..
Было время, когда они вместе учились в институте и Аброр называл своего сверстника только по имени — Шерзод. Потом произошло много такого, из-за чего он стал называть сокурсника только по фамилии. И вот сейчас Аброр увидел в руках Шерзода паспорт Вазиры. Аброр насупился, опустил взгляд.
Когда-то этот самый Шерзод чуть не женился на Вазире. Отец Шерзода, человек с положением, солидный, сумел через своих людей даже заручиться предварительным согласием родителей девушки. Но
Хандаляк — сорт ранней дыни.
не ее согласием, нет! Аброр до сих пор не может спокойно вспоминать о тех днях: сколько пришлось им с Вазирой вынести, прежде чем удалось помешать намерениям родителей.
Вазира почувствовала настроение мужа. Отдышалась, мирно заговорила, указывая глазами на курившего в сторонке мужчину средних лет с портфелем в руках:
— Они с Шерзодом вдвоем летят...
«Говорит, будто только что узнала...» Аброр стал еще более хмурым, прервал жену:
— Ну уж коль Бахрамов так старался сохранить за тобой место, значит, он заранее знал, что вы втроем полетите!
«Может, он и знал, да я ничего не знала,— хотела было возразить Вазира, но сдержалась.— Оправдываться? Зачем?» Глядя прямо в глаза Аброру, спросила, как отрезала:
— А это имеет значение?
Тут с паспортом и билетом Вазиры в руках подошел Шерзод.
— Посадка уже закончилась, трап могут ведь и убрать... О, Аброр...
На лацкане модного светлого пиджака Шерзода поблескивала медаль лауреата республиканской премии. Недобро сжатые губы Аброра приятного разговора не сулили, да и некогда было разводить церемонии. Однако Шерзод постарался придать голосу невозмутимую корректность:
— Аброр Агзамович, я приветствую вас. Аброр сдержанно кивнул в ответ.
Вазира взяла у Шерзода свой паспорт с билетом и поспешно спрятала их в сумочку. Заторопились к выходу. До трапа московского самолета идти было довольно далеко—через центральный аэровокзал.
— Если бегом, то успеем! — энергично предложил Шерзод.
В свои сорок лет он был еще строен. Вазира невольно окинула взглядом грузное тело мужа.
— Ну, здесь попрощаемся,— сказала она и первой обняла сынишку.
Он ласково прижался к матери и успел прошептать ей на ухо:
Привези мне самоходку, ну, танк такой...
Хорошо. А Малике, конечно, туфли на платформе?..
Малика с готовностью кивнула и тут же бросилась матери на шею:
Мамочка, возвращайся поскорей!
Вазира забрала у дочери футляр. Подошла к Аброру, положила мужу на плечо руку с сумочкой. Аброр догадался, что жена хочет поцеловать его, и слегка наклонил голову. Вазира приподнялась, коснулась губами щеки Аброра.
Ну, счастливо оставаться! Вечером я позвоню из Москвы. Шерзод отвернулся. Счастливая пара! Добрая семья! Ну да ладно, еще посмотрим...
Шерзод и Вазира бросились наконец догонять мужчину с портфелем.
Вазира поспешала уже не так легко, как в молодые годы, да и высокие каолуки заставляли ее семенить; Шерзод на бегу забрал у Вазиры сумочку и футляр.
Они добежали как раз, когда аэродромная служба собиралась откатывать от борта самолета трап. Получив свою порцию упреков, поднялись по ступенькам, проскочили в дверь.
Попутчик Шерзода сразу же сел на первое свободное место. А Шер-зода с Вазирой бортпроводница, видно, приняла за мужа и жену и провела их в третий салон, усадив рядом в самом хвосте самолета.
Домой Аброр возвращался взбудораженный и разозленный донельзя. То прибавлял скорость, то резко тормозил, на поворотах машину заносило и раскачивало. Испуганные Малика и Зафар, прижавшись друг к другу на заднем сиденье, молча следили за отцом.
У Аброра все еще стояла в глазах недавняя картина: бегущие рядом к самолету Шерзод Бахрамов и Вазира.
Ну и ловкач этот Шерзод! Сначала оформлял билет, мусолил в руках паспорт Вазиры, а потом вообще забрал ее сумочку. Аброр и дергался, и цепенел, как человек, под чью рубашку заползла оса. Вот-вот укусит... Разумеется, в самолете незнакомые люди будут принимать Вазиру за жену элегантного Шерзода. Оса под рубашкой нещадно ужалила Аброра, и на миг он просто забыл, что сидит за рулем стремительно едущей машины. Перед ним у очередного перекрестка вспыхнул желтый свет. Аброр сильней нажал на газ. Новенькая «Волга» с белоснежными складчатыми шторками по заднему стеклу пронеслась перед самым носом «Жигулей». Она имела право пронзительно просигналить: дорога была ее, «Жигулям» следовало переждать. Сработал неведомо какой рефлекс,— Аброр успел сбавить скорость, иначе... Стало вдруг страшно. За детей...
