев, закопчённый свод, горшки со стряпнёй на примитивном очаге и эта пляска растрёпанных, расхристанных отродий тьмы перед тремя рыцарями в отливающих роговым блеском гранитно-серых доспехах.
- Подарки, подарочки! кланяйтесь низенько! Где лампа?! лампу зажгите! Эй, не жалеть кырасину! всё спалим, чтоб угодить гостюшкам!
Внезапно Форт осознал, что был незнаком со смыслом слова «обожание». Оно - от выражения «о, боже!». Его хотели, но безумно боялись потрогать, к нему тянулись, но замирали в двух-трёх сантиметрах от брони, водили вдоль ног подушечками мозолистых пальцев, скулили от страха и счастья видеть богатырей - чьи небесные дары, увы, сюда не дошли.
- Шкур настелить! в три кучи! всё, всё горой валите, чтоб мягонько было!
- Вы сможете что-нибудь съесть? - почти не разжимая губ, краем рта спросил Pax, чопорно глядя перед собой и чуть вскинув лицо.
- Немного. Это обязательно?
- Надо бы. Они - из покорных троглодитов, даже отпускают молодняк к нам на учёбу.
- Много мы им дать не можем, - сквозь зубки проговорила Тими, сидящая одесную Раха, как паж-оруженосец рядом с господином. - Но обучить грамоте, доврачебным навыкам, основам гигиены...
- Похоже, им это даётся с трудом.
- Легко только ломать, - чуть глуше молвил Pax. - Если их не привлекать и не подкармливать, они перейдут на ту сторону.
Перед тремя бронированными божествами поставили подносы с мясом. Даже в прошлой жизни и с большой голодухи Форт не позарился бы на такую снедь. Всё племя выстроилось напротив на коленях.
- Вместе - взяли. - негромко скомандовал Pax. - Эксперт, делайте как я.
Они немного склонились, синхронно отхватив пальцами правой руки по кусочку жаркого.
- Ешьте! - сделал Pax царственный жест.
Троглодиты набросились на подносы: возня, выкрики, чавканье, быстро жующие рты и длинные яркие языки, вылизывающие жирные пальцы.
- А ты артист, - добродушно усмехнулся Форт.
- Приходится.
- Прямо выдрессировал их...
- Они знают, что у нас шесть пистолетов. Их копья - не оружие, а тростинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Положим, часть злых духов эмигрировала в космос вместе с китайцами. Разумно предположить, что их свойство летать по прямой линии сохранилось. Но тогда бы и кирпич сохранил свойства экрана! а здесь? Град в каменной глубине беззащитен против фактора, лишающего разума. Так и в самом деле станешь слушать радио Аламбука, чтобы найти ответ в их завываниях. И поверишь в проклятие пяти чёрных жрецов. Осталось чуть - снять блокировку скепсиса и присоединиться к...
Форт огляделся.
«Деваки, матерь Кришны - они же все... Все верят в проклятие. Они не оставляют выхода ни себе, ни мне. Даже Pax нацепил радугу - Pax, который железным голосом внушал мне про „объективные причины". Положим, он приколол оберег ради Тими, чтобы её успокоить, но как бы то ни было - я здесь последний, кто сопротивляется. А они ждут, что я к ним приобщусь, и всем всё станет окончательно ясно. И мы каждые пять - или восемнадцать - суток будем трястись: когда же стукнет? и выкрасим волосы в семь цветов небесного меча - вдруг оно от нас отскочит? Вон у машиниста - выкрашены! он бескозырку до бровей натянул, а всё равно видно».
- Сомнительно, чтобы в Аламбуке имелся институт психонетики, - натужно-бодрым тоном сказал Форт. - Исследования тонкого мира сложны. Сто против одного, что мародёры не выделят ни крину, ни камешку на расчёт вызова... кого они там всё время поминают без имени?
Pax сделал своё коронное движение, означающее отказ отвечать, - отвернул голову к левому плечу; все остальные дружно промолчали. «Захватило вас - дальше некуда». Настроение у Форта ощутимо снизилось, начала подкрадываться беспощадная тоска, тягостное одиночество в толпе.
- Им не надо исследовать, - промычал командир, утративший всю разговорчивость, - они умеют.
Справа от насыпи кое-как держался на согнутых опорах щит с выцветшей и наполовину облезшей надписью - проступали неясные буквы, синие на белом; поверх них жирными размашистыми полосами спрея была намалёвана перевёрнутая чёрная звезда, выставившая вверх острия рогов, а ниже шла косая полуграмотная надпись: «АЛАМБУК НЕЗАВИСИМОСТИ ДАЛЬША НИ ШАГА, СМЕРТ! ОКУРКИ»
- Влепи-ка! - Командир ткнул оператора систем огня в плечо. Того дважды просить не пришлось; кивнув: «Есть влепить!», он пробежал пальцами по клавиатуре - развернувшись, башня жахнула одним стволом.
Синяя искра пронеслась по воздуху к щиту - и плакат на опорах исчез в туче кипящего огня.
