— Но ведь станция...»
Облегченно вздохнула Айша-апа, радуясь окончанию долгого и трудного пути. Не хотелось ей признаваться в своей усталости, но куда денешься, если все тело налито тяжестью, ноют старые кости и дрема смеживает веки... Но
1 Тургунбек — дословно: крепко стой, оставайся живым.
2 Текиник — искаженное «техникум».
впереди последний подъем, а там уж можно будет отдохнуть и начинать новую жизнь...
Кто-то вышел из крайнего дома, вгляделся в путников и, видимо, позвал остальных. И три маленьких фигурки стали приближаться к ним. Гюлынан, самая молодая, опередила Дарийку и Сакинай.
Мурат ехал впереди, они еще не могли разглядеть его лица, и каждая молила, чтобы этот всадник оказался ее мужем. Первой со вздохом склонила голову Гюлыпан, с разочарованием узнав Мурата. Побледнела Дарийка, прижав руки к груди. Зато как возликовала Сакинай, еще не смея поверить до конца своему счастью, беззвучно зашевелила губами: «Боже мой, неужели правда? Значит, Мурат не ушел на войну, он возвращается сюда, ко мне?»
Увидев Гюлыпан, Изат соскочила с лошади и с криком бросилась к ней:
— Гюкюн-джене!1
Гюлыпан крепко прижала ее к себе, поцеловала и, продолжая обнимать, с надеждой взглянула на Айшу-апа снизу вверх:
— Ну как вы, апа? Что Тургунбек, уехал?
Айша-апа ответила не сразу, оглядела невестку с головы
до ног, но никаких признаков беременности не заметила, вздохнула, подумав мельком: «Может, рано еще...» — и, тяжело нагнувшись с седла, поцеловала Гюлыпан.
— Уехал Тукун... Что делать, на всех эта беда свалилась. Лишь бы создатель сохранил его, вернулся бы живым и здоровым...
И она стала осторожно слезать с лошади.
Рано утром Мурат отправился к плоскому выступу, где, собственно, и находилась сама метеостанция. Чем выше поднимался он по склону горы, тем светлее становилось, и наконец вершины зарозовели от первых лучей солнца. Он остановился на минуту, окинул взглядом давно ставшие привычными места. Тишина стояла такая, что он чувствовал звон крови в висках. И просто не верилось, что где-то гремят взрывы и выстрелы, стелется дым пожарищ, гибнут люди...
Сначала он бегло осмотрел все приборы — они были в порядке — и стал снимать показания, записывая их химическим
1 Г ю к ю н — уменьшительно-ласкательное от Гюлыпан; д ж е н е — обращение к жене старшего брата.
карандашом в блокнот. Привычная, монотонная работа. Давление, температура и влажность воздуха, скорость и направление ветра... Одна из множества «точек» на земле... Всего лишь одна, но Мурат искренне был убежден в том, что без его «точки», прогноз погоды будет неполным и недостоверным. Он знал, как мало еще таких точек в Киргизии, где метеослужба, по существу, только начинает развиваться по-настоящему, и всегда предельно внимательно относился к своей работе, считая, что в ней не может быть мелочей. Ах теперь ему придется быть внимательным вдвойне, ведь он остался, по существу, один, замечать и исправлять его ошибки будет некому.
Повернувшись лицом к солнцу, он зажмурился на мгновение от его слепящего блеска и, чуть отвернув голову, оглядел преображенные горы, еще недавно сумрачные и суровые, а теперь ослепительно сверкавшие снежной белизной. И снова ему показалось невероятным, что где-то далеко за этими горами творится что-то страшное и немыслимое, несовместимое с человеческим разумом. Будь проклят этот Гитлер, и откуда он только взялся... Будь проклято чрево, породившее его...
Он вдруг остро ощутил отсутствие Тургунбека и Дубаша. Где-то они теперь... Наверное, еще в пути. Может быть, пройдет всего несколько дней, и они пойдут в бой... Но не только Тургунбека и Дубаша не было рядом. В последнее время сюда регулярно наезжали инженеры, исследовавшие горы и ледники. Где-то они теперь? Вряд ли скоро удастся увидеть их, наверняка тоже ушли на фронт. Бедные ребята. Совсем еще мальчишки, несмотря на бороды... Мурат любил слушать их рассказы о будущем этого края. Получалось из их слов, что богатства тут поистине неисчислимые. И ледники, питающие множество рек и речек, и полезные ископаемые, спрятанные в горах от Нарына до Сары-Джаза. Надо только найти их и разведать, а что они тут есть, ребята не сомневались. Каждую осень они увозили с собой в Москву и Фрунзе образцы пород, зимой исследовали их, а весной снова приезжали сюда. Пока что, как понял Мурат, шла общая разведка, а детальная должна быть позже... Когда же наступит время этого «позже»?