Аброр попытался взять себя в руки, провел языком по пересохшему нёбу, ладонь положил на грудь, на сердце, готовое, кажется, вот-вот выскочить наружу, рывком расстегнул ворот рубашки. «Хорошо еще, милиционера на перекрестке не оказалось»,— постарался успокоить он себя. На минуту придержал машину у тротуара, после того как остался позади чертов перекресток.
Перед следующим перекрестком Аброр тихо остановил машину, обернулся к детям:
Сейчас отвезу вас домой, а сам поеду на работу.— Порылся в кармане, достал зубчатый ключ и протянул его дочери: — Малика, за дверь отвечаешь ты.
— Но ведь и мне скоро в школу, папа.
— Когда будешь уходить, ключ оставишь Зафару. Мальчик обрадовался:
— Конечно, я ведь во вторую смену.
— А если я вернусь, ты еще не придешь домой, где я тогда ключ возьму? — спросила девочка.
Зафар недоуменно замолк.
Включился зеленый свет. Аброр быстро тронул машину с места и, не отрывая взгляда от дороги, бросил:
— Ключ, Зафар, не забудь соседям оставить.
— Вот правильно... Ладно, папа.
— Малика, в холодильнике вчерашний плов. Разогрей, и поешьте перед школой.
— Папа, а можно я себе потом яичницу сделаю? — Зафару хотелось быть взрослым, самостоятельным.
— Сам? Нет, к плите не подходи. Если Малика вернется пораньше, она тебе и пожарит.
Аброр старался отвлечь себя разговором о предстоящих детям заботах, сосредоточить внимание на дороге, но оса из-под рубашки все еще не вылетала. Понятно, он злится зря, из-за пустяка, ведет себя глупо, недостойно,— подумаешь, Шерзод побежал вместе с женой, помог ей оформить билет... А Вазира при прощании так доверчиво и нежно прикоснулась к щеке мужа, к его собственной щеке, черт возьми, а не щеке Шерзода, а если и посмотрела на него, на Аброра-муженька, строго, так иначе и не могло быть, коли муженек напыжился при виде старого соперника словно индюк. Ему надо было вести себя спокойно, с достоинством, ведь не зеленый же он юнец, в конце концов,— сорокалетний, да и с Вазирой пятнадцать лет прожили, вон, дети уже какие, даже стыдно перед ними за глупую, недостойную ревность!
Но что тут поделаешь, ежели проклятущая эта оса угнездилась в каких-то труднодоступных извилинах мозга, в темных уголках души?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Было время, когда они вместе учились в институте и Аброр называл своего сверстника только по имени — Шерзод. Потом произошло много такого, из-за чего он стал называть сокурсника только по фамилии. И вот сейчас Аброр увидел в руках Шерзода паспорт Вазиры. Аброр насупился, опустил взгляд.
Когда-то этот самый Шерзод чуть не женился на Вазире. Отец Шерзода, человек с положением, солидный, сумел через своих людей даже заручиться предварительным согласием родителей девушки. Но
Хандаляк — сорт ранней дыни.
не ее согласием, нет! Аброр до сих пор не может спокойно вспоминать о тех днях: сколько пришлось им с Вазирой вынести, прежде чем удалось помешать намерениям родителей.
Вазира почувствовала настроение мужа. Отдышалась, мирно заговорила, указывая глазами на курившего в сторонке мужчину средних лет с портфелем в руках:
— Они с Шерзодом вдвоем летят...
«Говорит, будто только что узнала...» Аброр стал еще более хмурым, прервал жену:
— Ну уж коль Бахрамов так старался сохранить за тобой место, значит, он заранее знал, что вы втроем полетите!
«Может, он и знал, да я ничего не знала,— хотела было возразить Вазира, но сдержалась.— Оправдываться? Зачем?» Глядя прямо в глаза Аброру, спросила, как отрезала:
— А это имеет значение?
Тут с паспортом и билетом Вазиры в руках подошел Шерзод.
— Посадка уже закончилась, трап могут ведь и убрать... О, Аброр...
На лацкане модного светлого пиджака Шерзода поблескивала медаль лауреата республиканской премии. Недобро сжатые губы Аброра приятного разговора не сулили, да и некогда было разводить церемонии. Однако Шерзод постарался придать голосу невозмутимую корректность:
— Аброр Агзамович, я приветствую вас. Аброр сдержанно кивнул в ответ.
Вазира взяла у Шерзода свой паспорт с билетом и поспешно спрятала их в сумочку. Заторопились к выходу. До трапа московского самолета идти было довольно далеко—через центральный аэровокзал.
— Если бегом, то успеем! — энергично предложил Шерзод.
В свои сорок лет он был еще строен. Вазира невольно окинула взглядом грузное тело мужа.
— Ну, здесь попрощаемся,— сказала она и первой обняла сынишку.
Он ласково прижался к матери и успел прошептать ей на ухо:
Привези мне самоходку, ну, танк такой...
Хорошо. А Малике, конечно, туфли на платформе?..
