Один из них, кажется, инженер-метростроевец. Другой — из ирригаторов...— Вазира не решилась сказать начальнику об Аброре — язык не повернулся. Вместо этого заверила: — Наби Садриевич, если из Москвы прибудет Катинов, очень и очень^авторитетный специалист, вопрос будет решен... с пользой для нашего общего дела.
— Вы уверены? Приглашенный специалист будет на вашей стороне?
— Мы разговаривали с Катиновым еще в Москве...
— Да, перед вами трудновато устоять, Вазира Бадаловна...— усмехнулся Наби Садриевич. Помолчал. Решил: — Ну что ж, будем защищать честь своего мундира.
В тот же день в Москву на имя Катинова ушла телеграмма-приглашение.
Только возвращаясь домой, вспомнила Вазира, что сегодня ее дочь ушла сдавать второй экзамен.
Вазира открыла дверной замок, вошла в квартиру. Первым, кого она увидела, был Аброр, который чистил в коридоре брюки. — Малика вернулась?
Из кухни появилась Малика. Устало улыбающаяся. Аброр обернулся к Вазире:
— Можете ее поздравить.
— Четыре? — спросила мать, боясь произнести «пять».
— Нет, пять,— ответила Малика.
Вазира обняла дочь, начала целовать ее. И почему-то расплакалась.
Оказалось, что и Шакир у них в квартире; он вышел из гостиной,
раскрыл кожаную папку, которую держал в руке, достал пригласительный билет с рисунком розы и свадебными золотыми кольцами.
— Ишь ты, уже раздаете пригласительные билеты? И папка шикарная, прямо «к докладу». И билеты очень красивые, Шакир-джан.
Вазира не смотрела на Аброра. Не могла повернуть к нему свое заплаканное лицо.
— Если не начать сегодня, Вазира-апа, потом не успеем всех пригласить. Через пять дней уже в загс.
— Давай, Шакир, пошли...— это сказал Аброр. Ему непон-ятно было, отчего вдруг пролились слезы Вазиры, но спрашивать ее не хотелось.
Машина вишневого цвета стояла у дома. Братья спустились вниз. Пока садились в машину, что-то говорили друг другу. Вазира грустно наблюдала за ними с балкона.
В самом деле, отчего это она пустила слезу? Аброр, ее Аброр, муж ее, спокойно и буднично разговаривает дома об экзаменах Малики, о заботах, связанных со свадьбой брата, а исподтишка готовит таран, нужный ему, чтобы разбить, разгромить проект, ее проект, и все это держит в тайне от жены. И Вазира в свою очередь не хотела даже намекнуть мужу о том, какие они в главке приняли сегодня меры, чтобы перечеркнуть его замыслы, его проект. Тайная схватка между ними приобретала все более непримиримый характер, занимала все больше места в душе, наполняла Вазиру равнодушием ко всему иному. Она была и хотела радоваться пятерке дочери, но радость эта не трогала души, не доходила сегодня до сердца. Нет, нет, нельзя и дальше жить так: дома они одни, а на работе другие. Взрывное напряжение копилось в ней. Казалось, нервы, как струны, беспрерывно натягиваются. Может произойти взрыв, могут лопнуть струны. Однако ослабить их напряжение было уже не в воле Вазиры. Соавторство с Шерзодом, поддержка Садриева, на которого она имела определенное влияние, телеграмма в Москву — относило Вазиру все дальше и дальше от мужа, и течение событий, казалось, неостановимо, как неостановимо течение реки.
Она знала, что и Аброр уже не может отступить,— проект, подготовленный им вместе с ирригатором и инженером-метростроевцем, поддержали строители метрополитена, однако Садриев еще идет против них, защищая проект Вазиры (или ее, Вазиру?).
День, когда Вазира услышала о предстоящем обсуждении проекта «на самом верху», был днем наибольшей тревоги за себя и наибольшего отдаления ее от мужа.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Они вошли в зал заседаний, не глядя друг на друга. Словно чужие люди. Каждый в группе своих соавторов.
В этом здании, полном света в коридорах и на мраморных лестницах, с сияющими паркетными полами и строгими ковровыми дорожками, в здании, где внимательные, улыбающиеся милиционеры проверяли документы входящих, Аброр испытал прилив сил и желание постоять за свою идею; Вазиру же не отпускало гнетущее чувство душевной тревоги.
В красивом светлом зале, наполовину занятом рядами кресел, столом и кафедрой-трибуной, предстояло пройти обсуждению.