Мурат вдруг подумал о том, что эта проклятая война что- то изменила и в нем самом. Кончилась его прежняя спокойная жизнь. А ведь и правда — жилось куда как спокойно. Все шло как бы само собой — не слишком сложная работа, рядом жена, не надо думать ни о пище, ни о крыше над головой.
Что еще человеку нужно? О каких-то жизненных высотах Мурат давно уже не задумывался, смирившись и со своей болезнью, и с тем, что не удалось выучиться... Что ж, видно, так уж на роду написано, не всем же дано покорять эти самые высоты... Двадцать девять уже, какие там высоты... Наверно, не будь войны, так же спокойно и размеренно прожил бы оставшиеся несколько десятков лет... А что изменилось теперь?
Изменилось многое, что Мурат хорошо чувствовал, хотя словами выразить было непросто. Три семьи теперь на его плечах, за них он в ответе. И не только это. Не тут главная проблема. Пусть мала Изат и стара Айша-апа, но трое молодых здоровых женщин — его опора. Есть еда, как-нибудь прокормятся. На худой конец, уйдут вниз, к людям. Главное другое — его работа. Его, Мурата,— но еще и Тургунбека, и Дубаша. И он должен сделать ее. Должен.
Мурат сунул блокнот в карман и направился вниз.
Дымок слабой полоской струился только из трубы дома Айши-апа. Молится, наверное... А остальные еще спят... Но едва он приблизился к дому Айши-апа, как оттуда вышла Изат и вприпрыжку кинулась к нему:
— Дядя Мурат, куда ты ходил?
Мурат остановился, с улыбкой глядя на нее.
— На выступ.
— На выступ? А что это такое?
— А вон смотри.— Мурат показал рукой.— Там и находится наша станция.
— Какая станция? — безмерно удивилась Изат, вглядываясь в пустые горы, и даже как будто рассердилась.— Ты неправду говоришь! Станция бывает там, где останавливается поезд. Мне мальчишки в аиле говорили. А какой здесь может быть поезд?
Мурат ласково потрепал ее затылок.
— Правильно твои мальчишки говорили. Только у нас не железнодорожная станция. Метеостанция,— раздельно произнес он.
— Мето...— Изат запнулась, не сумев выговорить длинное слово.
— Метео,— поправил ее Мурат. — Станция, которая узнает о погоде.
— О погоде? — недоверчиво переспросила Изат.—Как может станция узнавать о погоде?
— Есть всякие инструменты, приборы.
Изат еще раз посмотрела вверх, за выступ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Облегченно вздохнула Айша-апа, радуясь окончанию долгого и трудного пути. Не хотелось ей признаваться в своей усталости, но куда денешься, если все тело налито тяжестью, ноют старые кости и дрема смеживает веки... Но
1 Тургунбек — дословно: крепко стой, оставайся живым.
2 Текиник — искаженное «техникум».
впереди последний подъем, а там уж можно будет отдохнуть и начинать новую жизнь...
Кто-то вышел из крайнего дома, вгляделся в путников и, видимо, позвал остальных. И три маленьких фигурки стали приближаться к ним. Гюлынан, самая молодая, опередила Дарийку и Сакинай.
Мурат ехал впереди, они еще не могли разглядеть его лица, и каждая молила, чтобы этот всадник оказался ее мужем. Первой со вздохом склонила голову Гюлыпан, с разочарованием узнав Мурата. Побледнела Дарийка, прижав руки к груди. Зато как возликовала Сакинай, еще не смея поверить до конца своему счастью, беззвучно зашевелила губами: «Боже мой, неужели правда? Значит, Мурат не ушел на войну, он возвращается сюда, ко мне?»
Увидев Гюлыпан, Изат соскочила с лошади и с криком бросилась к ней:
— Гюкюн-джене!1
Гюлыпан крепко прижала ее к себе, поцеловала и, продолжая обнимать, с надеждой взглянула на Айшу-апа снизу вверх:
— Ну как вы, апа? Что Тургунбек, уехал?
Айша-апа ответила не сразу, оглядела невестку с головы
до ног, но никаких признаков беременности не заметила, вздохнула, подумав мельком: «Может, рано еще...» — и, тяжело нагнувшись с седла, поцеловала Гюлыпан.
— Уехал Тукун... Что делать, на всех эта беда свалилась. Лишь бы создатель сохранил его, вернулся бы живым и здоровым...
И она стала осторожно слезать с лошади.
Рано утром Мурат отправился к плоскому выступу, где, собственно, и находилась сама метеостанция. Чем выше поднимался он по склону горы, тем светлее становилось, и наконец вершины зарозовели от первых лучей солнца. Он остановился на минуту, окинул взглядом давно ставшие привычными места. Тишина стояла такая, что он чувствовал звон крови в висках. И просто не верилось, что где-то гремят взрывы и выстрелы, стелется дым пожарищ, гибнут люди...
