– Ты держишь их, пока они не умирают.
Мадригал расхохотался, нимало не задумываясь о том, насколько искренне звучит его смех в сложившемся положении. У меня даже зародилось впечатление, что вампир слегка съехал с катушек.
– Томас, Томас, – ласково произнес Мадригал. – Этакое бедное, жалостное сердечко. Так заботишься о здоровье своих коровок – так, словно сам никогда их не отведал. Словно не убивал их сам.
Лицо Томаса снова сделалось непроницаемым, но глаза вспыхнули внезапным гневом.
Улыбка Мадригала сделалась шире. Зубы его ярко блеснули в темноте.
– Я бы на твоем месте кушал досыта. А ты… что ж, в отсутствие твоей маленькой темноглазой шлюшки…
Выражение лица Томаса не изменилось ни на йоту. Дробовик рявкнул еще раз, и картечь полоснула Мадригала по коленям. Еще больше бледной крови забрызгало гравий.
Вот блин…
Мадригал снова съежился от боли, не в силах даже крикнуть.
Томас поставил башмак ему на шею. Лицо его так и оставалось непроницаемо-ледяным, если не считать полыхавшей в глазах ярости. Он дослал в патронник новый патрон и держал теперь обрез одной рукой, приставив ствол к скуле Мадригала.
Мадригал застыл, перекосившись от боли, широко раскрыв полные паники глаза.
– Никогда, – очень тихо и отчетливо произнес Томас. – Никогда не смей говорить о Жюстине.
Мадригал не произнес ничего, но мои инстинкты вновь взвыли. Что-то в том, как он держался, что-то в его взгляде подсказывало мне, что он играет. Он намеренно завел разговор о Жюстине. Он играл на чувствах Томаса, отвлекая нас.
Я оглянулся и увидел, что Глау поднялся на ноги, как будто это не он только что получил в грудь смертельную дозу картечи с расстояния в десять футов. Более того, он во весь опор несся через стоянку, направляясь к стоявшему футах в пятидесяти от него фургону. Он бежал совершенно бесшумно, не хрустя гравием, не скрипя ботинками, и на мгновение мне показалось, что я вижу дюйма полтора воздуха между его подошвами и землей.
– Томас, – сказал я. – Глау убегает.
– Не дергайся, – бросил Томас, не спуская глаз с Мадригала.
Я услышал хруст гравия, стук когтей, и из тени, в которой прятался Томас, вынырнул Мыш. Мимо меня он пробегал еще в неспешном, прогулочном темпе, но к моменту, когда Глау добрался до фургона, Мыш разогнался до скорости хорошего скакуна. Мне даже померещилось разлившееся вокруг пса сияние, что-то вроде огней святого Эльма. Не добегая до Глау нескольких футов, Мыш взвился в прыжке. Я увидел отражение лица Глау в ветровом стекле фургона, его широко раскрытые от потрясения глаза. А потом Мыш с размаху тараном врезался Глау в спину.
Удар сбил его с ног и с жуткой силой швырнул на мятый бампер фургона. Глау приложился от души – даже на расстоянии в полсотни ярдов я услышал хруст ломающихся костей. Голова его ударилась о капот и отскочила резиновым мячиком. Глау сполз с бампера на землю и остался лежать бесформенной кучкой.
Мыш приземлился и тут же крутанулся мордой к Глау. Несколько секунд он напряженно, широко расставив лапы, смотрел на него. Потом копнул гравий задними лапами, словно вызывая на драку.
Глау не шевелился.
Мыш фыркнул и, мотнув мордой, чихнул – выразительно, словно произнес вслух: «Вот так!»
А потом пес повернулся и, чуть припадая на одну лапу, затрусил ко мне. На морде его сияла гордая собачья улыбка.
Он привычно сунул свою лобастую башку мне под руку, и я привычно почесал его за ухом. Что-то в груди моей разом отпустило, словно лопнул невидимый нарыв. Моя собака жива и здорова. Может, взгляд мой и затуманился немного. Я опустился на колено и охватил рукой шею этого мохнатого увальня.
– Умница, пес, – сказал я.
Мыш гордо вильнул хвостом и прижался ко мне.
Удостоверившись, что глаза мои просохли, я поднял голову и увидел, что Мадригал смотрит на пса с нескрываемым ужасом.
– Это н-не собака, – прошептал вампир.
– Но за сухарик «Скуби-Снэк» сделает что угодно, – заверил я его. – Колитесь, Мадригал. Зачем вы в Чикаго? И какое отношение имеете к нападениям?
Он облизнул губы и мотнул головой.
– Я не обязан вам отвечать, – заявил он. – И у вас нет времени заставить меня. Стрельба. Даже в этом квартале полиция приедет очень скоро.
– Верно, – согласился я. – Поэтому все будет очень просто. Томас, как только услышишь сирену, жми на спуск.
Мадригал поперхнулся.
Я улыбнулся.
– Мне нужны ответы. Только и всего. Ответьте на мои вопросы, и мы уйдем. В противном случае… – Я пожал плечами и сделал неопределенное движение в сторону Томаса.
