Ученые, работающие в разных, невзаимопересекающихся
областях, вынуждены верить друг другу. Если вы, например, ботаник, то
картину строения атома вы обязаны принять на веру, ибо для того, чтобы
проверить истинность предлагаемой модели, вы должны будете, забросив свою
любимую ботанику, стать физиком-атомщиком.
Обычно научное сообщество декларативно отвергает саму возможность принятия
на веру той или иной системы знаний, забавным примером чего может служить
рассказываемая как анекдот одна старая, бывшая ли в действительности или
вымышленная история о неких высокообразованных французских аристократах,
один из которых, забыв доказательство какой-то теоремы, поручился честным
словом дворянина в том, что вывод верен. Его коллеге не оставалось ничего,
кроме как поверить на слово. Казалось бы, очень смешно, но на вере построена
вся современная система образования, на вере основаны все межотраслевые
взаимоотношения в науке, и, приняв на веру результаты исследований
генетиков, Э. Шредингер, физик-теоретик первой звездной величины, написал
свою удивительную книгу. Мы принимаем на веру любое утверждение, если оно
предваряется словом "научное". Мы, подобно тому французскому дворянину,
искренне верим, когда нам рассказывают о теории зашнурованной Вселенной, о
стрингах или об одиннадцатимерном пространстве нашего мира - ведь процент
людей, способных воспринять последовательно весь ход построения и
доказательства столь сложных математических абстракций, по-видимому, не так
уж и велик.
Без веры наука мертва, и это прекрасно понимали и не боялись высказывать
великаны науки. Такова эйнштейновская "вера в рациональную природу
реальности", "вера во внутреннюю гармонию нашего мира". О том же говорил
Резерфорд: "Каждая наука проходит стадию, когда за недостаточной
достоверностью знания ученые вынуждены заменять доказательства и
опровержения верой и неверием".
Наука - дело ума и рук человеческих, и потому иррационально и самонадеянно
ее стремление к сверхобъективности, к отделению от общечеловеческой
культуры, от людей с их достоинствами и недостатками, красотой и мерзостью,
любовью и ненавистью, жизнью и смертью. Да, во все века были ошибки, были
эксперименты и теории, которые никуда не вели, - и они являлись результатом
и злого умысла, и недобросовестности, и обычных человеческих заблуждений: с
сегодняшней точки зрения знание любой предыдущей эпохи можно объявить ложным
и антинаучным. Только без лженауки Аристотеля и Птолемея не было бы науки
сегодняшней. Страшны не ошибки и заблуждения. Страшна нетерпимость, желание
утвердить свою точку зрения, свои концепции любой ценой, хотя бы при помощи
костров или директивных указаний - сколько грустных примеров тому хранит
история науки. Страшна мономания, параноидальная замкнутость на любимой
гипотезе, когда в научном споре не ищется истина и не слышен оппонент. Да, в
конце концов, и знания, сообщенные вам, - это никогда не есть истина, они
лишь суть последовательные приближения к истине, и если раньше Вселенная
обращалась вокруг Земли, то теперь сама Земля смиренно вращается вокруг
Солнца; если раньше тепловые процессы осуществлялись переносом флогистона,
то сейчас само это слово звучит как забавный анахронизм и свидетельствует о
заблуждениях "этих древних"; если раньше метеориты были "отменены"
специальным решением Парижской академии наук, то сейчас их существование
вроде бы никем не подвергается сомнению.
Однако причины исключения флогистона из физических теорий в корне отличны от
истории признания метеоритов. Если гипотеза флогистона оказалась ненужной
после появления новых теорий, возникших как обобщение многочисленных и
воспроизводимых опытов, то метеоритика завоевала свое место под солнцем
науки совсем по-иному - путем постепенного роста числа субъективных и
невоспроизводимых сообщении о наблюдениях. Это сопоставление раскрывает
некоторую, как кажется, слабость и необязательность провозглашаемого в
качестве абсолютного принципа воспроизводимости результатов научных
исследований.
Согласно этому принципу, существование каких-то фактов признается научным
сообществом лишь при возможности опытного воспроизведения. Здесь, видимо,
скрыто нарочитое смешение фактов, относящихся к сфере опыта, с фактами из
сферы наблюдательной. Мы можем, нагревая лед, регулярно воспроизводить
превращение его в воду, но воспроизвести по желанию северное сияние,
извержение вулкана или падение метеорита мы, увы, пока не в силах. Очевидно,
что еще более сложен вопрос о воспроизводимости наблюдаемых явлений для
объекта каких-либо экспериментов или внешних воздействий с неизвестной
мотивировкой - как пример можно рассматривать объекты психологических или
социологических исследований или одну из гипотез, объясняющих НЛО, как
многовековой эксперимент над человеком.
Аксиоматическое мышление характерно не только для научных систем, для систем
познания. Все бытовые, социальные, экономические, государственные системы в
значительной степени построены на принятии отдельными людьми или отдельными
группами людей моральных, юридических, национальных, идеологических и пр.
стереотипов, то есть тех же аксиом. Эта система мышления, являющаяся
характерным признаком человеческой расы, базируется к тому же на весьма
несложной логике, основой которой служит принцип однозначно принимаемого
решения при минимальном числе альтернатив, обычно равном двум. Дискретный
дуализм человеческого мышления отражен в языке, одной из основных частей
которого являются антонимы: мир-война, любовь-ненависть, добро-зло и т. д. и
т. п.
Бесспорно, в языке есть немало оттенков, нюансов, но любой человек, принимая
решение, "стремится к ясности", к выбору однозначному, лишенному эмоций и
нюансов. Простой вопрос: многие ли способны оценить человека по всей
совокупности его качеств, не стремясь в душе свести все его многообразие к
примитивному - плохой или хороший? "Дискретная логика и принцип счета
вынуждают нас предполагать число признаков конечным и давать названия
каждому из них. Отсюда появляется весьма сомнительная возможность отчленять
одни признаки от других - прием, называемый абстрагированием. Движение по
ступеням абстрагирования ко все более общим признакам считается единственным
путем познания истины, между тем как это движение есть путь, уводящий от
истины - не случайно все абстрактные конструкции, именуемые философскими
системами, взаимно противоречивы, хотя базируются на одной и той же логике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176