Сначала он бегло осмотрел все приборы — они были в порядке — и стал снимать показания, записывая их химическим
1 Г ю к ю н — уменьшительно-ласкательное от Гюлыпан; д ж е н е — обращение к жене старшего брата.
карандашом в блокнот. Привычная, монотонная работа. Давление, температура и влажность воздуха, скорость и направление ветра... Одна из множества «точек» на земле... Всего лишь одна, но Мурат искренне был убежден в том, что без его «точки», прогноз погоды будет неполным и недостоверным. Он знал, как мало еще таких точек в Киргизии, где метеослужба, по существу, только начинает развиваться по-настоящему, и всегда предельно внимательно относился к своей работе, считая, что в ней не может быть мелочей. Ах теперь ему придется быть внимательным вдвойне, ведь он остался, по существу, один, замечать и исправлять его ошибки будет некому.
Повернувшись лицом к солнцу, он зажмурился на мгновение от его слепящего блеска и, чуть отвернув голову, оглядел преображенные горы, еще недавно сумрачные и суровые, а теперь ослепительно сверкавшие снежной белизной. И снова ему показалось невероятным, что где-то далеко за этими горами творится что-то страшное и немыслимое, несовместимое с человеческим разумом. Будь проклят этот Гитлер, и откуда он только взялся... Будь проклято чрево, породившее его...
Он вдруг остро ощутил отсутствие Тургунбека и Дубаша. Где-то они теперь... Наверное, еще в пути. Может быть, пройдет всего несколько дней, и они пойдут в бой... Но не только Тургунбека и Дубаша не было рядом. В последнее время сюда регулярно наезжали инженеры, исследовавшие горы и ледники. Где-то они теперь? Вряд ли скоро удастся увидеть их, наверняка тоже ушли на фронт. Бедные ребята. Совсем еще мальчишки, несмотря на бороды... Мурат любил слушать их рассказы о будущем этого края. Получалось из их слов, что богатства тут поистине неисчислимые. И ледники, питающие множество рек и речек, и полезные ископаемые, спрятанные в горах от Нарына до Сары-Джаза. Надо только найти их и разведать, а что они тут есть, ребята не сомневались. Каждую осень они увозили с собой в Москву и Фрунзе образцы пород, зимой исследовали их, а весной снова приезжали сюда. Пока что, как понял Мурат, шла общая разведка, а детальная должна быть позже... Когда же наступит время этого «позже»?
Мурат вдруг подумал о том, что эта проклятая война что- то изменила и в нем самом. Кончилась его прежняя спокойная жизнь. А ведь и правда — жилось куда как спокойно. Все шло как бы само собой — не слишком сложная работа, рядом жена, не надо думать ни о пище, ни о крыше над головой.
Что еще человеку нужно? О каких-то жизненных высотах Мурат давно уже не задумывался, смирившись и со своей болезнью, и с тем, что не удалось выучиться... Что ж, видно, так уж на роду написано, не всем же дано покорять эти самые высоты... Двадцать девять уже, какие там высоты... Наверно, не будь войны, так же спокойно и размеренно прожил бы оставшиеся несколько десятков лет... А что изменилось теперь?
Изменилось многое, что Мурат хорошо чувствовал, хотя словами выразить было непросто. Три семьи теперь на его плечах, за них он в ответе. И не только это. Не тут главная проблема. Пусть мала Изат и стара Айша-апа, но трое молодых здоровых женщин — его опора. Есть еда, как-нибудь прокормятся. На худой конец, уйдут вниз, к людям. Главное другое — его работа. Его, Мурата,— но еще и Тургунбека, и Дубаша. И он должен сделать ее. Должен.
Мурат сунул блокнот в карман и направился вниз.
Дымок слабой полоской струился только из трубы дома Айши-апа. Молится, наверное... А остальные еще спят... Но едва он приблизился к дому Айши-апа, как оттуда вышла Изат и вприпрыжку кинулась к нему:
— Дядя Мурат, куда ты ходил?
Мурат остановился, с улыбкой глядя на нее.
— На выступ.
— На выступ? А что это такое?
— А вон смотри.— Мурат показал рукой.— Там и находится наша станция.
— Какая станция? — безмерно удивилась Изат, вглядываясь в пустые горы, и даже как будто рассердилась.— Ты неправду говоришь! Станция бывает там, где останавливается поезд. Мне мальчишки в аиле говорили. А какой здесь может быть поезд?
Мурат ласково потрепал ее затылок.
— Правильно твои мальчишки говорили. Только у нас не железнодорожная станция. Метеостанция,— раздельно произнес он.
— Мето...— Изат запнулась, не сумев выговорить длинное слово.
— Метео,— поправил ее Мурат. — Станция, которая узнает о погоде.
— О погоде? — недоверчиво переспросила Изат.—Как может станция узнавать о погоде?
— Есть всякие инструменты, приборы.
Изат еще раз посмотрела вверх, за выступ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78