уйдет Вазира в обиде на мужа, на свекровь, уйдет прогуляться, успокоиться, мать навестить — и через несколько часов Аброр начинал ее искать, беспокоиться за нее. Теперь... вот уже второй день ее нет дома, и он даже не звонит, не интересуется, что с женой, где жена, не сделала ли что-нибудь над собой? Неужто мать остается всесильной и для совсем взрослого, самостоятельного мужчины?
Что теперь делать?
Живо вообразила себе Вазира личики детей. Сердце прямо заныло от тоски по ним. Она взяла телефонную трубку, набрала номер пионерлагеря, хотя и знала, что Малика и Зафар возвращаются только через два дня. Решила еще раз проверить, не изменилось ли что-нибудь в сроках... Нет, никаких изменений не предполагалось. Послезавтра в три часа дня детей привезут на ту самую площадь, с которой уехали в горный лагерь.
А как она встретит детей, куда поведет? Аброр, наверное, и не знает, когда возвращаются дети. Если Вазира приведет Малику и За-фара домой, свекровь не утерпит, чтоб не позлорадствовать: «Уходить уходила, и все равно сама пришла!» Отвести к матери — значит, расстроить и мать, и Насибу. Она ведь скрыла от них, что поссорилась с Аброром. Насиба часто завидовала их слаженной семейной жизни, повторяя: «Ах, если б и наша была такой же, как ваша!»
Ночью, заявившись к Насибе, Вазира не могла сказать правды — заставила себя солгать:
— Аброр с последним рейсом улетел в Самарканд, проводила его, а на обратном пути решила переночевать у вас.
— Как хорошо вы сделали, апа! Наш дом близко к аэропорту... Конечно, Вазира не спала всю ночь: нервы разгулялись, да и шум с улицы донимал.
На другой день было воскресенье, и утром они с Насибой отправились в глазную больницу.
Отек на лице Зумрад Садыковны спал, шов от операции затянулся так, что почти совсем незаметным стал. Зумрад Садыковне разрешили выписаться, и бумаги для этого были готовы уже в субботу.
— А почему вчера не пришли, Вазира? — спросила мать.— Где Аброр-джан?
— Уехал в командировку... Вчера не могла выйти из дому... Вы с Насибой собирайте пока вещи, а я сейчас пойду за такси.
Операция и пребывание в больнице так ослабили Зумрад Садыковну, что, доехав до дому, она еле-еле поднялась на свой четвертый этаж: часто останавливалась на ступеньках, ее покачивало из стороны в сторону.
— Вазира-джан, свекровь тебя не обидела? — вдруг спросила из соседней комнаты мать.
— Соскучилась я по детям, мама.
— Да, понимаю... И Аброра нет... Пока дети приедут, поживи у нас, ладно?
Когда Вазира уходила на работу, Насиба сказала ей то же самое:
— Вечером обязательно возвращайтесь к нам. Сделаем самсу, научите меня, ладно, апа-джан?
...Вазира подняла голову, посмотрела на циферблат настенных часов... Уже четвертый час. Развернутый на столе чертеж все еще ждал какой-то новой мысли. Красивая мраморно-гранитная лестница по-прежнему не укладывалась в смету допустимых расходов.
Сосредоточиться, надо сосредоточиться!
Городской телефон зазвонил снова. Вазира насторожилась. После третьей заливистой трели подняла трубку.
— Алло?..— сказала она, чувствуя, как сердце проваливается куда-то.
— Вазира Бадаловна, ассалом алейкум! Вы живы-здоровы? Как дома? Хорманг, хорманг!1
Конечно, человек, который сыпал вопросы, не давая возможности ответить на них,— это Шерзод Бахрамов. Его только и недоставало ей сейчас! Но как ни странно, ощутила вдруг вместе с досадой и некое облегчение душевное, прилив сил, что ли.
— Есть дело, о котором мне надо срочно посоветоваться с вами, Вазира Бадаловна. Вообще-то говоря, если я сейчас приеду, не прогоните? Вы не очень заняты?
— Занята, конечно... Но приходите.
Не уставать вам! — традиционное приветствие, доброе пожелание.
Не прошло и пятнадцати минут, а белые «Жигули»-люкс, ярко сверкая на солнце никелированными поясками, уже остановились у дверей главного управления. Шерзод сразу нашел, куда поставить машину, быстро поднялся в комнату Вазиры.
Лицо Шерзода лучилось и сверкало, как его «Жигули». Загорелое, словно он возвратился с курорта. В левой руке Шерзод держал папку, правой осторожно взял тонкие пальцы Вазиры, воровато оглядел комнату, усмехнулся, наклонился, поцеловал. Сначала пальцы, потом ладошку, потом... Вазира освободила руку. Ею же и на стул показала:
— Садитесь, садитесь, Шерзод-ака. У вас все хорошо?
