Аброр подвез его к театру Навои в центре города.
Брат все приглаживал свои непокорные волосы. На лице Аброра заиграла улыбка — он все понял.
— На свидание?
— Да...— сконфуженно ответил брат.
— Просто так встречаешься или всерьез?
— Да, нет... вроде у нее всерьез.
— У тебя?
— Тоже.
— Давно знакомы?
— Уже три года.
Аброр все-таки выведал у ставшего немногословным Шакира: девушка работает техником-агрономом в управлении городского благоустройства, даже знает его.
— Погоди, погоди... Отец ее переводчик, да? За границей работал? У них еще «Волга» своя, верно? Как зовут девушку?
— Нигора.
— Э, да я ее видел!.. Симпатичная...
— Вазиру-апа она тоже знает. Вы все, оказывается, учились вместе — вместе с дядей Нигоры.
— А кто этот дядя?
— Он тоже архитектор. Сейчас крупный пост занимает. Фамилия его Бахрамов.
— Шерзод Бахрамов?!
— Да, кажется, Шерзод.
Шакир ждал, что брат порадуется, узнав в дяде своего однокашника. Но Аброр, как ни старался, скрыть огорчения не мог.
— Вот ведь незадача... Слышал, что Бахрамов хотел пристроить в кооперативном доме около нас своего родственника. Видно, для сестры и зятя лез из кожи... И мы можем породниться с этой семьей? Вот это да!
— А что, они плохие люди? — встревожился Шакир.
Аброр коротко рассказал брату о некоторых стычках, происшедших между ним и Шерзодом, этим самым омрачив Шакира.
— Я этого не знал!
— Вот ведь как в жизни бывает... Ты от него подальше, а он тут как тут. А девушка, Нигора твоя, хвалит дядю или как? Не говорила с тобой о Шерзоде?
— Говорила... Так, между прочим, конечно. С гордостью, мол, большой человек, лауреат и все такое...
— Ты будь откровенен с ней. Родственники, знаешь, это и опора для человека, а порой и груз тяжелый. А бывает, и преграда для начала самостоятельной жизни. Если вы и в самом деле любите друг друга, то вместе сумеете преодолеть всякие преграды. Я тебя не пугаю, но считаю, что лучше тебе все это прояснить заранее.
— Хорошо, что я все это узнал. Пока не поздно...
— Не будь мнительным, Шакир, не ищи недостатков дяди в племяннице. Они могут быть людьми совсем разными.
— Конечно, конечно... Ну все, я пошел.
Аброр за целый день так намаялся, что едва не задохнулся, поднимаясь по крутой лестнице на четвертый этаж, где его ждала Вазира с матерью. Такого раньше с ним не бывало. Сердце глухо и часто стучало. Не хватало воздуха.
Ну вот наконец нужная дверь и звонок без кнопки.
Аброру открыла стройная молодая женщина; в глаза бросились короткая стрижка под мальчика и ярко-красные босоножки. Это была жена Алибека — Насиба. Аброр вежливо поздоровался с ней, обрадованный, что Вазира все-таки привела беглянку домой.
В комнате было шумно: Зафар с упоением занимался машинами, подаренными бабушкой. Вазира с Насибой успели приготовить манты1 и теперь накрывали на стол в комнате, которую облюбовал для себя Алибек и которую у него хотела отвоевать Вазира. Большое расписное фарфоровое блюдо — ляган — исходило в центре стола ароматным паром: манты лежали грудой, и над ними стояло аппетитное облако, особенно ясно видимое глазу голодного человека.
Аброр и был таким сверхзорким человеком.
Что до хозяина квартиры, то сам Алибек лежал во внутренней комнате на кровати в верхней одежде и жевал чуингвам (так говорил он), или попросту резиновую жвачку (так называли ее все ташкентские ребятишки). Алибек увидел Аброра еще из спальни в полуоткрытую дверь и не спеша поднялся. Вышел к родственникам с обычным своим независимым видом, держа руки в карманах джинсовых брюк.
— Привет, почча! — и протянул руку. Аброр нахмурился. Вазира возмутилась:
— Выплюнь эту заразу, когда с людьми-то разговариваешь!
— Много ты понимаешь! — невозмутимо сказал Алибек.— Выкинули бы лучше из своих голов пережитки. Чуингвам укрепляет зубы. Вон и институте один наш преподаватель даже в президиуме сидит, потому что ему так доктор посоветовал.
Ишь ты, предписания врачей зауважал. Так брось курить и прекрати к портвейну прикладываться. Алибек посмотрел на Аброра:
Видишь, почча, каждый день вот так, и по многу раз! Я же не ребенок, чтобы меня постоянно учили!
Замолчи! — прикрикнула Вазира. Потом повернулась к двери, распахнутой в коридорчик: — Насиба-хон, мама, к столу, к столу! Зафар, пойди поешь на кухне...
1 Манты национальное кушанье, нечто вроде крупных пельменей.