Малика с готовностью кивнула и тут же бросилась матери на шею:
Мамочка, возвращайся поскорей!
Вазира забрала у дочери футляр. Подошла к Аброру, положила мужу на плечо руку с сумочкой. Аброр догадался, что жена хочет поцеловать его, и слегка наклонил голову. Вазира приподнялась, коснулась губами щеки Аброра.
Ну, счастливо оставаться! Вечером я позвоню из Москвы. Шерзод отвернулся. Счастливая пара! Добрая семья! Ну да ладно, еще посмотрим...
Шерзод и Вазира бросились наконец догонять мужчину с портфелем.
Вазира поспешала уже не так легко, как в молодые годы, да и высокие каолуки заставляли ее семенить; Шерзод на бегу забрал у Вазиры сумочку и футляр.
Они добежали как раз, когда аэродромная служба собиралась откатывать от борта самолета трап. Получив свою порцию упреков, поднялись по ступенькам, проскочили в дверь.
Попутчик Шерзода сразу же сел на первое свободное место. А Шер-зода с Вазирой бортпроводница, видно, приняла за мужа и жену и провела их в третий салон, усадив рядом в самом хвосте самолета.
Домой Аброр возвращался взбудораженный и разозленный донельзя. То прибавлял скорость, то резко тормозил, на поворотах машину заносило и раскачивало. Испуганные Малика и Зафар, прижавшись друг к другу на заднем сиденье, молча следили за отцом.
У Аброра все еще стояла в глазах недавняя картина: бегущие рядом к самолету Шерзод Бахрамов и Вазира.
Ну и ловкач этот Шерзод! Сначала оформлял билет, мусолил в руках паспорт Вазиры, а потом вообще забрал ее сумочку. Аброр и дергался, и цепенел, как человек, под чью рубашку заползла оса. Вот-вот укусит... Разумеется, в самолете незнакомые люди будут принимать Вазиру за жену элегантного Шерзода. Оса под рубашкой нещадно ужалила Аброра, и на миг он просто забыл, что сидит за рулем стремительно едущей машины. Перед ним у очередного перекрестка вспыхнул желтый свет. Аброр сильней нажал на газ. Новенькая «Волга» с белоснежными складчатыми шторками по заднему стеклу пронеслась перед самым носом «Жигулей». Она имела право пронзительно просигналить: дорога была ее, «Жигулям» следовало переждать. Сработал неведомо какой рефлекс,— Аброр успел сбавить скорость, иначе... Стало вдруг страшно. За детей...
Аброр попытался взять себя в руки, провел языком по пересохшему нёбу, ладонь положил на грудь, на сердце, готовое, кажется, вот-вот выскочить наружу, рывком расстегнул ворот рубашки. «Хорошо еще, милиционера на перекрестке не оказалось»,— постарался успокоить он себя. На минуту придержал машину у тротуара, после того как остался позади чертов перекресток.
Перед следующим перекрестком Аброр тихо остановил машину, обернулся к детям:
Сейчас отвезу вас домой, а сам поеду на работу.— Порылся в кармане, достал зубчатый ключ и протянул его дочери: — Малика, за дверь отвечаешь ты.
— Но ведь и мне скоро в школу, папа.
— Когда будешь уходить, ключ оставишь Зафару. Мальчик обрадовался:
— Конечно, я ведь во вторую смену.
— А если я вернусь, ты еще не придешь домой, где я тогда ключ возьму? — спросила девочка.
Зафар недоуменно замолк.
Включился зеленый свет. Аброр быстро тронул машину с места и, не отрывая взгляда от дороги, бросил:
— Ключ, Зафар, не забудь соседям оставить.
— Вот правильно... Ладно, папа.
— Малика, в холодильнике вчерашний плов. Разогрей, и поешьте перед школой.
— Папа, а можно я себе потом яичницу сделаю? — Зафару хотелось быть взрослым, самостоятельным.
— Сам? Нет, к плите не подходи. Если Малика вернется пораньше, она тебе и пожарит.
Аброр старался отвлечь себя разговором о предстоящих детям заботах, сосредоточить внимание на дороге, но оса из-под рубашки все еще не вылетала. Понятно, он злится зря, из-за пустяка, ведет себя глупо, недостойно,— подумаешь, Шерзод побежал вместе с женой, помог ей оформить билет... А Вазира при прощании так доверчиво и нежно прикоснулась к щеке мужа, к его собственной щеке, черт возьми, а не щеке Шерзода, а если и посмотрела на него, на Аброра-муженька, строго, так иначе и не могло быть, коли муженек напыжился при виде старого соперника словно индюк. Ему надо было вести себя спокойно, с достоинством, ведь не зеленый же он юнец, в конце концов,— сорокалетний, да и с Вазирой пятнадцать лет прожили, вон, дети уже какие, даже стыдно перед ними за глупую, недостойную ревность!
Но что тут поделаешь, ежели проклятущая эта оса угнездилась в каких-то труднодоступных извилинах мозга, в темных уголках души?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81