Здесь торгуют жареными долгопятами, что в приличных кварталах совершенно недопустимо.
Эйджи, торопливо идущий по коридору лефилда, не вызвал у жителей никакого интереса. Корноухие - не редкость там, где можно дёшево купить отраву, приносящую блаженство.
- Вот такая, значит, плесень, девки, - тихо, но ясно произнёс кто-то в стороне, и целая свора недорослей рассмеялась, кто с нарочитой хрипотцой, кто с игривым повизгиванием. Они толпились у плаката: «БЛЕДНЫЙ ГРИБ - ЭТО ВРЕД! КИШЕЧНАЯ БОЛЬ, ДВОЕНИЕ В ГЛАЗАХ, БЕССИЛИЕ, БЕЗУМИЕ».
Контролёры в оранжевых жилетах разбирали щипцами смятый мусор в урне, а квартальный золотарь лениво огрызался на их замечания:
- Не наша грязь! Подбросили. Смотрите, кости. Тут ни одной столовки, где с костями подают. Нечего придираться.
- Урна слизью заросла. Не чистишь, ядом не смазываешь. Идём в кладовую; покажешь, сколько химикатов в наличии. Расход по журналу проверим...
- Кости-то разгрызены... - Контролёрша поднесла добычу поближе к лицу. - Прямо в мочало изжёваны. У тебя что, троглодиты завелись?
- Двери в граде настежь, заходи, кто хочет! - повысил голос золотарь. - Вчера двое оглоедов побирались, песни пещерные пели...
Словно заслышав его, в квартирной норе, вход в которую был занавешен тряпками, гаркающим голосом рванули разухабистую песню:
Она гуляла по тоннелю,
А он валялся на панели.
На нём дырявые лосины,
А ей цена четыре крины.
Радуга!
Ты вся такая, будто радуга!
В мою башку вонзилась радуга!
Я помираю от любви!
Над головами хлопали затворы пневмопочты и гулко проносились круглые контейнеры. Простенок был запачкан кривой чёрной надписью: «СВИСТУНОВ В ШАХТУ, ДАВАЙ СВОБОДУ!» В лефилде боялись носящих свистки и узоры, но сейчас стражей не было видно, и недоросли в пятнистых лосинах и с причёсками цветов радуги вольготно хорохорились в проходе.
Следом за мужчиной-эйджи быстро прошёл вынырнувший из-за поворота парень с косо подрезанными по-мародёрски ушами, в мешковатой блузе и просторных портках драчуна. Девка из недорослей кривлялась у него на пути, и он взмахнул рукой, отбросив девку прочь. От боли она вскрикнула с обидой:
- Пся городецкая! долгопят тебя родил!
Парень мельком зыркнул назад - и недоросли прижались к стене, испуганные взглядом, полным холодной жестокости. Не замедляя хода, парень достал из-под блузы...
Недоросли, отталкивая друг дружку, бросились прочь, а парень, больше не замечая их, выбросил руку с пистолетом-автоматом, и коридор огласила короткая очередь. Эйджи рухнул вперёд, растянувшись на полу с простреленным черепом. Парень, ускорив шаг, перескочил через труп и исчез в боковом отводке коридора.
- Давно ли вы видели Зенона? - осторожно спросил Pax, стоя у Форта за спиной.
Около полутора суток они то вместе, то порознь сновали по граду и рассылали запросы по учреждениям зоотехники и пищепрома. Если Pax и говорил с напарником, то лишь по делу, но порой Форт успевал поймать его заинтригованный взгляд - так смотрел управляющий на ферме. Суть сомнений Раха была очевидна - ему открылась такая неожиданная сторона познаний Форта, что впору начинать всё снова: «Я изучил материалы на вас и нашёл там немало сомнительного...»
- Как же... - Форт принял самый невинный вид. - Третьей ночи мы его вместе наблюдали у меня в гостинице.
- Но после этого вы собирались встретиться с ним?..
- Не довелось. А сейчас и вовсе некогда.
- И не придётся. Зенон убит, - тихо молвил Pax. - Сегодня, около шестнадцати десяти.
Форт избежал почти неотвратимого в подобной ситуации и нестерпимо пошлого вопроса: «Как?!» С порога поверить в сказанное было трудно, даже мучительно, но Pax был из тех, кто убеждается, только лично вложив перст в рану. Как пить дать, он успел побывать у тела. Значит, факт.
Сразу и напрочь расхотелось что-либо расследовать. Да, кролы, долгопяты и свинки милы, но прощальная улыбка Зенона, оказавшаяся последней на этом свете, легла на всё, словно печать на воск. Повсюду, куда ни глянь, всплывало его лицо, напряжённо замершее от волнения и ожидания, его рыжеватые глаза...
Беглое, неглубокое, в чём-то докучное знакомство поднялось из памяти, а с ним - тягучее, неизбывное чувство то ли вины, то ли оборванного разговора, который больше не возобновится - ни завтра, ни послезавтра, ни через мириад лет. Не надо знакомиться! сразу оттолкнуть - и прощай! чтобы потом не погружаться в болезненную печаль утраты...