Проект бахрамовской группы был выполнен в цвете; проект группы Агзамова походил на произведение черно-белой графики. Павел Даниилович — он прилетел из Москвы вчера, но уже успел на машине Шерзода объехать чуть ли не весь Ташкент, побывать на берегах Бозсу, предварительно ознакомиться с конкурирующими проектами — сейчас прямо-таки прилепился к этой черно-белой графике: видимо, намереваясь поддержать Вазиру и Шерзода, продолжал искать слабые места в проекте Аброра.
В зал вошел Уктам Рахимович Рахимов, один из руководителей республики. Навстречу двинулись Садриев и начальник Метростроя; потом все стали обходить зал, рассматривая эскизы на противоположных стенах. Уктам Рахимович несколько раз просил объяснений. Затем, пройдя к столу, обратился к собравшимся:
— Вы знакомы с проектами?.. В таком случае, пожалуй, начнем, товарищи?! Рассаживайтесь... Проходите сюда, вперед.
Первое слово было предоставлено начальнику Метростроя. Вазира сразу насторожилась: все знали, что метростроевец сторонник проекта Аброра, и вот он начинает обсуждение. Неужели это означает, что Рахимов поддержит тоже Аброра? Довольно сильное впечатление произвели экономические цифровые выкладки оратора: осуществление проекта агзамовской группы должно обойтись в два раза дешевле, чем проект группы бахрамовской.
С вниманием слушали и Садриева.
— Товарищи, что такое Бозсу? — начал он.— Это канал-река. Когда течет такая большая вода, под ней прокладывать метротоннель представляется делом необыкновенной трудности.
Садриев тоже не поскупился на ресчеты, и его цифры звучали тоже убедительно. В конце речи сказал, что управление пригласило из Москвы для консультации крупного специалиста Павла Данииловича Ка-тинова, того самого товарища Катинова, который сталкивался с проблемами прокладки метрополитена под дном Москвы-реки и Яузы.
— Сталкивался и успешно разрешал эти проблемы! — с пафосом заключил Наби Садриевич.
Уктам Рахимович обратился к Павлу Данииловичу, сидевшему в первом ряду кресел:
— Пожалуйста, товарищ Катинов, теперь слово вам!
Павел Даниилович быстро встал с места, но к трибуне не пошел.
— Уктам Рахимович, разрешите один вопрос?
— Пожалуйста.
— Можно ли остановить Бозсу на месяц-два? Как посмотрит на такую возможность руководство республики?
Остановить? Вазира затаила дыхание, ожидая ответа.
— Если это сделать зимой, при небольшой воде, то можно,— спокойно сказал Рахимов.— Многие наши большие каналы зимой почти бездействуют.
— Есть две гидроэлектростанции, работающие на воде Бозсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Вы уверены? Приглашенный специалист будет на вашей стороне?
— Мы разговаривали с Катиновым еще в Москве...
— Да, перед вами трудновато устоять, Вазира Бадаловна...— усмехнулся Наби Садриевич. Помолчал. Решил: — Ну что ж, будем защищать честь своего мундира.
В тот же день в Москву на имя Катинова ушла телеграмма-приглашение.
Только возвращаясь домой, вспомнила Вазира, что сегодня ее дочь ушла сдавать второй экзамен.
Вазира открыла дверной замок, вошла в квартиру. Первым, кого она увидела, был Аброр, который чистил в коридоре брюки. — Малика вернулась?
Из кухни появилась Малика. Устало улыбающаяся. Аброр обернулся к Вазире:
— Можете ее поздравить.
— Четыре? — спросила мать, боясь произнести «пять».
— Нет, пять,— ответила Малика.
Вазира обняла дочь, начала целовать ее. И почему-то расплакалась.
Оказалось, что и Шакир у них в квартире; он вышел из гостиной,
раскрыл кожаную папку, которую держал в руке, достал пригласительный билет с рисунком розы и свадебными золотыми кольцами.
— Ишь ты, уже раздаете пригласительные билеты? И папка шикарная, прямо «к докладу». И билеты очень красивые, Шакир-джан.
Вазира не смотрела на Аброра. Не могла повернуть к нему свое заплаканное лицо.
— Если не начать сегодня, Вазира-апа, потом не успеем всех пригласить. Через пять дней уже в загс.
— Давай, Шакир, пошли...— это сказал Аброр. Ему непон-ятно было, отчего вдруг пролились слезы Вазиры, но спрашивать ее не хотелось.
Машина вишневого цвета стояла у дома. Братья спустились вниз. Пока садились в машину, что-то говорили друг другу. Вазира грустно наблюдала за ними с балкона.
