Главное для тебя сейчас - несокрушимая
уверенность в том, что Магистры поступили правильно, введя тебя
в свой круг; доверься им, доверься людям, которых пришлют тебе
в помощь, слепо уповай на собственные силы. К элите относись с
веселым, неизменно бдительным недоверием, она ничего другого и
не ждет от тебя. Ты победишь, Иозеф, я знаю это.
Большинство магистерских функций были хорошо знакомы
Кнехту, не раз он прислуживал или ассистировал прежнему
Магистру. Самой важной из них было руководство курсами Игры,
начиная от ученических и подготовительных, каникулярных и
гостевых, вплоть до упражнений, лекций и семинаров для элиты. К
этим обязанностям, за исключением названной последней, всякий
новый Магистр вполне подготовлен, но имеются и другие, в
которых у него обычно нет никакого опыта, и они-то должны
доставить немало забот новичку. Так оно было и с Иозефом.
Охотнее всего он приложил бы все свои силы к исполнению этих
новых, собственно магистерских обязанностей: деятельности в
Высшем Совете Воспитательной Коллегии, сотрудничеству совета
Магистров с руководством Ордена, представительству Игры и Vicus
lusorum в Верховной Коллегии. Он жаждал поскорее освоить все
эти новые для него аспекты, лишив их таким образом грозной
неизвестности, но более всего он хотел бы уединиться на
несколько недель и посвятить себя тщательному изучению устава,
всех формальностей, протоколов заседаний и тому подобного.
Он знал, что, кроме господина Дюбуа, для справок такого
рода в ею распоряжении находился также лучший знаток и учитель
магистерских форм и традиций, глашатай Ордена, хотя сам и не
Магистр, рангом ниже, однако председательствовавший на
заседаниях Верховной Коллегии и строго следивший за соблюдением
всех традиционных правил, подобно тому как это делает
церемониймейстер при княжеском дворе. Как Иозефу хотелось бы
попросить этого умного, опытного, непроницаемого в своей
изысканной вежливости человека, из рук которого он только что
принял облачение, позаниматься с ним, если бы тот жил в самом
Вальдцеле, а не в Хирсланде, куда было все же полдня пути! Как
ему хотелось убежать хотя бы ненадолго в Монпор и просить
старого Магистра музыки помочь ему усвоить все эти тонкости! Но
об этом и думать было нечего: подобные личные, "студенческие"
желания Магистру были не к лицу. Первое время Кнехту пришлось
заняться именно теми делами, о которых он думал, что они не
доставят ему никаких забот. Каждый шаг ею нового трудового дня,
каждая минута, посвященная осознанию нового своего положения,
доказывала ему: прежде всего удели внимание элите, репетиторам,
высшим ступеням обучающихся, семинарским занятиям и личному
общению с кандидатами. Это же подтверждал пример Бертрама,
которого его родная община, элита, бросила на произвол судьбы
на посту Магистра, и он боролся один, так сказать, в
безвоздушной пространстве, где и задохнулся. И слова старца,
сказанные в день инвеституры, напоминали Иозефу о том же, как и
собственные его догадки. Архив можно было предоставить
Архивариусу, начальные курсы - начальным педагогам,
корреспонденцию - секретарям, упущения тут не страшны. А вот
элиту ни на миг нельзя было предоставить самой себе, он целиком
должен был посвятить себя ей, навязать себя, сделать
незаменимым, убедить ее в ценности своих способностей, чистоте
своих помыслов, должен был завоевать ее, льстить ей и в конце
концов одолеть, померившись силами с любым из кандидатов,
выказавшим подобное желание, а недостатка в них не было. При
этом многое из того, что он прежде считал помехой, а именно
свое длительное отсутствие в Вальдцеле и отрыв от элиты, где он
опять стал почти homo novus{2_6_05}, оказало ему немалую
услугу. Даже его дружба с Тегуляриусом принесла пользу. Ведь
Тегуляриус, этот болезненный и остроумный аутсайдер, вовсе
лишенный честолюбия, так мало подходил для честолюбивой
карьеры, что его возможное приближение к себе новым Магистром
не ущемляло кого-либо из честолюбцев. И все же основное и
главное Кнехту надо было делать самому, дабы, изучив этот
высший, самый живой, беспокойный и восприимчивый круг людей,
проникнуть в него и обуздать, как наездник обуздывает
норовистую лошадь благородных кровей. Ведь в каждом
касталийском институте, не только в Игре, элита уже обученных,
но еще занятых свободными исследованиями и не состоящих на
службе в Коллегии или Ордене кандидатов, именуемых также
репетиторами, по сути являет собой драгоценный резерв, самый
цвет, собственно, будущее; и повсюду, не только в Селении Игры,
эти смелые представители будущей смены настроены по отношению к
новым учителям и начальству весьма критически, встречают нового
главу своего со сдержанной вежливостью, и подчинение их должно
быть завоевано личным примером и полной отдачей, их надо
переубедить, прежде чем они его признают и добровольно
подчинятся его руководству.