— У нас всегда все хорошо. Спасибо за внимание к нам, Вазира Бадаловна. Вы еще не были в отпуске? Те, кто знает цену жизни, сейчас в отпусках, кейфуют на курортах. Ноу траблз, ноу проблемз3. И нам бы можно было... Так вот,— резко перешел Шерзод к другой теме, видя, что Вазира нахмурилась,— ирригационные работы все больше усложняются. Воды мало. Арыки в Ташкенте... сами знаете... какие. Каждый день меня вызывают... в высокие учреждения...— Шерзод открыл папку, начал показывать Вазире чертежи.— Видите? Наш проект обсуждался — кстати, с участием Аброра — в Союзе архитекторов. Вот, взгляните в конец протокольной записи. Во время обсуждения Аброр и его единомышленники отвергли наши предложения начисто...
Вазира пробежала глазами по протоколу, нашла рядом с подписью «Агзамов» вывод-предложение: «Проект необходимо коренным образом переделать».
— Конечно, наш проект не лишен недостатков, но мы их исправим по ходу дела. Было обсуждение в министерстве. Заместитель министра предложил некоторые изменения. Мы их приняли. Теперь проект надо утвердить в вашем управлении. Наби Садриевич... кажется, в отъезде? Его заместитель -меня совсем не знает.
— А вы не можете подождать, пока приедет Наби Садриевич?
— В том-то и дело, что не могу. Нас вызывают каждый день и спрашивают: «Где проект?» Пока вы не \'твердите, строители не могут приступить к работе. Все сроки горят! Все у меня сгорает, Вазира-хон, и сроки, и... ну... не буду, не буду...
Вазира собрала свои чертежи, убрала их в ящик стола.
— Ладно, я попытаюсь помочь вам, пойдемте вместе. Заместитель начальника главного управления заявил им сразу же,
что он в курсе дела.
— Мне уже звонили по данному поводу из министерства,— сказал он.— Преобразовать Койковус и Карасу — неотложная задача. Однако из-за спешки не следует наносить ущерб нашему замечательному городу. Во время обсуждения в Союзе архитекторов было высказано много замечаний принципиального характера.
— Мы учли все эти замечания. Пожалуйста, посмотрите. Заместитель всмотрелся в проект и увидел в нем волнообразно-плоское бетонное сооружение на берегу Койковуса.
— Где ж это вы учли? Говорилось, что скаты городских каналов
1 Ни забот, ни проблем (англ.).
не могут быть плоско срезанными, как в степи. А вы опять проектируете простую бетонизацию деформированного берега.
— Тургун Ибрагимович, на иное решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Что теперь делать?
Живо вообразила себе Вазира личики детей. Сердце прямо заныло от тоски по ним. Она взяла телефонную трубку, набрала номер пионерлагеря, хотя и знала, что Малика и Зафар возвращаются только через два дня. Решила еще раз проверить, не изменилось ли что-нибудь в сроках... Нет, никаких изменений не предполагалось. Послезавтра в три часа дня детей привезут на ту самую площадь, с которой уехали в горный лагерь.
А как она встретит детей, куда поведет? Аброр, наверное, и не знает, когда возвращаются дети. Если Вазира приведет Малику и За-фара домой, свекровь не утерпит, чтоб не позлорадствовать: «Уходить уходила, и все равно сама пришла!» Отвести к матери — значит, расстроить и мать, и Насибу. Она ведь скрыла от них, что поссорилась с Аброром. Насиба часто завидовала их слаженной семейной жизни, повторяя: «Ах, если б и наша была такой же, как ваша!»
Ночью, заявившись к Насибе, Вазира не могла сказать правды — заставила себя солгать:
— Аброр с последним рейсом улетел в Самарканд, проводила его, а на обратном пути решила переночевать у вас.
— Как хорошо вы сделали, апа! Наш дом близко к аэропорту... Конечно, Вазира не спала всю ночь: нервы разгулялись, да и шум с улицы донимал.
На другой день было воскресенье, и утром они с Насибой отправились в глазную больницу.
Отек на лице Зумрад Садыковны спал, шов от операции затянулся так, что почти совсем незаметным стал. Зумрад Садыковне разрешили выписаться, и бумаги для этого были готовы уже в субботу.
— А почему вчера не пришли, Вазира? — спросила мать.— Где Аброр-джан?
— Уехал в командировку... Вчера не могла выйти из дому... Вы с Насибой собирайте пока вещи, а я сейчас пойду за такси.
Операция и пребывание в больнице так ослабили Зумрад Садыковну, что, доехав до дому, она еле-еле поднялась на свой четвертый этаж: часто останавливалась на ступеньках, ее покачивало из стороны в сторону.
— Вазира-джан, свекровь тебя не обидела? — вдруг спросила из соседней комнаты мать.