«Что я должен был сделать, чтобы этого не случилось? что я мог сделать?..»
- Я хотел спросить, мотаси Фортунат, - где вы были в шестнадцать десять и где ваше личное оружие?
Форт едва не ответил резкостью, но вспомнил: «Спрашивать любого в любом месте о любых делах и требовать правдивого ответа». Pax имел право на вопрос.
- Зоопункт двадцать четыре корня Инье. Пистолет и лайтинг заперты в ячейке, как положено. Приказа носить оружия не было; тебе это известно.
- Конечно. Но я хотел, чтобы вы лишний раз вспомнили об оружии.
- Теперь моя очередь. Каким способом и за что его...
- Мимоходом, из пистолета, в затылок. - Пройдя по комнате, Pax бесшумно сел. В гибкой посадке его была нелюдская пластика - каучуковая гибкость суставов и позвоночника, какой обладают одни танцоры-мальчики, естественная осанка и вместе с тем пружинистая и злая сила умелого молодого мужчины. Из Зенона - ах, Зенон, бедолага... - заботы выжигали молодость, а Рах, похоже, развивал её в себе. Сколько ему лет? Сколько тренировок нужно, чтобы создать такое тело? Запросто можно ошибиться с возрастом.
- Грабёж?
- Нет, хотя убийство - умышленное. Его незаметно преследовали и догнали.
- Так... и что теперь?
- Обычная процедура. Мёртвый опознан и обследован, баллистики определили ствол киллера, дело за сыскной полицией - найти и изловить. У нас убийца безнаказанным не останется.
- Я имею в виду Зенона. Передадите прах родным?
- У него не было ни родных, ни родины. Точнее, он не оставил упоминаний о них. Имущество завещал каким-то благотворительным фондам...
Форта дважды передёрнуло - тут тебе и фонды, крепко памятные по Планете Монстров, и жалкая судьба бродяги, в чартерных рейсах забывшего, где его дом.
Человек без прошлого, чьё будущее - безымянная могила на чужой планете.
«Вылитый я!..»
- Зенон имел статус гражданина мира, - протокольным тоном продолжал Рах. - Космополит, лицо без подданства. Осталось избавиться от мёртвого тела и сделать отметку в реестре усопших.
- Значит, кремация...
- Мокрая кремация, превращение в жидкость. При сожжении тратится топливо, энергия, выделяется дым, а растворение - чистая безотходная технология.
- Ну, это не дело! - возмутился Форт. - У него что, на счету ни гроша не осталось?!.
- Деньги вложены в корабль и груз, а они перейдут кредиторам. На остатки будут претендовать фонды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Эйджи, торопливо идущий по коридору лефилда, не вызвал у жителей никакого интереса. Корноухие - не редкость там, где можно дёшево купить отраву, приносящую блаженство.
- Вот такая, значит, плесень, девки, - тихо, но ясно произнёс кто-то в стороне, и целая свора недорослей рассмеялась, кто с нарочитой хрипотцой, кто с игривым повизгиванием. Они толпились у плаката: «БЛЕДНЫЙ ГРИБ - ЭТО ВРЕД! КИШЕЧНАЯ БОЛЬ, ДВОЕНИЕ В ГЛАЗАХ, БЕССИЛИЕ, БЕЗУМИЕ».
Контролёры в оранжевых жилетах разбирали щипцами смятый мусор в урне, а квартальный золотарь лениво огрызался на их замечания:
- Не наша грязь! Подбросили. Смотрите, кости. Тут ни одной столовки, где с костями подают. Нечего придираться.
- Урна слизью заросла. Не чистишь, ядом не смазываешь. Идём в кладовую; покажешь, сколько химикатов в наличии. Расход по журналу проверим...
- Кости-то разгрызены... - Контролёрша поднесла добычу поближе к лицу. - Прямо в мочало изжёваны. У тебя что, троглодиты завелись?
- Двери в граде настежь, заходи, кто хочет! - повысил голос золотарь. - Вчера двое оглоедов побирались, песни пещерные пели...
Словно заслышав его, в квартирной норе, вход в которую был занавешен тряпками, гаркающим голосом рванули разухабистую песню:
Она гуляла по тоннелю,
А он валялся на панели.
На нём дырявые лосины,
А ей цена четыре крины.
Радуга!
Ты вся такая, будто радуга!
В мою башку вонзилась радуга!
Я помираю от любви!
Над головами хлопали затворы пневмопочты и гулко проносились круглые контейнеры. Простенок был запачкан кривой чёрной надписью: «СВИСТУНОВ В ШАХТУ, ДАВАЙ СВОБОДУ!» В лефилде боялись носящих свистки и узоры, но сейчас стражей не было видно, и недоросли в пятнистых лосинах и с причёсками цветов радуги вольготно хорохорились в проходе.
Следом за мужчиной-эйджи быстро прошёл вынырнувший из-за поворота парень с косо подрезанными по-мародёрски ушами, в мешковатой блузе и просторных портках драчуна. Девка из недорослей кривлялась у него на пути, и он взмахнул рукой, отбросив девку прочь. От боли она вскрикнула с обидой:
- Пся городецкая! долгопят тебя родил!
