.. Мурат глубоко вздохнул. А женщины как завороженные продолжали смотреть на медный лунный диск, и по их лицам Мурат видел, что им хорошо, забыты недавние дрязги, если они были, конечно...
— Ну что, давайте ложиться,— сказала наконец Сакинай, отворачиваясь от луны. Никто не отозвался, и она с раздражением продолжала: — Луны не видели, что ли? Или заразились от Гюлыпан?
— Чем заразились? — Мурат медленно повернул к ней голову.
— Это она может часами смотреть на луну и молчать!
— Разве только на луну? — серьезно спросила Дарийка.— И на небо, на горы, на облака...
— Да она просто рисуется! — дернулась Сакинай.— Все какой-то особенной хочет показаться!
— Напрасно ты так,— мягко сказала Дарийка.
— Да что я, не вижу?! — окончательно вышла из себя Сакинай и резко поднялась.— Ну, как хотите, а я пойду спать!
— Ладно, идем,— примирительно сказала Дарийка и тоже поднялась.— И правда пора, вставать рано.
А Мурат остался сидеть, подложил дров в костер.
— А ты чего сидишь? — спросила Дарийка.
— Я здесь лягу, на воздухе. Надо же костер поддерживать.
— Еще чего! — деланно возмутилась Дарийка.— У тебя что, мяса целый табун, что ты его всю ночь варить собираешься? Зачем тебе костер?
— А если ночью нас съедят? — без улыбки спросил Мурат.
— Кто?
— Шакалы.
— Уй! — рассердилась Дарийка.— Да кому мы нужны? Откуда тут взяться шакалам?
— Не говори, чего не знаешь,— сердито буркнул Мурат.
— Да? Ну все равно у костра тебе делать нечего. Ложись с нами, съедят, так всех вместе... С какой стороны ляжешь?
— Как это с какой? — подхватил ее шутливый тон Мурат. В самом деле, вздумал шакалами пугать... Как будто они первый день в горах.— Посередине, конечно. Ты ляжешь с правой стороны, а ты, — он посмотрел на Сакинай,— с левой. Можно и наоборот.
— Ну хитрец! — Дарийка шутливо замахнулась на него.— Хорошо хоть, Сакинай рядом, а то такой храбрый мужчина, как ты, наверняка растерялся бы...
— Как знать,— вполне серьезно сказала Сакинай.— Может, и не растерялся бы... в некоторых случаях.
Слова ее прозвучали довольно двусмысленно.
— Да ну вас,— отмахнулась Дарийка.— Если хотите выяснять отношения, то, пожалуйста, без меня.
И она ушла в шалаш, легла с краю. А когда следом влез Мурат, она сердито сказала:
— Ты свою правую-левую сторону брось, еще в самом деле спросонья полезешь обниматься, а я с твоей женой скандалить не хочу. Сакинай, иди сюда, ложись рядом со мной.
Так и легли: Дарийка и Мурат по бокам, Сакинай в середине.
Уже через минуту Сакинай захрапела. Наверно, устала за день, подумала Дарийка. Бедняжка, досталось ей сегодня... А может быть, она всегда храпит? То-то, наверно, приятно Мурату спать с ней в одной постели... Ох-хо-хо...
От входа в шалаш шли отблески лунного света, и Дарийка, повернув голову, увидела, что Сакинай лежит скрючившись, как маленький ребенок. Однако храп от этого «ребенка» шел довольно основательный... А может быть, притворяется? Дарийка легонько толкнула ее локтем, на минуту Сакинай перестала храпеть, но затем начала снова. Вот наказанье божье... Так и выспаться не удастся...
Наконец Дарийка не выдержала:
— Сакинай, повернись на бок, а то спать не даешь.
Сакинай что-то пробормотала во сне и повернулась.
Мурат не спал. Сакинай вся съежилась, он решил получше укрыть ее и протянул руку через жену. И наткнулся на Дарийку... Тесно в шалаше... Рука его как бы сама собой наткнулась на круглое плечо Дарийки и заскользила вниз. Дарийка молча приподнялась на локте и смотрела на него. Глаз ее Мурат видеть не мог, он другое видел — как в полутьме конюшни Дарийка судорожно обнимает его. «Ну что же ты?!» — хотелось крикнуть ему. Дарийка медленно покачала головой и, прижавшись лицом к его руке, тут же отодвинулась к самому краю.
Проснулись рано. Хмурые, выспавшиеся женщины принялись готовить завтрак, а Мурат стал точить косы. День обещал быть ясным, и Мурат порадовался: видно, удастся закончить сенокос до дождей.
Сразу после завтрака взялись за косы, Мурат, как обычно, ушел вперед, оглянулся только через полчаса и увидел, что Сакинай далеко позади, движения у нее были неуверенные, и после каждого взмаха она ощутимо покачивалась. Он бросил косу, направился к ней и сказал резким голосом:
— Оставь! Мы с Дарийкой сами управимся. Простыла, что ли? — Он заметил крупные капли пота на ее лице.— Говорил же, чтобы не ехала сюда! Не дома, в конце концов... Иди в шалаш!