Мыш покосился на него и негромко зарычал.
Мадригал посмотрел на лежавшего Глау: тот, Бог свидетель, начал шевелиться – правда, оглушенно и бестолково. Мыш зарычал громче, и Мадригал сделал попытку отодвинуться от моей собаки чуть подальше.
– Даже если я все скажу, что помешает вам убить меня сразу, как вы узнаете все, что вам нужно?
– Мадригал, – негромко произнес Томас. – Ты злобный сукин сын, но ты все еще мой родственник. Я предпочел бы не убивать тебя. Мы сохранили жизнь твоему джанну. Сыграй честно, и вы оба уйдете живыми.
– Ты занял сторону этого смертного типа против своих, Томас?
– Моя родня выгнала меня взашей, – напомнил Томас. – Я берусь за любую работу, какую могу найти.
– Вампир-пария и чародей-пария, – пробормотал Мадригал. – Полагаю, в этом можно отыскать и преимущества – вне зависимости от того, как обернется война. – Мгновение он смотрел на Томаса в упор, потом перевел взгляд на меня. – Я хочу услышать вашу клятву.
– Будет вам клятва, – сказал я. – Ответьте мне честно, и вы покинете Чикаго невредимым.
Он судорожно сглотнул и скосил глаза на обрез, все еще упиравшийся стволом ему в щеку.
– Клянусь и я, – произнес он. – Я скажу правду.
Что ж, договорились. Очень многое в сверхъестественном мире определяется жестким законом, традицией, регулирующей взаимные обязанности хозяина и гостя, а также незыблемостью высказанной вслух клятвы. Я мог положиться на клятву Мадригала.
Скорее всего.
Томас посмотрел на меня. Я кивнул. Он убрал башмак с шеи Мадригала и отошел на шаг, опустив обрез, хотя и не слишком расслабляясь.
Мадригал сел, посмотрел на свои ноги и поморщился. От них исходили негромкие потрескивающие звуки. Кровотечение уже прекратилось. Я мог видеть кусок его ляжки в месте, где брюки порвались. Кожа там пузырилась и шевелилась на глазах; на ней вдруг вспух волдырь размером с хорошую сливу и, лопнув, выплюнул круглую картечину, со звоном упавшую на гравий.
– Начнем с простого, – сказал я. – Где ключ от наручников?
– Фургон, – невозмутимо ответил он.
– Мои вещи?
– Фургон.
– Ключи. – Я протянул руку.
Мадригал достал из кармана ключи со стандартным прокатным брелком и бросил их мне снизу вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Мадригал расхохотался, нимало не задумываясь о том, насколько искренне звучит его смех в сложившемся положении. У меня даже зародилось впечатление, что вампир слегка съехал с катушек.
– Томас, Томас, – ласково произнес Мадригал. – Этакое бедное, жалостное сердечко. Так заботишься о здоровье своих коровок – так, словно сам никогда их не отведал. Словно не убивал их сам.
Лицо Томаса снова сделалось непроницаемым, но глаза вспыхнули внезапным гневом.
Улыбка Мадригала сделалась шире. Зубы его ярко блеснули в темноте.
– Я бы на твоем месте кушал досыта. А ты… что ж, в отсутствие твоей маленькой темноглазой шлюшки…
Выражение лица Томаса не изменилось ни на йоту. Дробовик рявкнул еще раз, и картечь полоснула Мадригала по коленям. Еще больше бледной крови забрызгало гравий.
Вот блин…
Мадригал снова съежился от боли, не в силах даже крикнуть.
Томас поставил башмак ему на шею. Лицо его так и оставалось непроницаемо-ледяным, если не считать полыхавшей в глазах ярости. Он дослал в патронник новый патрон и держал теперь обрез одной рукой, приставив ствол к скуле Мадригала.
Мадригал застыл, перекосившись от боли, широко раскрыв полные паники глаза.
– Никогда, – очень тихо и отчетливо произнес Томас. – Никогда не смей говорить о Жюстине.
Мадригал не произнес ничего, но мои инстинкты вновь взвыли. Что-то в том, как он держался, что-то в его взгляде подсказывало мне, что он играет. Он намеренно завел разговор о Жюстине. Он играл на чувствах Томаса, отвлекая нас.
Я оглянулся и увидел, что Глау поднялся на ноги, как будто это не он только что получил в грудь смертельную дозу картечи с расстояния в десять футов. Более того, он во весь опор несся через стоянку, направляясь к стоявшему футах в пятидесяти от него фургону. Он бежал совершенно бесшумно, не хрустя гравием, не скрипя ботинками, и на мгновение мне показалось, что я вижу дюйма полтора воздуха между его подошвами и землей.
– Томас, – сказал я. – Глау убегает.
– Не дергайся, – бросил Томас, не спуская глаз с Мадригала.
