это лишь озна-
чает, что наличие таких представлений не говорит непремен-
но о хранении соответствующей информации в образной
форме: такой вывод был бы ошибочным.
Андерсон и Боуэр (Anderson a. Bower, 1973) поддержива-
ют точку зрения Пылышина. По их мнению, те следы памяти,
которые мы могли бы считать образными, не отличаются от
тех, которые мы считаем <чисто вербальными>. В созданной
ими модели АПЧ все содержащиеся в долговременной памяти
сведения могут быть представлены в виде высказываний-
абстрактных структур, составленных из связанных между со-
бой понятий. Такая модель дает возможность объяснить на-
личие в памяти и вербальных, и образных кодов (в соответ-
ствии с принятыми нами терминами). То, из чего состоят
высказывания (узлы и ассоциации),-достаточно абстракт-
но и выходит за пределы таких понятий, как <вербальный>
или <образный>. При помощи высказываний можно описы-
вать сведения как о словах, так и об образах.
Помимо логических возражений против существования в
памяти образов есть и экспериментальные данные в пользу
единой теории образных и вербальных процессов (т. е. в
пользу того, что оба процесса в основе своей сходны - что
это не две четко разграниченные формы представления ин-
формации). Хотя первоначальные данные Боуэра, касавшиеся
заучивания парных ассоциаций и использования образов,
лучше согласовались с гипотезой о двух формах кодирования,
результаты его последующих работ говорят в пользу единого
механизма.
В одном из экспериментов (Bower a. Winzenz, 1970) было
обнаружено, что, когда испытуемым в задаче с парными ас-
социациями предлагали использовать в качестве посредников
предложения, это оказывалось столь же эффективным, как и
использование образов. Такие предложения должны связы-
вать между собой элементы пары (как в неоднократно при-
водившемся примере <собака, едущая на велосипеде>). Еще
более удивительно, что если испытуемым иногда предлагают
закреплять ассоциации с помощью предложений, а иногда-
с. помощью образов, они плохо помнят, какой из этих методов
они применяли (Bower а. о., 1972). Казалось бы, если в одном
случае формируются образы, а в другом-предложения, то
испытуемые смогут сказать, каким они воспользовались по-
средником для связывания парных слов. На самом же деле
они не в состоянии провести четкое различие между ними. Это
заставляет думать, что <образы> ничем не отличаются от
того, что возникает при использовании предложений. По мне-
нию Боуэра, предлагают ли испытуемому использовать
образы или предложения, его в обоих случаях побуждают к
поискам и кодированию осмысленных взаимосвязей между
заданными словами. Боуэр полагает, что именно образование
смысловых связей, а не какой-то мысленный образ облегчает
запоминание парных ассоциаций; потому-то эти два типа
опосредования и дают одинаковый эффект.
Уайзмен и Нейссер (Wiseman a. Neisser, 1971) представи-
ли другие экспериментальные данные, свидетельствующие о
единстве образного и вербального кодирования. Они показы-
вали испытуемым серии так называемых картинок Муни, ко-
торые можно получить, убирая часть контуров с изображе-
ний различных сцен. Разобраться, что именно изображено на
Зрительные представления в долговременной памяти 287
таких картинках, довольно трудно, но иногда все же удается
понять их сюжет, несмотря на искажение. Рассматривая кар-
тинки, испытуемые пытались разгадать их смысл. Затем про-
водилась проверка на узнавание, в которой дистракторами
служили другие картинки того же типа. При этом Уайзмен
и Нейссер установили, что узнавание бывало успешным
только в тех случаях, когда испытуемые при первом предъяв-
лении данной картинки давали ей какую-то интерпретацию,
а при проверке на узнавание вновь интерпретировали ее та-
ким же образом. В других случаях (когда картинку не уда-
валось интерпретировать при первом предъявлении или же
при проверке) эффективность узнавания была очень низкой.
Эти результаты позволяют предполагать, что узнавание осно-
вано не на сравнении картинок, предъявляемых при провер-
ке, с хранящимися в памяти образными следами. Для пра-
вильного узнавания важно, чтобы испытуемые при проверке
интерпретировали картинку так же, как при первом предъяв-
лении. Просто увидеть картинку, идентичную предъявленной
ранее, для правильного узнавания недостаточно. Во время
1 проверки испытуемые, по-видимому, не сравнивали подлежа-
щие узнаванию картинки с хранящимися в ДП сценами, не
получившими интерпретации; они, очевидно, сопоставляли
свои прежние выводы относительно содержания этих карти-
нок со своей текущей интерпретацией. Это говорит в пользу
того, что испытуемые сохраняли информацию о результатах
проведенного ими анализа данного стимула, а не копию сти-
мула.