- А ещё, - вдруг громко выпалил командир, словно выстрел по щиту разрешил ему глубже дышать, - эти огарки электричество воруют! Когда свет тухнет не по расписанию - это они. Видеть не могу их резаные ухи, носы драные - только на прицеле!
- Далече, ахвицеры, ох, далече вы заехали! - Говор троглодитского вождя напоминал причитания. Его жёны, снохи и какие-то неизвестные плешивые создания ритуально плакали без слёз, воздевая руки и дёргаясь из стороны в сторону. Тут же плясали и блеяли грязные детишки в тряпье, а троглодиты помоложе, но такие же оборванные и немытые, жались поближе к пришельцам, виляли всем туловищем и умильно облизывались, закатывая глаза, урча и царапая воздух, словно ласкались издали.
- Кормильцы, кормильцы! Ох, начальник Pax, не чаял я, дурья моя башка, тебя вживе повидать! - стенал седоухий вождь, разметая градским путь истрёпанными полами хламиды, бренчащей нашитыми ключами, пробками, консервными крышками и кольцами из проволоки. - Ни въявь, ни в снах не ждал увидеть! Всё-то плакал о тебе! Да разрази ты меня в дым, да прободи мою утробу, ежли я не думал, что тебя, мой огонёк, в том гиблом рейде на светлую головушку укоротили! Ииыхх! Ночка ясная! Мать, дочери мои! сыночки! режь скотину, доставай грибочки! Цельну луну гулять будем, что мой великий Pax О Пяти Перстах воротился невредимым из резни! Будем песни стонать, плакать будем!
«Хм, что за рейд, что за резня?.. - не мог вникнуть Форт, - И опять звучит укорочение на голову. Преследует меня эта хирургическая операция, куда бы я ни прилетел. Можно подумать, что я на Планете Монстров, в Купер-Порте, слушаю о подвигах краснокожих братьев по разуму...»
Pax О Пяти Перстах выступал среди кишащих голодранцев по-княжески, плавно вынося вперёд ноги, как бы распихивая рвань, льнущую обнять его колени.
После шаткой езды по раздолбанным рельсам отдалённой ветки, после марша по лабиринту валунов под висящим над головой солнцем Форту ошеломительно и дивно было войти в низкий, выгрызенный в диком камне проход. Он прокладывал дорогу во тьме пучком света и вдруг, после выкрика Раха, поймал лучом белёсые испуганные лица с линзами стеклянно-синих глаз, острия копий, сжатых в костлявых пальцах, а затем оказался в пещере, почти в точности такой, какая нарисована в учебнике древней истории, - кучи отрепьев, закопчённый свод, горшки со стряпнёй на примитивном очаге и эта пляска растрёпанных, расхристанных отродий тьмы перед тремя рыцарями в отливающих роговым блеском гранитно-серых доспехах.
- Подарки, подарочки! кланяйтесь низенько! Где лампа?! лампу зажгите! Эй, не жалеть кырасину! всё спалим, чтоб угодить гостюшкам!
Внезапно Форт осознал, что был незнаком со смыслом слова «обожание». Оно - от выражения «о, боже!». Его хотели, но безумно боялись потрогать, к нему тянулись, но замирали в двух-трёх сантиметрах от брони, водили вдоль ног подушечками мозолистых пальцев, скулили от страха и счастья видеть богатырей - чьи небесные дары, увы, сюда не дошли.
- Шкур настелить! в три кучи! всё, всё горой валите, чтоб мягонько было!
- Вы сможете что-нибудь съесть? - почти не разжимая губ, краем рта спросил Pax, чопорно глядя перед собой и чуть вскинув лицо.
- Немного. Это обязательно?
- Надо бы. Они - из покорных троглодитов, даже отпускают молодняк к нам на учёбу.
- Много мы им дать не можем, - сквозь зубки проговорила Тими, сидящая одесную Раха, как паж-оруженосец рядом с господином. - Но обучить грамоте, доврачебным навыкам, основам гигиены...
- Похоже, им это даётся с трудом.
- Легко только ломать, - чуть глуше молвил Pax. - Если их не привлекать и не подкармливать, они перейдут на ту сторону.
Перед тремя бронированными божествами поставили подносы с мясом. Даже в прошлой жизни и с большой голодухи Форт не позарился бы на такую снедь. Всё племя выстроилось напротив на коленях.
- Вместе - взяли. - негромко скомандовал Pax. - Эксперт, делайте как я.
Они немного склонились, синхронно отхватив пальцами правой руки по кусочку жаркого.
- Ешьте! - сделал Pax царственный жест.
Троглодиты набросились на подносы: возня, выкрики, чавканье, быстро жующие рты и длинные яркие языки, вылизывающие жирные пальцы.
- А ты артист, - добродушно усмехнулся Форт.
- Приходится.
- Прямо выдрессировал их...
- Они знают, что у нас шесть пистолетов. Их копья - не оружие, а тростинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131