Сакинай промолчала, глядя на него снизу вверх. Мурат махнул рукой и вернулся к брошенной косе.
Сакинай сидела, обхватив колени руками, и смотрела на них.
Ей хотелось плакать, но слез не было.
Почему Мурат так жесток с ней? Да, теперь она и сама понимала, что напрасно поехала с ними, но ведь нельзя же так... Да провались это сено сквозь землю! Перебьются как-нибудь... Должны же к ним приехать... И тогда это сено сгниет под снегом...
Она со злой завистью смотрела на Мурата и Дарийку. Хороша пара, ничего не скажешь... Мурату, конечно, и полагается идти впереди, все-таки мужчина, но и Дарийка не намного отстает от него. И движения почти мужские — широкие, размашистые, и коса под корень снимает траву, не то что у нее, Сакинай... Вот закончили ряд, стоят бок о бок, Мурат точит косу, смеется, говорит что-то Дарийке... Что? Она не слышала. Почему они так тихо разговаривают? Вернулись, чтобы начать новый ряд, прошли мимо нее, едва взглянув. Лишняя она здесь... Они работают, а она сидит сложа руки. Но разве она виновата в том, что больна, что
выросла не в деревне, как Дарийка, а в городе и не умеет косить? Ведь Мурат ее муж, должен же он как-то считаться с ней! А Дарийка смеется... Что ей, такая работа только на пользу...
Они дошли до ее едва начатого прокоса, и Дарийка остановилась было, посмотрела на Сакинай и продолжала косить.
Она по-прежнему сидела на земле, смотрела на их удалявшиеся спины. Опять они остановились и о чем-то разговаривают, близко склонив головы. О чем?!
— Ух, уморилась,— сказала Дарийка.— Хоть бы остановился разок.
Мурат засмеялся:
— А кто тебе не дает отдохнуть? Взяла бы да и присела...
— Решила не отставать от тебя. А ты, Мурат, потихоньку входишь в силу...
— Да? — Он взял ее за руку.
Дарийка едва заметным движением головы показала за плечо себе:
— Не надо. Она с нас глаз не сводит...
Скосили все за три дня. Поворошили сено и отправились домой.
Мурат, проверяя записи, сделанные Гюлыпан и Изат, подумал о леднике. В прошлый раз, ослепленный злобой, он толком не осмотрел приборы. Может быть, что-то уцелело или поломанное можно исправить? Надо бы съездить еще раз и посмотреть...
Он вспомнил рассказы ученых о том, как важны наблюдения за этим ледником. Оказывается, все крупные реки Средней Азии берут начало с Великих гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Ну что, давайте ложиться,— сказала наконец Сакинай, отворачиваясь от луны. Никто не отозвался, и она с раздражением продолжала: — Луны не видели, что ли? Или заразились от Гюлыпан?
— Чем заразились? — Мурат медленно повернул к ней голову.
— Это она может часами смотреть на луну и молчать!
— Разве только на луну? — серьезно спросила Дарийка.— И на небо, на горы, на облака...
— Да она просто рисуется! — дернулась Сакинай.— Все какой-то особенной хочет показаться!
— Напрасно ты так,— мягко сказала Дарийка.
— Да что я, не вижу?! — окончательно вышла из себя Сакинай и резко поднялась.— Ну, как хотите, а я пойду спать!
— Ладно, идем,— примирительно сказала Дарийка и тоже поднялась.— И правда пора, вставать рано.
А Мурат остался сидеть, подложил дров в костер.
— А ты чего сидишь? — спросила Дарийка.
— Я здесь лягу, на воздухе. Надо же костер поддерживать.
— Еще чего! — деланно возмутилась Дарийка.— У тебя что, мяса целый табун, что ты его всю ночь варить собираешься? Зачем тебе костер?
— А если ночью нас съедят? — без улыбки спросил Мурат.
— Кто?
— Шакалы.
— Уй! — рассердилась Дарийка.— Да кому мы нужны? Откуда тут взяться шакалам?
— Не говори, чего не знаешь,— сердито буркнул Мурат.
— Да? Ну все равно у костра тебе делать нечего. Ложись с нами, съедят, так всех вместе... С какой стороны ляжешь?
— Как это с какой? — подхватил ее шутливый тон Мурат. В самом деле, вздумал шакалами пугать... Как будто они первый день в горах.— Посередине, конечно. Ты ляжешь с правой стороны, а ты, — он посмотрел на Сакинай,— с левой. Можно и наоборот.
— Ну хитрец! — Дарийка шутливо замахнулась на него.— Хорошо хоть, Сакинай рядом, а то такой храбрый мужчина, как ты, наверняка растерялся бы...
— Как знать,— вполне серьезно сказала Сакинай.— Может, и не растерялся бы... в некоторых случаях.
Слова ее прозвучали довольно двусмысленно.
— Да ну вас,— отмахнулась Дарийка.— Если хотите выяснять отношения, то, пожалуйста, без меня.