Кнехт принялся за эту задачу без страха, удивляясь,
однако, трудности ее, и покуда он ее решал и выигрывал эту
весьма для него напряженную, выматывающую игру, все остальные
обязанности и дела, от которых он скорее мог ожидать многих
хлопот, сами отступили на задний план, казалось, требовали от
него покамест меньшего внимания. Одному из своих коллег он
признался, что на первом пленарном заседании Верховной
Коллегии, на которое он прибыл па курьерских и после которого
отбыл тоже на курьерских, он присутствовал словно во сне и
потом ни на одну минуту мысленно не возвращался к нему - так
без остатка захватили его текущие дела. Даже во время самого
заседания, хотя тема его интересовала и он с некоторой тревогой
ожидал, как его примут Магистры, Кнехт несколько раз ловил себя
на том, что мысли его не здесь, не среди равных ему коллег, и
он не следит за выступлениями, но он в Вальдцеле, в аудитории
Архива с выкрашенными в голубой цвет стенами, где он проводил
теперь каждые три дня семинар диалектики всего с пятью
слушателями и где каждый час требовал большего внимания и
отдачи сил, чем весь последующий день; а ведь день этот был
нелегок, и от налагаемых им обязанностей некуда было скрыться,
ибо к молодому Магистру, о чем его заранее предупредил старый
Магистр музыки, был приставлен "подгоняла", проверявший его
действия час за часом, то советуя, как распределить
обязанности, то оберегая от односторонних увлечений и излишней
траты сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
уверенность в том, что Магистры поступили правильно, введя тебя
в свой круг; доверься им, доверься людям, которых пришлют тебе
в помощь, слепо уповай на собственные силы. К элите относись с
веселым, неизменно бдительным недоверием, она ничего другого и
не ждет от тебя. Ты победишь, Иозеф, я знаю это.
Большинство магистерских функций были хорошо знакомы
Кнехту, не раз он прислуживал или ассистировал прежнему
Магистру. Самой важной из них было руководство курсами Игры,
начиная от ученических и подготовительных, каникулярных и
гостевых, вплоть до упражнений, лекций и семинаров для элиты. К
этим обязанностям, за исключением названной последней, всякий
новый Магистр вполне подготовлен, но имеются и другие, в
которых у него обычно нет никакого опыта, и они-то должны
доставить немало забот новичку. Так оно было и с Иозефом.
Охотнее всего он приложил бы все свои силы к исполнению этих
новых, собственно магистерских обязанностей: деятельности в
Высшем Совете Воспитательной Коллегии, сотрудничеству совета
Магистров с руководством Ордена, представительству Игры и Vicus
lusorum в Верховной Коллегии. Он жаждал поскорее освоить все
эти новые для него аспекты, лишив их таким образом грозной
неизвестности, но более всего он хотел бы уединиться на
несколько недель и посвятить себя тщательному изучению устава,
всех формальностей, протоколов заседаний и тому подобного.
