- Потом у тебя будет гораздо больше времени, чтобы посвятить его этой проблеме. Сейчас есть дела поважней.
- Кто встретит меня на Иссе? - Коел с усилием смогла вернуться в колею.
- Как раз об этом я хотел с тобой побеседовать. - Брат Жозеф, в отличие от грубоватого и порой несдержанного на язык Никеля, был обходителен и по-ньягонски тих. - По пути на Иссу ты должна выглядеть так, словно не представляешь, куда тебя везут, и ожидаешь самого худшего.
- И притворяться не придётся, я вся на нервах.
- Следи, чтобы случайно не улыбнуться. Только встревоженное и печальное лицо. В Аламбуке большой траур, за улыбку могут избить.
- А что произошло? Я была заперта, потом сборы... Тем нашим, кого успела увидеть, с прошлой полночи запретили выходить из нор. Вроде убили кого-то?
- Той полночью неизвестный убийца, - брат Жозеф вздохнул с унылым оттенком, который приличествует духовному лицу, по воле обстоятельств говорящему о кровавом злодеянии, - зарезал Первого из преосвященных жрецов, благодатного Шуламангу. Все скорбят.
- Ийо-хаа! - Воспрянув, Коел расцвела, как весенний сад. - А некоторые глядят и радуются! Спасибо за новость, брат Жозеф! о, я давно не была так счастлива! это правда?
- Нам по уставу ордена запрещено лгать, - скромно потупился Pax.
- Так и надо этой чёрной гадине! - разгорелась Коел. - Я бы их, псей... - Последовал сжатый, но искренний список пыток и казней, долго копившийся в тайной глубине её души.
- Тебя встретят люди Эрке и сотрудники Гэлп Сэкоунтэй, - приглушенно, но отчётливо и твёрдо продолжил красивый и мужественный брат Жозеф. - Град Эрке берёт тебя под защиту.
- Я полагаю, это не благотворительная акция? - серьёзно спросила Коел.
- Эрке обеспечит тебе свободу и безопасность, ничего не требуя взамен. Но ты поможешь очень многим людям, если согласишься дать показания о том, что происходит в Аламбуке. Готова ли ты пойти на это?
- Я?! готова! - не раздумывая, решительно сказала Коел. - Я руку отдам, чтоб рассказать! Ты будешь за меня молиться?
- Непременно.
Лицо Коел, окрылённой счастьем и яростью, буквально светилось от нахлынувших чувств; желание запечатлеть на нём братский поцелуй мог смирить разве что риск обжечься.
Но Pax взирал на неё холодно. В сердце его извивалась тоска об утраченном, а шёпот внутри выговаривал слова: «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её...»
- В память о благодатном учителе, взошедшем по семицветному мечу на облака, чьё святое небесное имя - Надежда Бойцов, Светоч Сражающихся, мы открываем финал жестоких игр на новом ограждённом помосте в стиле Царь Горы. Поклонимся духу учителя!
На опоясавших арену многоярусных рядах поднялись с плетёнок строго одетые в тёмное мужчины и женщины с прикрытыми лицами, чтобы одинаково отвесить церемониальный поклон. Вышли судейские в лаковых масках, каждый нёс в вытянутой руке позолоченный ритуальный шнур; отовсюду их приветствовал стук ладоней по доскам ярусов для сидения. Судьи жестоких игр выступали чинно, как предписывает обычай, - по чёрным оскаленным маскам прорисованы кроваво-оранжевые полосы, уши масок как бы пламенные. Юнцы в масках сна и утомления мели дорожки для подхода бойцов с наставниками и прислужниками, а из-за занавесов низкого прохода, ведущего к норам свирепых единоборцев, дрожью доносился серебряный бой палочек по металлическим полосам.
- Школа Низвергающих выставит трёх. Никто не видел их. По слухам - настоящие каменные чудища, обладающие полным совершенством воли.
- Я ставлю на проверенных, испытанных бойцов. Седые уши, проседь на теле - вот знаки, указывающие победителя.
- Вспомните Мака Щелкуна. Один звук его шагов обращал в бегство.
- Где теперь тот Щелкун! всё уходит.
- Его кровь сохранилась в сыне. Я уверена, мотаси, он пробьётся к званию Царя. Он не отступает.
- Кто ставит на Тайса Громового?.. не откажите смешать чашечки и выпить за его триумф.
Вдоль ярусов сновали недоросли с чайниками кипятка. Густой отвар зрители приносили с собой, каждый - состав собственного изготовления по рецепту, заповеданному предками. Здесь сошлись избранные, тонко сведущие в бойцовских приёмах, даже переливах взглядов, а также в составных напитках. Несколько капель на дно чашечки, плывущая по краю струйка кипятка - и ароматный пар взлетает к жаждущим ноздрям, вдыхается чуть приоткрытым ртом. Рассуждают о цветности, крепости, угощают соседа каплями своей рецептуры и (тончайшая изысканность!) смешивают растворы. Иногда возникают столь диковинные сочетания, такие букеты, что душа от тела отрывается.
- Отрыв?
- Отрыв, мотагэ. Чем, скажите, вы добиваетесь этой глубокой горчины на придыхании после осушения чашечки?
- Тайна сокрыта в фактуре камня, из которого выплавлена чашечка. И эта тайна, увы, утрачена! Неизвестно, где та глыбь, в которой добывался камень...
- Какая страшная потеря! Неужели нельзя отыскать...
- Мои сыновья проводят розыски.
Юнцы пошли вокруг игровой площадки, подняв над головами и повернув к зрителям плакаты с каллиграфическими надписями: «Представляем бойцов первого квадрата».
Зал оживился, но не прозвучало ни звука лишнего. Когда выходят бойцы с сопровождением, всё стихает. Глашатай называет имена; благодаря особой акустике зала негромкий голос слышен до самых верхних рядов. На глашатая и бойцов наведены чувствительные микрофоны, ловящие каждый шелест.
Плакаты в руках сменились новыми: «Начинаем взвешивание бойцов».
Весы выверены и опломбированы. Для оценки весовых категорий нужна точность до камешки!
- Открыть помост для освящения, - скомандовал распорядитель.
Юнец и юница, одетые как двойня, снимают с помоста полотнище тонкой оранжевой ткани. Вздох восхищения, шёпот сомнения, цыканье скептиков и шелест рассуждений. Помост новый, скрупулёзно выделанный краснодеревщиками по образцу старого. Платформа бархатистая, как ушки новорождённого, в центре трёхступенчатая пирамида - Гора. Взойти на её вершину сможет самый неукротимый, ярый и бесстрашный боец, обладающий всеми достоинствами - каменной волей, гибкостью клинка, быстротой пули и, что не менее важно, абсолютной чистотой и цельностью звонких зубов.
Наследный жрец маленькой кисточкой совершил обметание углов помоста и верха Горы. Зал, благоговейно сложив ладони, повторял за ним заклинание, призывая па зрителей, бойцов и место непримиримых схваток светлый дух истины и справедливости. Те, кто происходил из жреческих семей, молились с поднятыми руками, громче прочих - таково их родовое право и обязанность: подкрепить моление священника своим сильным словом.
- Будьте жестоки, не отступайте, стойте до последнего - и да стоит град так же, как вы, - произнес распорядитель последнее напутствие.
Трудно понять тех сторонников новомодных веяний, которые считают жестокие игры пережитком и неистовством, пробуждающим реликтовые животные инстинкты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131