В самом деле, отчего это она пустила слезу? Аброр, ее Аброр, муж ее, спокойно и буднично разговаривает дома об экзаменах Малики, о заботах, связанных со свадьбой брата, а исподтишка готовит таран, нужный ему, чтобы разбить, разгромить проект, ее проект, и все это держит в тайне от жены. И Вазира в свою очередь не хотела даже намекнуть мужу о том, какие они в главке приняли сегодня меры, чтобы перечеркнуть его замыслы, его проект. Тайная схватка между ними приобретала все более непримиримый характер, занимала все больше места в душе, наполняла Вазиру равнодушием ко всему иному. Она была и хотела радоваться пятерке дочери, но радость эта не трогала души, не доходила сегодня до сердца. Нет, нет, нельзя и дальше жить так: дома они одни, а на работе другие. Взрывное напряжение копилось в ней. Казалось, нервы, как струны, беспрерывно натягиваются. Может произойти взрыв, могут лопнуть струны. Однако ослабить их напряжение было уже не в воле Вазиры. Соавторство с Шерзодом, поддержка Садриева, на которого она имела определенное влияние, телеграмма в Москву — относило Вазиру все дальше и дальше от мужа, и течение событий, казалось, неостановимо, как неостановимо течение реки.
Она знала, что и Аброр уже не может отступить,— проект, подготовленный им вместе с ирригатором и инженером-метростроевцем, поддержали строители метрополитена, однако Садриев еще идет против них, защищая проект Вазиры (или ее, Вазиру?).
День, когда Вазира услышала о предстоящем обсуждении проекта «на самом верху», был днем наибольшей тревоги за себя и наибольшего отдаления ее от мужа.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Они вошли в зал заседаний, не глядя друг на друга. Словно чужие люди. Каждый в группе своих соавторов.
В этом здании, полном света в коридорах и на мраморных лестницах, с сияющими паркетными полами и строгими ковровыми дорожками, в здании, где внимательные, улыбающиеся милиционеры проверяли документы входящих, Аброр испытал прилив сил и желание постоять за свою идею; Вазиру же не отпускало гнетущее чувство душевной тревоги.
В красивом светлом зале, наполовину занятом рядами кресел, столом и кафедрой-трибуной, предстояло пройти обсуждению.
Проект бахрамовской группы был выполнен в цвете; проект группы Агзамова походил на произведение черно-белой графики. Павел Даниилович — он прилетел из Москвы вчера, но уже успел на машине Шерзода объехать чуть ли не весь Ташкент, побывать на берегах Бозсу, предварительно ознакомиться с конкурирующими проектами — сейчас прямо-таки прилепился к этой черно-белой графике: видимо, намереваясь поддержать Вазиру и Шерзода, продолжал искать слабые места в проекте Аброра.
В зал вошел Уктам Рахимович Рахимов, один из руководителей республики. Навстречу двинулись Садриев и начальник Метростроя; потом все стали обходить зал, рассматривая эскизы на противоположных стенах. Уктам Рахимович несколько раз просил объяснений. Затем, пройдя к столу, обратился к собравшимся:
— Вы знакомы с проектами?.. В таком случае, пожалуй, начнем, товарищи?! Рассаживайтесь... Проходите сюда, вперед.
Первое слово было предоставлено начальнику Метростроя. Вазира сразу насторожилась: все знали, что метростроевец сторонник проекта Аброра, и вот он начинает обсуждение. Неужели это означает, что Рахимов поддержит тоже Аброра? Довольно сильное впечатление произвели экономические цифровые выкладки оратора: осуществление проекта агзамовской группы должно обойтись в два раза дешевле, чем проект группы бахрамовской.
С вниманием слушали и Садриева.
— Товарищи, что такое Бозсу? — начал он.— Это канал-река. Когда течет такая большая вода, под ней прокладывать метротоннель представляется делом необыкновенной трудности.
Садриев тоже не поскупился на ресчеты, и его цифры звучали тоже убедительно. В конце речи сказал, что управление пригласило из Москвы для консультации крупного специалиста Павла Данииловича Ка-тинова, того самого товарища Катинова, который сталкивался с проблемами прокладки метрополитена под дном Москвы-реки и Яузы.
— Сталкивался и успешно разрешал эти проблемы! — с пафосом заключил Наби Садриевич.
Уктам Рахимович обратился к Павлу Данииловичу, сидевшему в первом ряду кресел:
— Пожалуйста, товарищ Катинов, теперь слово вам!
Павел Даниилович быстро встал с места, но к трибуне не пошел.
— Уктам Рахимович, разрешите один вопрос?
— Пожалуйста.
— Можно ли остановить Бозсу на месяц-два? Как посмотрит на такую возможность руководство республики?
Остановить? Вазира затаила дыхание, ожидая ответа.
— Если это сделать зимой, при небольшой воде, то можно,— спокойно сказал Рахимов.— Многие наши большие каналы зимой почти бездействуют.
— Есть две гидроэлектростанции, работающие на воде Бозсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81