И она ушла в шалаш, легла с краю. А когда следом влез Мурат, она сердито сказала:
— Ты свою правую-левую сторону брось, еще в самом деле спросонья полезешь обниматься, а я с твоей женой скандалить не хочу. Сакинай, иди сюда, ложись рядом со мной.
Так и легли: Дарийка и Мурат по бокам, Сакинай в середине.
Уже через минуту Сакинай захрапела. Наверно, устала за день, подумала Дарийка. Бедняжка, досталось ей сегодня... А может быть, она всегда храпит? То-то, наверно, приятно Мурату спать с ней в одной постели... Ох-хо-хо...
От входа в шалаш шли отблески лунного света, и Дарийка, повернув голову, увидела, что Сакинай лежит скрючившись, как маленький ребенок. Однако храп от этого «ребенка» шел довольно основательный... А может быть, притворяется? Дарийка легонько толкнула ее локтем, на минуту Сакинай перестала храпеть, но затем начала снова. Вот наказанье божье... Так и выспаться не удастся...
Наконец Дарийка не выдержала:
— Сакинай, повернись на бок, а то спать не даешь.
Сакинай что-то пробормотала во сне и повернулась.
Мурат не спал. Сакинай вся съежилась, он решил получше укрыть ее и протянул руку через жену. И наткнулся на Дарийку... Тесно в шалаше... Рука его как бы сама собой наткнулась на круглое плечо Дарийки и заскользила вниз. Дарийка молча приподнялась на локте и смотрела на него. Глаз ее Мурат видеть не мог, он другое видел — как в полутьме конюшни Дарийка судорожно обнимает его. «Ну что же ты?!» — хотелось крикнуть ему. Дарийка медленно покачала головой и, прижавшись лицом к его руке, тут же отодвинулась к самому краю.
Проснулись рано. Хмурые, выспавшиеся женщины принялись готовить завтрак, а Мурат стал точить косы. День обещал быть ясным, и Мурат порадовался: видно, удастся закончить сенокос до дождей.
Сразу после завтрака взялись за косы, Мурат, как обычно, ушел вперед, оглянулся только через полчаса и увидел, что Сакинай далеко позади, движения у нее были неуверенные, и после каждого взмаха она ощутимо покачивалась. Он бросил косу, направился к ней и сказал резким голосом:
— Оставь! Мы с Дарийкой сами управимся. Простыла, что ли? — Он заметил крупные капли пота на ее лице.— Говорил же, чтобы не ехала сюда! Не дома, в конце концов... Иди в шалаш!
Сакинай промолчала, глядя на него снизу вверх. Мурат махнул рукой и вернулся к брошенной косе.
Сакинай сидела, обхватив колени руками, и смотрела на них.
Ей хотелось плакать, но слез не было.
Почему Мурат так жесток с ней? Да, теперь она и сама понимала, что напрасно поехала с ними, но ведь нельзя же так... Да провались это сено сквозь землю! Перебьются как-нибудь... Должны же к ним приехать... И тогда это сено сгниет под снегом...
Она со злой завистью смотрела на Мурата и Дарийку. Хороша пара, ничего не скажешь... Мурату, конечно, и полагается идти впереди, все-таки мужчина, но и Дарийка не намного отстает от него. И движения почти мужские — широкие, размашистые, и коса под корень снимает траву, не то что у нее, Сакинай... Вот закончили ряд, стоят бок о бок, Мурат точит косу, смеется, говорит что-то Дарийке... Что? Она не слышала. Почему они так тихо разговаривают? Вернулись, чтобы начать новый ряд, прошли мимо нее, едва взглянув. Лишняя она здесь... Они работают, а она сидит сложа руки. Но разве она виновата в том, что больна, что
выросла не в деревне, как Дарийка, а в городе и не умеет косить? Ведь Мурат ее муж, должен же он как-то считаться с ней! А Дарийка смеется... Что ей, такая работа только на пользу...
Они дошли до ее едва начатого прокоса, и Дарийка остановилась было, посмотрела на Сакинай и продолжала косить.
Она по-прежнему сидела на земле, смотрела на их удалявшиеся спины. Опять они остановились и о чем-то разговаривают, близко склонив головы. О чем?!
— Ух, уморилась,— сказала Дарийка.— Хоть бы остановился разок.
Мурат засмеялся:
— А кто тебе не дает отдохнуть? Взяла бы да и присела...
— Решила не отставать от тебя. А ты, Мурат, потихоньку входишь в силу...
— Да? — Он взял ее за руку.
Дарийка едва заметным движением головы показала за плечо себе:
— Не надо. Она с нас глаз не сводит...
Скосили все за три дня. Поворошили сено и отправились домой.
Мурат, проверяя записи, сделанные Гюлыпан и Изат, подумал о леднике. В прошлый раз, ослепленный злобой, он толком не осмотрел приборы. Может быть, что-то уцелело или поломанное можно исправить? Надо бы съездить еще раз и посмотреть...
Он вспомнил рассказы ученых о том, как важны наблюдения за этим ледником. Оказывается, все крупные реки Средней Азии берут начало с Великих гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78