— Пожалуйста!
— Я не знаю, кто тот уважаемый человек, знающий меня со студенческих лет. Может быть, он из людей типа Бахрамова. У этих людей функционируют особые гормоны мнительности, подозрительности. Гормоны эти, как вы знаете, товарищ директор, принесли нам немало бед в свое время. Многие выработали в себе иммунитет против действия таких болезнетворных гормонов... или вирусов, если вас это больше устраивает,— добавил Аброр, увидев, как замахал руками, выражая свое с ним несогласие, директор.— Но, видно, иммунитетом обладают еще не все... Как иначе можно объяснить, что мое предложение считаться с природой различных деревьев, правильно сочетать растения общесоюзных видов распространения с местными видами вдруг квалифицируется как национальная ограниченность? Да, здесь сейчас произошел опасный перекос, вызванный действием вышеупомянутого гормона. Или вируса, уважаемый Сайфулла Рахманович, если вам угодно.
Рахманов резко встал, нервным движением схватил свою папку, выпятил грудь, как на трибуне.
— Я решительно отметаю эти голословные обвинения. У меня нет больше времени для словопрений с вами. Вы со мной не согласны? Можете обратиться в главное управление. Но при всех условиях буду требовать от вашей мастерской точного выполнения проектного задания и точного соблюдения графика сдачи рабочих чертежей...
Аброр не спеша собрал бумаги. Бледный и прямой, направился к двери. Не проронил больше ни слова.
Он вернулся домой с дикой головной болью и тяжестью в левой стороне груди.
Нервное напряжение не спадало, долго в ушах все звенели и звенели директорские попреки и поучения. Все рабочее время после посещения директора Аброр морщился, будто от занозы, которую никак не удается вытащить. Мысленно он продолжал спор с директором и в машине, по дороге домой. В центре нежданно-негаданно грубо нарушил правила обгона, его остановил милиционер, пробил «дырку» в талоне. Аброр сначала просил милиционера простить нарушение, потом вздорно пререкался с ним. Весь издерганный, проехал еще два квартала и опять неожиданно для самого себя решил остановиться около гастронома. Постараться бы забыть все к черту, найти способ расслабиться, разрядиться! И вот сейчас в портфеле позвякивают бутылки.
...В прихожей, куда он вошел, тихо открыв дверь своим ключом, Аброр постоял некоторое время молча, настороженно, ожидал, не выйдет ли кто-нибудь навстречу с плохой вестью о болезни Зафара. Неприятности, как правило, в одиночку не ходят. Но тут из кухни вприпрыжку выбежал Зафар. Завидев отца, метнулся обратно.
— Мама, папа пришел! — прокричал радостно.
На душе Аброра чуточку отлегло, и он различил приятный запах тмина и жареного мяса. Вперед, на кухню! Быстрее!
Зафар знал, что отец любит слоеную самсу1, и потому не замедлил громогласно возвестить:
— Сегодня у нас самса! А вы, папа, опоздали... Ох и наелись же мы!
— И папе ничего не оставили! Почти ничего,— пошутила Вазира, открыла духовку и стала вынимать из нее аппетитные румяные пирожки.
— Будто знал, что отменная закуска будет, купил кое-что...— Аброр устало опустился на глянцево-белую кухонную табуретку, раскрыл портфель. На свет божий выглянули бутылка грузинского коньяка «четыре звездочки» и еще одна — с какой-то малознакомой этикеткой
Вазира взяла эту бутылку в руки:
— Батюшки мои, «Старый замок»! Где это наш папочка сумел достать? Вы просто молодец, папа!
Вазира любила показать себя хорошей хозяйкой и в дни, когда она могла остаться дома, потчевала Аброра его любимыми блюдами. Обращение друг к другу на «вы» не отдаляло, воспринималось, напротив, как выражение особой, нежной уважительности. В узбекском языке «вы» повседневно и естественно. В случаях разлада между говорящими — а такое, как и во всякой семье, бывало и у них — вместо «сиз» звучало «сен» — «ты». Оно не равно русскому — означает высокомерное отношение одного человека к другому, явное неуважение к нему или даже стремление ударить словом.
Лброр собирался с силами, чтобы настроиться на тон Вазиры, будто хотел укрыть свои тяжелые впечатления сегодняшнего дня м какой-то мешок, который следовало потом выбросить вон.
Почему вы молчите, Аброр-ака? Опять неприятности?
Да нет, просто... по дороге домой нарушил правила и вот заработал «дырку» в талоне.
Ну, из-за этого еще расстраиваться!.. Лучше откройте тайну: |де у нас и Ташкенте продают это редкое вино?
Можно сказать, что этот «Старый замок» я взял с помощью военной хитрости. Знакомый продавец припрятал, оказывается, для себя, в уголок среди прочих бутылок затолкал, а я нечаянно разглядел. Л хитрость была в том, что пришлось в нагрузку купить коньяк.
1 Самса — треугольный пирожок с мясом, луком и пряностями.
— Так кто кого обхитрил? А раз так, надо было брать еще несколько бутылок «Старого замка».
— Ну и размах у вас, ханум!
— Для гостей, для гостей... Потом чтоб не искать.
— А чем мы сами хуже гостей? Вот сейчас и попробуем. Слава аллаху, Зафар здоров. Верно?
— Бегает как ни в чем не бывало. И ветврач не звонила.
Пока Аброр принимал душ, Вазира накрыла стол — поставила тарелку клубники, свежие огурцы, большое блюдо, полное аппетитной самсы.
Аброр разлил вино в бокалы — их только два стояло на столе,' только два. Дети в другой комнате увлеченно смотрели какой-то приключенческий фильм — от телевизора их теперь не оторвать... Два бокала, только два, и их тоже двое. Только двое.
— Вазира, давайте забудем про все и станем сегодня снова женихом и невестой!
— Вернемся на пятнадцать лет назад? — Вазира рассмеялась.
— Нет, не вернемся—вознесемся на высоту, на которой мы пребывали пятнадцать лет назад. Мы тогда всем были довольны, по-настоящему счастливы.
— А сейчас? —посерьезнела Вазира.
— Ну, не будем уточнять. Мой тост за то, чтобы и сейчас у нас было как раньше.
— Согласна,— сказала Вазира, приподняла бокал до уровня глаз, а потом поднесла его к губам.
Аброр был голоден, и вино подействовало быстро; он почувствовал, как проходит усталость, как появилось доброе настроение, когда хочется кого-нибудь или что-нибудь расхвалить, говорить красноречиво, быть остроумным. Аброр взял с блюда пирожок, надкусил, воскликнул в восторге:
— Вот это да! Эдакую самсу одним только счастливым женихам готовят!
— Но и невесты пускай отведают,— отозвалась Вазира и тоже взяла пирожок.
В прихожей зазвенел телефон. Дети, конечно, от телевизора не отойдут. Аброр встал из-за стола, поспешил к телефону.
— Алло! —Подождал ответа, спросил: — Кто это? —Ответа не последовало, Аброр стал дуть в трубку и уже громче повторять: — Алло! Алло!..— Никто не отвечал, хотя Аброр отчетливо слышал в трубке чье-то дыхание.— Почему вы молчите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81