— Соскучилась я по детям, мама.
— Да, понимаю... И Аброра нет... Пока дети приедут, поживи у нас, ладно?
Когда Вазира уходила на работу, Насиба сказала ей то же самое:
— Вечером обязательно возвращайтесь к нам. Сделаем самсу, научите меня, ладно, апа-джан?
...Вазира подняла голову, посмотрела на циферблат настенных часов... Уже четвертый час. Развернутый на столе чертеж все еще ждал какой-то новой мысли. Красивая мраморно-гранитная лестница по-прежнему не укладывалась в смету допустимых расходов.
Сосредоточиться, надо сосредоточиться!
Городской телефон зазвонил снова. Вазира насторожилась. После третьей заливистой трели подняла трубку.
— Алло?..— сказала она, чувствуя, как сердце проваливается куда-то.
— Вазира Бадаловна, ассалом алейкум! Вы живы-здоровы? Как дома? Хорманг, хорманг!1
Конечно, человек, который сыпал вопросы, не давая возможности ответить на них,— это Шерзод Бахрамов. Его только и недоставало ей сейчас! Но как ни странно, ощутила вдруг вместе с досадой и некое облегчение душевное, прилив сил, что ли.
— Есть дело, о котором мне надо срочно посоветоваться с вами, Вазира Бадаловна. Вообще-то говоря, если я сейчас приеду, не прогоните? Вы не очень заняты?
— Занята, конечно... Но приходите.
Не уставать вам! — традиционное приветствие, доброе пожелание.
Не прошло и пятнадцати минут, а белые «Жигули»-люкс, ярко сверкая на солнце никелированными поясками, уже остановились у дверей главного управления. Шерзод сразу нашел, куда поставить машину, быстро поднялся в комнату Вазиры.
Лицо Шерзода лучилось и сверкало, как его «Жигули». Загорелое, словно он возвратился с курорта. В левой руке Шерзод держал папку, правой осторожно взял тонкие пальцы Вазиры, воровато оглядел комнату, усмехнулся, наклонился, поцеловал. Сначала пальцы, потом ладошку, потом... Вазира освободила руку. Ею же и на стул показала:
— Садитесь, садитесь, Шерзод-ака. У вас все хорошо?
— У нас всегда все хорошо. Спасибо за внимание к нам, Вазира Бадаловна. Вы еще не были в отпуске? Те, кто знает цену жизни, сейчас в отпусках, кейфуют на курортах. Ноу траблз, ноу проблемз3. И нам бы можно было... Так вот,— резко перешел Шерзод к другой теме, видя, что Вазира нахмурилась,— ирригационные работы все больше усложняются. Воды мало. Арыки в Ташкенте... сами знаете... какие. Каждый день меня вызывают... в высокие учреждения...— Шерзод открыл папку, начал показывать Вазире чертежи.— Видите? Наш проект обсуждался — кстати, с участием Аброра — в Союзе архитекторов. Вот, взгляните в конец протокольной записи. Во время обсуждения Аброр и его единомышленники отвергли наши предложения начисто...
Вазира пробежала глазами по протоколу, нашла рядом с подписью «Агзамов» вывод-предложение: «Проект необходимо коренным образом переделать».
— Конечно, наш проект не лишен недостатков, но мы их исправим по ходу дела. Было обсуждение в министерстве. Заместитель министра предложил некоторые изменения. Мы их приняли. Теперь проект надо утвердить в вашем управлении. Наби Садриевич... кажется, в отъезде? Его заместитель -меня совсем не знает.
— А вы не можете подождать, пока приедет Наби Садриевич?
— В том-то и дело, что не могу. Нас вызывают каждый день и спрашивают: «Где проект?» Пока вы не \'твердите, строители не могут приступить к работе. Все сроки горят! Все у меня сгорает, Вазира-хон, и сроки, и... ну... не буду, не буду...
Вазира собрала свои чертежи, убрала их в ящик стола.
— Ладно, я попытаюсь помочь вам, пойдемте вместе. Заместитель начальника главного управления заявил им сразу же,
что он в курсе дела.
— Мне уже звонили по данному поводу из министерства,— сказал он.— Преобразовать Койковус и Карасу — неотложная задача. Однако из-за спешки не следует наносить ущерб нашему замечательному городу. Во время обсуждения в Союзе архитекторов было высказано много замечаний принципиального характера.
— Мы учли все эти замечания. Пожалуйста, посмотрите. Заместитель всмотрелся в проект и увидел в нем волнообразно-плоское бетонное сооружение на берегу Койковуса.
— Где ж это вы учли? Говорилось, что скаты городских каналов
1 Ни забот, ни проблем (англ.).
не могут быть плоско срезанными, как в степи. А вы опять проектируете простую бетонизацию деформированного берега.
— Тургун Ибрагимович, на иное решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81