Наби Садриевич повернул голову на звук открываемой двери, кивком пригласил Вазиру подойти к своему рабочему столу, встал навстречу.
— Вы пока уточните проработку этих частей проекта,— сказал он сотрудникам.— Здравствуйте, Вазира Бадаловна!
Вазира уже привыкла к тому, что в этом кабинете всегда людно. Дел, которые требовали неотложного решения главного управления, много, очень много. Наби Садриевич (ему сорок пять, ранняя седина, однако, не старит, а, наоборот, естественно гармонирует с его живостью и энергией), чтобы успеть сделать все необходимое, решал более простые и легкие вопросы как бы между другими, более сложными.
Он поздоровался с Вазирой за руку, подвел ее к своему столу, достал из выдвинутого ящика вычерченные карандашом эскизы. Положил перед собой на столешницу. Это были изображения орнаментов для облицовочных плиток различного цвета, которыми предполагалось украсить стены одной из подземных станций метро.
Наби Садриевич был автором этих орнаментов. Вазира по возвращении из командировки подробно рассказала Наби Садриевичу о замечаниях москвичей, увидела, что его обещание подумать над советами коллег выполнено. Замечания эти, судя по эскизам, он принял. Вазира обрадовалась: вот так, по-деловому следовало бы всем работать, без амбиций двигать дело вперед.
Вы нашли очень удачное решение, Наби Садриевич! — сказала она искренне.— И плитки стали больше, и рисунок крупнее, и сохраняйся орнаментальные и даже каллиграфические традиции наших ташкентских мастеров.
Проницательность Вазиры и та быстрота, с которой она реагировала па сто работу, тронули Наби Садриевича:
Л вы сразу распознали ташкентский стиль! Но он же заметно отличается от стиля мастеров самаркандских и бухарских.
Л ведь та позолоченная ажурная резьба, которую вы предусмотрели колонн, тоже в стиле ташкентцев, не правда ли? Да. Им говорили, что интерьер каждой станции надо выдерживать в одном стиле. А мне пришлось как раз колоннами заниматься последовательности в стиле, там нет и не может быть совершенства!. Теперь эти эскизы следует просчитать в материале, превратить в рабочие чертежи.
«А это всегда требует времени и старательности»,— как будто услышала Вазира продолжение. И сама вызвалась:
— Пусть наш отдел займется этим.
Вазира собрала эскизы, сложила их стопочкой под бумаги Шерзода.
Наби Садриевич успел заметить в папке Вазиры бланк с собственной резолюцией:
— У вас, я вижу, ко мне и другое дело есть?
— Наби Садриевич, в ближайшем будущем нам придется столкнуться с вопросом, как прокладывать трассу метро через Бозсу, у стадиона. Я познакомилась с предложением по этой теме.
— Ну и как, заслуживает внимания?
— По существу это эскиз готового проекта, точнее — более подготовленного и обоснованного по сравнению с другими предложениями. Я написала на него предварительное заключение. И на недостатки указала.
Начальник управления посмотрел на работающих за длинным столом инженеров. Тихо переговариваясь, те продолжали заниматься своими расчетами.
Пробежав глазами заключение, Наби Садриевич сел в кресло, жестом предложил сесть и Вазире. Еще раз перечитал заключение Вазиры, задумался. Поглядел снова на инженеров. Чуть слышно побарабанил пальцами по своему столу.
Он лично придерживался мнения, что оба берега Бозсу должны стать своеобразными бульварами для отдыха, прогулок. Тихие набережные, без машин, ничем и нигде не пересекаемые... Сейчас концертный зал «Бахор» и расположенный рядом с ним трехэтажный дом занимают довольно значительную часть левого берега и настолько близко стоят к урезу воды, что не только для бульвара, но и для узенькой аллейки, по которой можно бы прогуляться, места не осталось. Сносить эти добротные здания жалко. Но если русло сдвинуть здесь метров на пятьдесят — шестьдесят ближе к стадиону, то искривленные его участки выпрямятся, край левого берега отодвинется от построек, и тогда людям привольно станет ходить вдоль канала — от самой Урды до парка Гагарина и дальше.
Вазира вздохнула и облегченно, и сожалеюще:
— Как мне самой все это в голову не пришло?.. Очень убедительно, Наби Садриевич! Разрешите, я перепишу заключение и первым пунктом обозначу в нем вашу идею.
Наби Садриевич передал Вазире бумаги, еще раз бегло просмотрев их.
— Значит, пойдет по вашему отделу?
Было в этом вопросе и некое предостережение. Вазира усмехнулась:
— Ответственность берем на себя!