Он знал, что, кроме господина Дюбуа, для справок такого
рода в ею распоряжении находился также лучший знаток и учитель
магистерских форм и традиций, глашатай Ордена, хотя сам и не
Магистр, рангом ниже, однако председательствовавший на
заседаниях Верховной Коллегии и строго следивший за соблюдением
всех традиционных правил, подобно тому как это делает
церемониймейстер при княжеском дворе. Как Иозефу хотелось бы
попросить этого умного, опытного, непроницаемого в своей
изысканной вежливости человека, из рук которого он только что
принял облачение, позаниматься с ним, если бы тот жил в самом
Вальдцеле, а не в Хирсланде, куда было все же полдня пути! Как
ему хотелось убежать хотя бы ненадолго в Монпор и просить
старого Магистра музыки помочь ему усвоить все эти тонкости! Но
об этом и думать было нечего: подобные личные, "студенческие"
желания Магистру были не к лицу. Первое время Кнехту пришлось
заняться именно теми делами, о которых он думал, что они не
доставят ему никаких забот. Каждый шаг ею нового трудового дня,
каждая минута, посвященная осознанию нового своего положения,
доказывала ему: прежде всего удели внимание элите, репетиторам,
высшим ступеням обучающихся, семинарским занятиям и личному
общению с кандидатами. Это же подтверждал пример Бертрама,
которого его родная община, элита, бросила на произвол судьбы
на посту Магистра, и он боролся один, так сказать, в
безвоздушной пространстве, где и задохнулся. И слова старца,
сказанные в день инвеституры, напоминали Иозефу о том же, как и
собственные его догадки. Архив можно было предоставить
Архивариусу, начальные курсы - начальным педагогам,
корреспонденцию - секретарям, упущения тут не страшны. А вот
элиту ни на миг нельзя было предоставить самой себе, он целиком
должен был посвятить себя ей, навязать себя, сделать
незаменимым, убедить ее в ценности своих способностей, чистоте
своих помыслов, должен был завоевать ее, льстить ей и в конце
концов одолеть, померившись силами с любым из кандидатов,
выказавшим подобное желание, а недостатка в них не было. При
этом многое из того, что он прежде считал помехой, а именно
свое длительное отсутствие в Вальдцеле и отрыв от элиты, где он
опять стал почти homo novus{2_6_05}, оказало ему немалую
услугу. Даже его дружба с Тегуляриусом принесла пользу. Ведь
Тегуляриус, этот болезненный и остроумный аутсайдер, вовсе
лишенный честолюбия, так мало подходил для честолюбивой
карьеры, что его возможное приближение к себе новым Магистром
не ущемляло кого-либо из честолюбцев. И все же основное и
главное Кнехту надо было делать самому, дабы, изучив этот
высший, самый живой, беспокойный и восприимчивый круг людей,
проникнуть в него и обуздать, как наездник обуздывает
норовистую лошадь благородных кровей. Ведь в каждом
касталийском институте, не только в Игре, элита уже обученных,
но еще занятых свободными исследованиями и не состоящих на
службе в Коллегии или Ордене кандидатов, именуемых также
репетиторами, по сути являет собой драгоценный резерв, самый
цвет, собственно, будущее; и повсюду, не только в Селении Игры,
эти смелые представители будущей смены настроены по отношению к
новым учителям и начальству весьма критически, встречают нового
главу своего со сдержанной вежливостью, и подчинение их должно
быть завоевано личным примером и полной отдачей, их надо
переубедить, прежде чем они его признают и добровольно
подчинятся его руководству.
Кнехт принялся за эту задачу без страха, удивляясь,
однако, трудности ее, и покуда он ее решал и выигрывал эту
весьма для него напряженную, выматывающую игру, все остальные
обязанности и дела, от которых он скорее мог ожидать многих
хлопот, сами отступили на задний план, казалось, требовали от
него покамест меньшего внимания. Одному из своих коллег он
признался, что на первом пленарном заседании Верховной
Коллегии, на которое он прибыл па курьерских и после которого
отбыл тоже на курьерских, он присутствовал словно во сне и
потом ни на одну минуту мысленно не возвращался к нему - так
без остатка захватили его текущие дела. Даже во время самого
заседания, хотя тема его интересовала и он с некоторой тревогой
ожидал, как его примут Магистры, Кнехт несколько раз ловил себя
на том, что мысли его не здесь, не среди равных ему коллег, и
он не следит за выступлениями, но он в Вальдцеле, в аудитории
Архива с выкрашенными в голубой цвет стенами, где он проводил
теперь каждые три дня семинар диалектики всего с пятью
слушателями и где каждый час требовал большего внимания и
отдачи сил, чем весь последующий день; а ведь день этот был
нелегок, и от налагаемых им обязанностей некуда было скрыться,
ибо к молодому Магистру, о чем его заранее предупредил старый
Магистр музыки, был приставлен "подгоняла", проверявший его
действия час за часом, то советуя, как распределить
обязанности, то оберегая от односторонних увлечений и излишней
траты сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181