Парень мельком зыркнул назад - и недоросли прижались к стене, испуганные взглядом, полным холодной жестокости. Не замедляя хода, парень достал из-под блузы...
Недоросли, отталкивая друг дружку, бросились прочь, а парень, больше не замечая их, выбросил руку с пистолетом-автоматом, и коридор огласила короткая очередь. Эйджи рухнул вперёд, растянувшись на полу с простреленным черепом. Парень, ускорив шаг, перескочил через труп и исчез в боковом отводке коридора.
- Давно ли вы видели Зенона? - осторожно спросил Pax, стоя у Форта за спиной.
Около полутора суток они то вместе, то порознь сновали по граду и рассылали запросы по учреждениям зоотехники и пищепрома. Если Pax и говорил с напарником, то лишь по делу, но порой Форт успевал поймать его заинтригованный взгляд - так смотрел управляющий на ферме. Суть сомнений Раха была очевидна - ему открылась такая неожиданная сторона познаний Форта, что впору начинать всё снова: «Я изучил материалы на вас и нашёл там немало сомнительного...»
- Как же... - Форт принял самый невинный вид. - Третьей ночи мы его вместе наблюдали у меня в гостинице.
- Но после этого вы собирались встретиться с ним?..
- Не довелось. А сейчас и вовсе некогда.
- И не придётся. Зенон убит, - тихо молвил Pax. - Сегодня, около шестнадцати десяти.
Форт избежал почти неотвратимого в подобной ситуации и нестерпимо пошлого вопроса: «Как?!» С порога поверить в сказанное было трудно, даже мучительно, но Pax был из тех, кто убеждается, только лично вложив перст в рану. Как пить дать, он успел побывать у тела. Значит, факт.
Сразу и напрочь расхотелось что-либо расследовать. Да, кролы, долгопяты и свинки милы, но прощальная улыбка Зенона, оказавшаяся последней на этом свете, легла на всё, словно печать на воск. Повсюду, куда ни глянь, всплывало его лицо, напряжённо замершее от волнения и ожидания, его рыжеватые глаза...
Беглое, неглубокое, в чём-то докучное знакомство поднялось из памяти, а с ним - тягучее, неизбывное чувство то ли вины, то ли оборванного разговора, который больше не возобновится - ни завтра, ни послезавтра, ни через мириад лет. Не надо знакомиться! сразу оттолкнуть - и прощай! чтобы потом не погружаться в болезненную печаль утраты...
«Что я должен был сделать, чтобы этого не случилось? что я мог сделать?..»
- Я хотел спросить, мотаси Фортунат, - где вы были в шестнадцать десять и где ваше личное оружие?
Форт едва не ответил резкостью, но вспомнил: «Спрашивать любого в любом месте о любых делах и требовать правдивого ответа». Pax имел право на вопрос.
- Зоопункт двадцать четыре корня Инье. Пистолет и лайтинг заперты в ячейке, как положено. Приказа носить оружия не было; тебе это известно.
- Конечно. Но я хотел, чтобы вы лишний раз вспомнили об оружии.
- Теперь моя очередь. Каким способом и за что его...
- Мимоходом, из пистолета, в затылок. - Пройдя по комнате, Pax бесшумно сел. В гибкой посадке его была нелюдская пластика - каучуковая гибкость суставов и позвоночника, какой обладают одни танцоры-мальчики, естественная осанка и вместе с тем пружинистая и злая сила умелого молодого мужчины. Из Зенона - ах, Зенон, бедолага... - заботы выжигали молодость, а Рах, похоже, развивал её в себе. Сколько ему лет? Сколько тренировок нужно, чтобы создать такое тело? Запросто можно ошибиться с возрастом.
- Грабёж?
- Нет, хотя убийство - умышленное. Его незаметно преследовали и догнали.
- Так... и что теперь?
- Обычная процедура. Мёртвый опознан и обследован, баллистики определили ствол киллера, дело за сыскной полицией - найти и изловить. У нас убийца безнаказанным не останется.
- Я имею в виду Зенона. Передадите прах родным?
- У него не было ни родных, ни родины. Точнее, он не оставил упоминаний о них. Имущество завещал каким-то благотворительным фондам...
Форта дважды передёрнуло - тут тебе и фонды, крепко памятные по Планете Монстров, и жалкая судьба бродяги, в чартерных рейсах забывшего, где его дом.
Человек без прошлого, чьё будущее - безымянная могила на чужой планете.
«Вылитый я!..»
- Зенон имел статус гражданина мира, - протокольным тоном продолжал Рах. - Космополит, лицо без подданства. Осталось избавиться от мёртвого тела и сделать отметку в реестре усопших.
- Значит, кремация...
- Мокрая кремация, превращение в жидкость. При сожжении тратится топливо, энергия, выделяется дым, а растворение - чистая безотходная технология.
- Ну, это не дело! - возмутился Форт. - У него что, на счету ни гроша не осталось?!.
- Деньги вложены в корабль и груз, а они перейдут кредиторам. На остатки будут претендовать фонды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131