Наби Садриевичу нравилась в Вазире смелость. Да и сама она, эта миловидная женщина, нравилась, было в ней особое очарование: по-современному раскована в слове, а держится сдержанно-застенчиво...
— Устоять перед вами, Вазира Бадаловна, очевидно, невозможно. Зайдите в плановый отдел и от моего имени передайте, чтобы они тоже занялись этим вопросом. Пусть и они на нас поработают... Но продолжайте собирать и изучать мнения других компетентных лиц. И передайте, пожалуйста, Бахрамову — пусть к работе подойдет со всей серьезностью и осмотрительностью. А то он иногда скользит по поверхности, с кондачка решает... Я надеюсь на вас, Вазира Бадаловна.
— Наверное, Бахрамов и сам сейчас в приемной. На всякий случай я пригласила его.
Зашумели за длинным столом. Видно, там действительно без обсуждения было не обойтись. Посматривают с нетерпением, когда начальник освободится от настойчивой собеседницы. Наби Садриевич развел руками:
— Мне пора к ним. А вы поговорите с Бахрамовым от моего имени. Будьте требовательной. Спуску ему не давайте! Он должен быть окружен и взят в плен на наших условиях! — Садриев улыбнулся, помахал рукой.
— Спасибо за доверие!
Вазира не успела закрыть дверь в кабинет Садриева, а Шерзод, мыкавшийся в приемной, подскочил к ней и, здороваясь, уже целовал ей руку. Тут же заметил, что у Вазиры вид строгий — пальцы так и норовят выскользнуть из его руки.
— Ну как дела? Порядок? Ажур?
— Пойдемте в отдел,— суховато ответила Вазира, непроизвольно убирая руку за спину и с облегчением убеждаясь в том, что Тоня куда-то вышла из приемной.
По пути, в коридоре, заметила только, что товарищ Садриев предъявил к проекту «бо-о-ольшие требования».
— Но все-таки отнесся к нему со знаком плюс? — спросил Шерзод, когда они уселись друг против друга за рабочим столом Вазиры.
— Плюс, плюс... только всю ответственность за обоснованность проекта мне пришлось взять на себя. Так что учтите...
Вот и славно!.. А я, вообще-то говоря, боялся, сильно боялся!
Шерзод широко улыбнулся. Пытался острить. Но потом вдруг примолк и принялся сосредоточенно потирать лоб, будто размышляя над тем, как же ему отблагодарить свою собеседницу — уважаемую, редкостно самостоятельную, умеющую, как никто другой, осчастливить человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Вы пока уточните проработку этих частей проекта,— сказал он сотрудникам.— Здравствуйте, Вазира Бадаловна!
Вазира уже привыкла к тому, что в этом кабинете всегда людно. Дел, которые требовали неотложного решения главного управления, много, очень много. Наби Садриевич (ему сорок пять, ранняя седина, однако, не старит, а, наоборот, естественно гармонирует с его живостью и энергией), чтобы успеть сделать все необходимое, решал более простые и легкие вопросы как бы между другими, более сложными.
Он поздоровался с Вазирой за руку, подвел ее к своему столу, достал из выдвинутого ящика вычерченные карандашом эскизы. Положил перед собой на столешницу. Это были изображения орнаментов для облицовочных плиток различного цвета, которыми предполагалось украсить стены одной из подземных станций метро.
Наби Садриевич был автором этих орнаментов. Вазира по возвращении из командировки подробно рассказала Наби Садриевичу о замечаниях москвичей, увидела, что его обещание подумать над советами коллег выполнено. Замечания эти, судя по эскизам, он принял. Вазира обрадовалась: вот так, по-деловому следовало бы всем работать, без амбиций двигать дело вперед.
Вы нашли очень удачное решение, Наби Садриевич! — сказала она искренне.— И плитки стали больше, и рисунок крупнее, и сохраняйся орнаментальные и даже каллиграфические традиции наших ташкентских мастеров.
Проницательность Вазиры и та быстрота, с которой она реагировала па сто работу, тронули Наби Садриевича:
Л вы сразу распознали ташкентский стиль! Но он же заметно отличается от стиля мастеров самаркандских и бухарских.
Л ведь та позолоченная ажурная резьба, которую вы предусмотрели колонн, тоже в стиле ташкентцев, не правда ли? Да. Им говорили, что интерьер каждой станции надо выдерживать в одном стиле. А мне пришлось как раз колоннами заниматься последовательности в стиле, там нет и не может быть совершенства!. Теперь эти эскизы следует просчитать в материале, превратить в рабочие чертежи.
«А это всегда требует времени и старательности»,— как будто услышала Вазира продолжение. И сама вызвалась:
— Пусть наш отдел займется этим.
Вазира собрала эскизы, сложила их стопочкой под бумаги Шерзода.