Насиба присела за дальний от Алибека угол стола; муж и жена старались не глядеть друг на друга. Значит, решил Аброр, они до сих пор в ссоре, и Насиба пришла сюда, очевидно, услышав о болезни свекрови. По доброте своей душевной... А Вазира, конечно, нарочно положила ужин в один ляган — все-таки надеялась помирить брата с Насибой.
Догадка оказалась правильной. Об этом просила дочку и Зумрад Садыковна. И Вазира уже успела поговорить с Насибой. Та не хотела развода, она все еще любила мужа. Но жить по-прежнему не могла, ибо не знала, как отвадить Алибека от дружков-собутыльников.
— Апа-джан, я хочу быть матерью,— шептала Насиба Вазире, когда они готовили манты на кухне, и слезы наворачивались на глаза молодой женщины.— Волнуюсь сейчас, но брату вашему ничего об этом не говорю. Если узнает, то снова. . вынудит аборт сделать... поэтому я и ушла к матери... Соседи удивляются, всякие небылицы про меня распускают. Будто мне не суждено матерью стать. Будто я неполноценная, как они говорят...
Вазира тем более осознала сегодня, что первый шаг к примирению должен сделать ее брат.
Вот сегодня Алибек, кажется, настроен благодушно, и она решилась действовать.
— Ну как манты? — спросила она.
Братец с завидной быстротой поглощал горячие манты. Обернулся к сестре, ответил, подмигнув:
— О'кей, будь здоров!..
Когда манты были съедены, Вазира снова потянула нить своего! разговора:
— Если манты — о'кей, то скажи спасибо своей Насибе. Руки у твоей жены золотые...
Алибек улыбнулся, взглянул на жену:
— Ладно... Мерси-мерси тем, кто готовил манты.
— Ну, мулла Алибек, перейдем теперь к серьезному разговору,— неожиданно для всех начал Аброр.— Вы и в самом деле уже давно не ребенок. Настала пора по-настоящему встать во главе этой семьи
Алибек снова улыбнулся, процедил в ответ:
— Я не люблю быть начальником, главой, ответственным. Вчера я об этом уже говорил сестре.
— Каждая семья,— Аброр решил не обращать внимания на подобные реплики,— это, как говорится, лодка, плывущая по морю жизни. С плохим рулевым и ей плохо. Морские течения могут вынести ее на камни или посадить на мель. Штормовые волны могут ее перевернуть. Неуправляемой лодке не добраться ни до какой цели. Она неминуемо потонет... Это истина.
Алибек невозмутимо почесывал бороду длинным-предлинным ногтем мизинца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Брат все приглаживал свои непокорные волосы. На лице Аброра заиграла улыбка — он все понял.
— На свидание?
— Да...— сконфуженно ответил брат.
— Просто так встречаешься или всерьез?
— Да, нет... вроде у нее всерьез.
— У тебя?
— Тоже.
— Давно знакомы?
— Уже три года.
Аброр все-таки выведал у ставшего немногословным Шакира: девушка работает техником-агрономом в управлении городского благоустройства, даже знает его.
— Погоди, погоди... Отец ее переводчик, да? За границей работал? У них еще «Волга» своя, верно? Как зовут девушку?
— Нигора.
— Э, да я ее видел!.. Симпатичная...
— Вазиру-апа она тоже знает. Вы все, оказывается, учились вместе — вместе с дядей Нигоры.
— А кто этот дядя?
— Он тоже архитектор. Сейчас крупный пост занимает. Фамилия его Бахрамов.
— Шерзод Бахрамов?!
— Да, кажется, Шерзод.
Шакир ждал, что брат порадуется, узнав в дяде своего однокашника. Но Аброр, как ни старался, скрыть огорчения не мог.
— Вот ведь незадача... Слышал, что Бахрамов хотел пристроить в кооперативном доме около нас своего родственника. Видно, для сестры и зятя лез из кожи... И мы можем породниться с этой семьей? Вот это да!
— А что, они плохие люди? — встревожился Шакир.
Аброр коротко рассказал брату о некоторых стычках, происшедших между ним и Шерзодом, этим самым омрачив Шакира.
— Я этого не знал!
— Вот ведь как в жизни бывает... Ты от него подальше, а он тут как тут. А девушка, Нигора твоя, хвалит дядю или как? Не говорила с тобой о Шерзоде?
— Говорила... Так, между прочим, конечно. С гордостью, мол, большой человек, лауреат и все такое...
— Ты будь откровенен с ней. Родственники, знаешь, это и опора для человека, а порой и груз тяжелый. А бывает, и преграда для начала самостоятельной жизни. Если вы и в самом деле любите друг друга, то вместе сумеете преодолеть всякие преграды. Я тебя не пугаю, но считаю, что лучше тебе все это прояснить заранее.
— Хорошо, что я все это узнал. Пока не поздно...
— Не будь мнительным, Шакир, не ищи недостатков дяди в племяннице. Они могут быть людьми совсем разными.
— Конечно, конечно... Ну все, я пошел.