Я услышал хруст гравия, стук когтей, и из тени, в которой прятался Томас, вынырнул Мыш. Мимо меня он пробегал еще в неспешном, прогулочном темпе, но к моменту, когда Глау добрался до фургона, Мыш разогнался до скорости хорошего скакуна. Мне даже померещилось разлившееся вокруг пса сияние, что-то вроде огней святого Эльма. Не добегая до Глау нескольких футов, Мыш взвился в прыжке. Я увидел отражение лица Глау в ветровом стекле фургона, его широко раскрытые от потрясения глаза. А потом Мыш с размаху тараном врезался Глау в спину.
Удар сбил его с ног и с жуткой силой швырнул на мятый бампер фургона. Глау приложился от души – даже на расстоянии в полсотни ярдов я услышал хруст ломающихся костей. Голова его ударилась о капот и отскочила резиновым мячиком. Глау сполз с бампера на землю и остался лежать бесформенной кучкой.
Мыш приземлился и тут же крутанулся мордой к Глау. Несколько секунд он напряженно, широко расставив лапы, смотрел на него. Потом копнул гравий задними лапами, словно вызывая на драку.
Глау не шевелился.
Мыш фыркнул и, мотнув мордой, чихнул – выразительно, словно произнес вслух: «Вот так!»
А потом пес повернулся и, чуть припадая на одну лапу, затрусил ко мне. На морде его сияла гордая собачья улыбка.
Он привычно сунул свою лобастую башку мне под руку, и я привычно почесал его за ухом. Что-то в груди моей разом отпустило, словно лопнул невидимый нарыв. Моя собака жива и здорова. Может, взгляд мой и затуманился немного. Я опустился на колено и охватил рукой шею этого мохнатого увальня.
– Умница, пес, – сказал я.
Мыш гордо вильнул хвостом и прижался ко мне.
Удостоверившись, что глаза мои просохли, я поднял голову и увидел, что Мадригал смотрит на пса с нескрываемым ужасом.
– Это н-не собака, – прошептал вампир.
– Но за сухарик «Скуби-Снэк» сделает что угодно, – заверил я его. – Колитесь, Мадригал. Зачем вы в Чикаго? И какое отношение имеете к нападениям?
Он облизнул губы и мотнул головой.
– Я не обязан вам отвечать, – заявил он. – И у вас нет времени заставить меня. Стрельба. Даже в этом квартале полиция приедет очень скоро.
– Верно, – согласился я. – Поэтому все будет очень просто. Томас, как только услышишь сирену, жми на спуск.
Мадригал поперхнулся.
Я улыбнулся.
– Мне нужны ответы. Только и всего. Ответьте на мои вопросы, и мы уйдем. В противном случае… – Я пожал плечами и сделал неопределенное движение в сторону Томаса.
Мыш покосился на него и негромко зарычал.
Мадригал посмотрел на лежавшего Глау: тот, Бог свидетель, начал шевелиться – правда, оглушенно и бестолково. Мыш зарычал громче, и Мадригал сделал попытку отодвинуться от моей собаки чуть подальше.
– Даже если я все скажу, что помешает вам убить меня сразу, как вы узнаете все, что вам нужно?
– Мадригал, – негромко произнес Томас. – Ты злобный сукин сын, но ты все еще мой родственник. Я предпочел бы не убивать тебя. Мы сохранили жизнь твоему джанну. Сыграй честно, и вы оба уйдете живыми.
– Ты занял сторону этого смертного типа против своих, Томас?
– Моя родня выгнала меня взашей, – напомнил Томас. – Я берусь за любую работу, какую могу найти.
– Вампир-пария и чародей-пария, – пробормотал Мадригал. – Полагаю, в этом можно отыскать и преимущества – вне зависимости от того, как обернется война. – Мгновение он смотрел на Томаса в упор, потом перевел взгляд на меня. – Я хочу услышать вашу клятву.
– Будет вам клятва, – сказал я. – Ответьте мне честно, и вы покинете Чикаго невредимым.
Он судорожно сглотнул и скосил глаза на обрез, все еще упиравшийся стволом ему в щеку.
– Клянусь и я, – произнес он. – Я скажу правду.
Что ж, договорились. Очень многое в сверхъестественном мире определяется жестким законом, традицией, регулирующей взаимные обязанности хозяина и гостя, а также незыблемостью высказанной вслух клятвы. Я мог положиться на клятву Мадригала.
Скорее всего.
Томас посмотрел на меня. Я кивнул. Он убрал башмак с шеи Мадригала и отошел на шаг, опустив обрез, хотя и не слишком расслабляясь.
Мадригал сел, посмотрел на свои ноги и поморщился. От них исходили негромкие потрескивающие звуки. Кровотечение уже прекратилось. Я мог видеть кусок его ляжки в месте, где брюки порвались. Кожа там пузырилась и шевелилась на глазах; на ней вдруг вспух волдырь размером с хорошую сливу и, лопнув, выплюнул круглую картечину, со звоном упавшую на гравий.
– Начнем с простого, – сказал я. – Где ключ от наручников?
– Фургон, – невозмутимо ответил он.
– Мои вещи?
– Фургон.
– Ключи. – Я протянул руку.
Мадригал достал из кармана ключи со стандартным прокатным брелком и бросил их мне снизу вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126