Наби Садриевич успел заметить в папке Вазиры бланк с собственной резолюцией:
— У вас, я вижу, ко мне и другое дело есть?
— Наби Садриевич, в ближайшем будущем нам придется столкнуться с вопросом, как прокладывать трассу метро через Бозсу, у стадиона. Я познакомилась с предложением по этой теме.
— Ну и как, заслуживает внимания?
— По существу это эскиз готового проекта, точнее — более подготовленного и обоснованного по сравнению с другими предложениями. Я написала на него предварительное заключение. И на недостатки указала.
Начальник управления посмотрел на работающих за длинным столом инженеров. Тихо переговариваясь, те продолжали заниматься своими расчетами.
Пробежав глазами заключение, Наби Садриевич сел в кресло, жестом предложил сесть и Вазире. Еще раз перечитал заключение Вазиры, задумался. Поглядел снова на инженеров. Чуть слышно побарабанил пальцами по своему столу.
Он лично придерживался мнения, что оба берега Бозсу должны стать своеобразными бульварами для отдыха, прогулок. Тихие набережные, без машин, ничем и нигде не пересекаемые... Сейчас концертный зал «Бахор» и расположенный рядом с ним трехэтажный дом занимают довольно значительную часть левого берега и настолько близко стоят к урезу воды, что не только для бульвара, но и для узенькой аллейки, по которой можно бы прогуляться, места не осталось. Сносить эти добротные здания жалко. Но если русло сдвинуть здесь метров на пятьдесят — шестьдесят ближе к стадиону, то искривленные его участки выпрямятся, край левого берега отодвинется от построек, и тогда людям привольно станет ходить вдоль канала — от самой Урды до парка Гагарина и дальше.
Вазира вздохнула и облегченно, и сожалеюще:
— Как мне самой все это в голову не пришло?.. Очень убедительно, Наби Садриевич! Разрешите, я перепишу заключение и первым пунктом обозначу в нем вашу идею.
Наби Садриевич передал Вазире бумаги, еще раз бегло просмотрев их.
— Значит, пойдет по вашему отделу?
Было в этом вопросе и некое предостережение. Вазира усмехнулась:
— Ответственность берем на себя!
Наби Садриевичу нравилась в Вазире смелость. Да и сама она, эта миловидная женщина, нравилась, было в ней особое очарование: по-современному раскована в слове, а держится сдержанно-застенчиво...
— Устоять перед вами, Вазира Бадаловна, очевидно, невозможно. Зайдите в плановый отдел и от моего имени передайте, чтобы они тоже занялись этим вопросом. Пусть и они на нас поработают... Но продолжайте собирать и изучать мнения других компетентных лиц. И передайте, пожалуйста, Бахрамову — пусть к работе подойдет со всей серьезностью и осмотрительностью. А то он иногда скользит по поверхности, с кондачка решает... Я надеюсь на вас, Вазира Бадаловна.
— Наверное, Бахрамов и сам сейчас в приемной. На всякий случай я пригласила его.
Зашумели за длинным столом. Видно, там действительно без обсуждения было не обойтись. Посматривают с нетерпением, когда начальник освободится от настойчивой собеседницы. Наби Садриевич развел руками:
— Мне пора к ним. А вы поговорите с Бахрамовым от моего имени. Будьте требовательной. Спуску ему не давайте! Он должен быть окружен и взят в плен на наших условиях! — Садриев улыбнулся, помахал рукой.
— Спасибо за доверие!
Вазира не успела закрыть дверь в кабинет Садриева, а Шерзод, мыкавшийся в приемной, подскочил к ней и, здороваясь, уже целовал ей руку. Тут же заметил, что у Вазиры вид строгий — пальцы так и норовят выскользнуть из его руки.
— Ну как дела? Порядок? Ажур?
— Пойдемте в отдел,— суховато ответила Вазира, непроизвольно убирая руку за спину и с облегчением убеждаясь в том, что Тоня куда-то вышла из приемной.
По пути, в коридоре, заметила только, что товарищ Садриев предъявил к проекту «бо-о-ольшие требования».
— Но все-таки отнесся к нему со знаком плюс? — спросил Шерзод, когда они уселись друг против друга за рабочим столом Вазиры.
— Плюс, плюс... только всю ответственность за обоснованность проекта мне пришлось взять на себя. Так что учтите...
Вот и славно!.. А я, вообще-то говоря, боялся, сильно боялся!
Шерзод широко улыбнулся. Пытался острить. Но потом вдруг примолк и принялся сосредоточенно потирать лоб, будто размышляя над тем, как же ему отблагодарить свою собеседницу — уважаемую, редкостно самостоятельную, умеющую, как никто другой, осчастливить человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81