Данные, полученные Нелсоном, Метцлером и Ридом (Nel-
son а. о., 1974), тоже свидетельствуют против идеи о сохра-
нении в ДП детализированных копий картинок. Эти авторы
указывают, что подобная идея часто выдвигалась для объяс-
нения поразительной способности испытуемых узнавать кар-
тинки, предъявлявшиеся им в прошлом (см., например,
Shepard, 1967); иными словами, предполагалось, что превос-
ходство образной памяти над вербальной обусловлено боль-
шей детальностью сохраняемой в памяти информации о кар-
тинках. А в таком случае узнавание любой детали должно
приводить к узнаванию всей картинки, что и дает картинкам
преимущество по сравнению с относительно скудной словес-
ной информацией. Для проверки этой гипотезы Нелсон и его
сотрудники провели эксперименты, в которых информация
об одной и той же сцене была представлена стимулами четы-
рех различных типов (рис. 12.4): одной фразой, рисунком,
не содержащим деталей, подробным рисунком и фотографи-
ей. Каждому испытуемому предъявляли один из этих четырех
стимулов, а затем проводили пробу на узнавание. Оказалось,
Глава I
что эффективность узнавания в экспериментах с любым из
трех образных стимулов была выше, чем с вербальным сти-
мулом. При этом результаты узнавания для всех трех образ-
ных стимулов были одинаковыми; иначе говоря, большая
детализация не облегчала узнавания. Эти результаты озна-
Рис. 12.4. Пример сцены, которую можно представить одной фразой (А),
рисунком, не содержащим деталей (Б), подробным рисунком (В) и фото-
графией (Г) (Nelson а. о., 1974).
чают, что превосходство памяти на картинки не обусловлено
хранением в ДП их детализированных копий. Более того, воз-
никает сомнение в том, хранятся ли вообще образные стиму-
лы в ДП в виде неких картин. Одинаковая легкость узнава-
ния недетализированных и детализированных картинок согла-
суется с представлением о том, что в памяти испытуемых
хранились интерпретации, а не <изображения> стимулов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
чает, что наличие таких представлений не говорит непремен-
но о хранении соответствующей информации в образной
форме: такой вывод был бы ошибочным.
Андерсон и Боуэр (Anderson a. Bower, 1973) поддержива-
ют точку зрения Пылышина. По их мнению, те следы памяти,
которые мы могли бы считать образными, не отличаются от
тех, которые мы считаем <чисто вербальными>. В созданной
ими модели АПЧ все содержащиеся в долговременной памяти
сведения могут быть представлены в виде высказываний-
абстрактных структур, составленных из связанных между со-
бой понятий. Такая модель дает возможность объяснить на-
личие в памяти и вербальных, и образных кодов (в соответ-
ствии с принятыми нами терминами). То, из чего состоят
высказывания (узлы и ассоциации),-достаточно абстракт-
но и выходит за пределы таких понятий, как <вербальный>
или <образный>. При помощи высказываний можно описы-
вать сведения как о словах, так и об образах.
Помимо логических возражений против существования в
памяти образов есть и экспериментальные данные в пользу
единой теории образных и вербальных процессов (т. е. в
пользу того, что оба процесса в основе своей сходны - что
это не две четко разграниченные формы представления ин-
формации). Хотя первоначальные данные Боуэра, касавшиеся
заучивания парных ассоциаций и использования образов,
лучше согласовались с гипотезой о двух формах кодирования,
результаты его последующих работ говорят в пользу единого
механизма.
В одном из экспериментов (Bower a. Winzenz, 1970) было
обнаружено, что, когда испытуемым в задаче с парными ас-
социациями предлагали использовать в качестве посредников
предложения, это оказывалось столь же эффективным, как и
использование образов. Такие предложения должны связы-
вать между собой элементы пары (как в неоднократно при-
водившемся примере <собака, едущая на велосипеде>). Еще
более удивительно, что если испытуемым иногда предлагают
закреплять ассоциации с помощью предложений, а иногда-
с. помощью образов, они плохо помнят, какой из этих методов
они применяли (Bower а. о., 1972). Казалось бы, если в одном
случае формируются образы, а в другом-предложения, то
испытуемые смогут сказать, каким они воспользовались по-
средником для связывания парных слов. На самом же деле
они не в состоянии провести четкое различие между ними. Это
заставляет думать, что <образы> ничем не отличаются от
того, что возникает при использовании предложений. По мне-
нию Боуэра, предлагают ли испытуемому использовать
образы или предложения, его в обоих случаях побуждают к
поискам и кодированию осмысленных взаимосвязей между
заданными словами. Боуэр полагает, что именно образование
смысловых связей, а не какой-то мысленный образ облегчает
запоминание парных ассоциаций; потому-то эти два типа
опосредования и дают одинаковый эффект.