Аброр за целый день так намаялся, что едва не задохнулся, поднимаясь по крутой лестнице на четвертый этаж, где его ждала Вазира с матерью. Такого раньше с ним не бывало. Сердце глухо и часто стучало. Не хватало воздуха.
Ну вот наконец нужная дверь и звонок без кнопки.
Аброру открыла стройная молодая женщина; в глаза бросились короткая стрижка под мальчика и ярко-красные босоножки. Это была жена Алибека — Насиба. Аброр вежливо поздоровался с ней, обрадованный, что Вазира все-таки привела беглянку домой.
В комнате было шумно: Зафар с упоением занимался машинами, подаренными бабушкой. Вазира с Насибой успели приготовить манты1 и теперь накрывали на стол в комнате, которую облюбовал для себя Алибек и которую у него хотела отвоевать Вазира. Большое расписное фарфоровое блюдо — ляган — исходило в центре стола ароматным паром: манты лежали грудой, и над ними стояло аппетитное облако, особенно ясно видимое глазу голодного человека.
Аброр и был таким сверхзорким человеком.
Что до хозяина квартиры, то сам Алибек лежал во внутренней комнате на кровати в верхней одежде и жевал чуингвам (так говорил он), или попросту резиновую жвачку (так называли ее все ташкентские ребятишки). Алибек увидел Аброра еще из спальни в полуоткрытую дверь и не спеша поднялся. Вышел к родственникам с обычным своим независимым видом, держа руки в карманах джинсовых брюк.
— Привет, почча! — и протянул руку. Аброр нахмурился. Вазира возмутилась:
— Выплюнь эту заразу, когда с людьми-то разговариваешь!
— Много ты понимаешь! — невозмутимо сказал Алибек.— Выкинули бы лучше из своих голов пережитки. Чуингвам укрепляет зубы. Вон и институте один наш преподаватель даже в президиуме сидит, потому что ему так доктор посоветовал.
Ишь ты, предписания врачей зауважал. Так брось курить и прекрати к портвейну прикладываться. Алибек посмотрел на Аброра:
Видишь, почча, каждый день вот так, и по многу раз! Я же не ребенок, чтобы меня постоянно учили!
Замолчи! — прикрикнула Вазира. Потом повернулась к двери, распахнутой в коридорчик: — Насиба-хон, мама, к столу, к столу! Зафар, пойди поешь на кухне...
1 Манты национальное кушанье, нечто вроде крупных пельменей.
Насиба присела за дальний от Алибека угол стола; муж и жена старались не глядеть друг на друга. Значит, решил Аброр, они до сих пор в ссоре, и Насиба пришла сюда, очевидно, услышав о болезни свекрови. По доброте своей душевной... А Вазира, конечно, нарочно положила ужин в один ляган — все-таки надеялась помирить брата с Насибой.
Догадка оказалась правильной. Об этом просила дочку и Зумрад Садыковна. И Вазира уже успела поговорить с Насибой. Та не хотела развода, она все еще любила мужа. Но жить по-прежнему не могла, ибо не знала, как отвадить Алибека от дружков-собутыльников.
— Апа-джан, я хочу быть матерью,— шептала Насиба Вазире, когда они готовили манты на кухне, и слезы наворачивались на глаза молодой женщины.— Волнуюсь сейчас, но брату вашему ничего об этом не говорю. Если узнает, то снова. . вынудит аборт сделать... поэтому я и ушла к матери... Соседи удивляются, всякие небылицы про меня распускают. Будто мне не суждено матерью стать. Будто я неполноценная, как они говорят...
Вазира тем более осознала сегодня, что первый шаг к примирению должен сделать ее брат.
Вот сегодня Алибек, кажется, настроен благодушно, и она решилась действовать.
— Ну как манты? — спросила она.
Братец с завидной быстротой поглощал горячие манты. Обернулся к сестре, ответил, подмигнув:
— О'кей, будь здоров!..
Когда манты были съедены, Вазира снова потянула нить своего! разговора:
— Если манты — о'кей, то скажи спасибо своей Насибе. Руки у твоей жены золотые...
Алибек улыбнулся, взглянул на жену:
— Ладно... Мерси-мерси тем, кто готовил манты.
— Ну, мулла Алибек, перейдем теперь к серьезному разговору,— неожиданно для всех начал Аброр.— Вы и в самом деле уже давно не ребенок. Настала пора по-настоящему встать во главе этой семьи
Алибек снова улыбнулся, процедил в ответ:
— Я не люблю быть начальником, главой, ответственным. Вчера я об этом уже говорил сестре.
— Каждая семья,— Аброр решил не обращать внимания на подобные реплики,— это, как говорится, лодка, плывущая по морю жизни. С плохим рулевым и ей плохо. Морские течения могут вынести ее на камни или посадить на мель. Штормовые волны могут ее перевернуть. Неуправляемой лодке не добраться ни до какой цели. Она неминуемо потонет... Это истина.
Алибек невозмутимо почесывал бороду длинным-предлинным ногтем мизинца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81