Уайзмен и Нейссер (Wiseman a. Neisser, 1971) представи-
ли другие экспериментальные данные, свидетельствующие о
единстве образного и вербального кодирования. Они показы-
вали испытуемым серии так называемых картинок Муни, ко-
торые можно получить, убирая часть контуров с изображе-
ний различных сцен. Разобраться, что именно изображено на
Зрительные представления в долговременной памяти 287
таких картинках, довольно трудно, но иногда все же удается
понять их сюжет, несмотря на искажение. Рассматривая кар-
тинки, испытуемые пытались разгадать их смысл. Затем про-
водилась проверка на узнавание, в которой дистракторами
служили другие картинки того же типа. При этом Уайзмен
и Нейссер установили, что узнавание бывало успешным
только в тех случаях, когда испытуемые при первом предъяв-
лении данной картинки давали ей какую-то интерпретацию,
а при проверке на узнавание вновь интерпретировали ее та-
ким же образом. В других случаях (когда картинку не уда-
валось интерпретировать при первом предъявлении или же
при проверке) эффективность узнавания была очень низкой.
Эти результаты позволяют предполагать, что узнавание осно-
вано не на сравнении картинок, предъявляемых при провер-
ке, с хранящимися в памяти образными следами. Для пра-
вильного узнавания важно, чтобы испытуемые при проверке
интерпретировали картинку так же, как при первом предъяв-
лении. Просто увидеть картинку, идентичную предъявленной
ранее, для правильного узнавания недостаточно. Во время
1 проверки испытуемые, по-видимому, не сравнивали подлежа-
щие узнаванию картинки с хранящимися в ДП сценами, не
получившими интерпретации; они, очевидно, сопоставляли
свои прежние выводы относительно содержания этих карти-
нок со своей текущей интерпретацией. Это говорит в пользу
того, что испытуемые сохраняли информацию о результатах
проведенного ими анализа данного стимула, а не копию сти-
мула.
Данные, полученные Нелсоном, Метцлером и Ридом (Nel-
son а. о., 1974), тоже свидетельствуют против идеи о сохра-
нении в ДП детализированных копий картинок. Эти авторы
указывают, что подобная идея часто выдвигалась для объяс-
нения поразительной способности испытуемых узнавать кар-
тинки, предъявлявшиеся им в прошлом (см., например,
Shepard, 1967); иными словами, предполагалось, что превос-
ходство образной памяти над вербальной обусловлено боль-
шей детальностью сохраняемой в памяти информации о кар-
тинках. А в таком случае узнавание любой детали должно
приводить к узнаванию всей картинки, что и дает картинкам
преимущество по сравнению с относительно скудной словес-
ной информацией. Для проверки этой гипотезы Нелсон и его
сотрудники провели эксперименты, в которых информация
об одной и той же сцене была представлена стимулами четы-
рех различных типов (рис. 12.4): одной фразой, рисунком,
не содержащим деталей, подробным рисунком и фотографи-
ей. Каждому испытуемому предъявляли один из этих четырех
стимулов, а затем проводили пробу на узнавание. Оказалось,
Глава I
что эффективность узнавания в экспериментах с любым из
трех образных стимулов была выше, чем с вербальным сти-
мулом. При этом результаты узнавания для всех трех образ-
ных стимулов были одинаковыми; иначе говоря, большая
детализация не облегчала узнавания. Эти результаты озна-
Рис. 12.4. Пример сцены, которую можно представить одной фразой (А),
рисунком, не содержащим деталей (Б), подробным рисунком (В) и фото-
графией (Г) (Nelson а. о., 1974).
чают, что превосходство памяти на картинки не обусловлено
хранением в ДП их детализированных копий. Более того, воз-
никает сомнение в том, хранятся ли вообще образные стиму-
лы в ДП в виде неких картин. Одинаковая легкость узнава-
ния недетализированных и детализированных картинок согла-
суется с представлением о том, что в памяти испытуемых
хранились интерпретации, а не <изображения> стимулов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106