— Зачем из мухи делать слона? Почему бы вам не сказать членам партбюро о том, что институтские задания я, бывает, делаю дома по ночам!
— Я этого не знаю! Объяснительную записку прошу...
— Вы мстите мне за критику? Я сам сейчас пойду в партбюро и расскажу обо всем!
Секретарь партбюро Сергей Адамян работал на четвертом этаже. Адамян был один, когда Аброр зашел к нему. Сидел в задумчивости, читал какую-то рукопись, держа карандаш в руке.
— А-а, Аброр, ты как раз мне и нужен!
Адамяну еще не было и тридцати, но из-за бороды и усов он ныыядел гораздо старше. Короткая черная борода красиво охваты-илла полукружием нижнюю часть полноватого лица; черные усы чуть (писали по краям рта.
Сергей, ты сперва можешь выслушать меня?
Лдамян знал про семейные заботы Аброра.
— Что-нибудь дома?
— Да нет, теперь здесь.
И он пересказал разговор, происшедший между ним и Ями-новым.
— Ты ведь знаешь, проект готовлю по графику, утвержденному дирекцией. До сих пор еще ни разу с графика не сбился. Ну что он ко мне пристает?
— Дисциплина важна во всем, Аброр. Как стало жарко, так появилось у нас немало любителей мест попрохладней да потенистей, под разными предлогами исчезают в рабочее время.
— Ты хочешь сказать, что я из таких?
— Нет, не хочу. Я-то знаю, как ты отца перевозил, как боролся за семью брата Вазиры-хон. Я даже не назвал бы это лишь личными делами. И об этом скажу в дирекции. Рахманов не такой мелочный, как Яминов. Но ты не задирайся. Лучше объяснить попробуй.
— Значит, писать объяснительную записку?
— Я же тебе говорю: не задирайся. А что касается объяснений... Дай-ка ты мне объяснение по другому поводу... Ты интересовался ташкентскими каналами и арыками, правда?
— И сейчас интересуюсь.
— Ну так смотри...— Адамян начал перелистывать рукопись.— Представляешь, площадь нашего города разрослась настолько, что длина его арычной сети превышает сейчас тысячу километров.
— Сколько, сколько? — не поверил Аброр.
— Больше тысячи! Вот здесь все подсчитано. Перестроить арычную сеть такой длины — задача огромная, правда? Не под силу одному тресту. Поэтому недавно создано городское управление водного хозяйства. Министерство водного хозяйства республики выделило в его распоряжение большие материальные ресурсы, технику, рабочую силу.
— Тогда дела пойдут быстрей,— заметил Аброр.
— Темпы-то ускорятся, но каково будет качество работы? В спешке как бы не наломали мы дров, дорогой, и с этой точки зрения вполне правомерно, что Союз архитекторов хочет тоже изучить и обсудить разного рода проекты, в том числе и этот.— Адамян потряс рукописью.— И ты, о ландшафтный наш архитектор единственный, тоже должен принять участие в предстоящем обсуждении. Возьми и хорошенько изучи.
Работы у Аброра было по горло и своей собственной. Но он взял из рук Адамяна большую картонную папку, раскрыл обложку, пробежал глазами по фамилиям авторов, по цветным надписям, выведенным чертежным четким почерком.
Ну, ясно: среди них — фамилия «Ш. Бахрамов». Узнал Аброр и подпись Шерзода, которая стояла рядом со словом «Утверждаю». Значит, он один из руководителей проекта.
— Сергей, ты сам-то познакомился?
— Может быть, мне пока не надо говорить, чтобы не повлиять на твое мнение, авторитетное и независимое?
— Перестань шутки шутить. Ты же знаешь о моем отношении к водным артериям Ташкента!
— Тут все наоборот по сравнению с твоими идеями... Предлагают Карасу, Койковус и подобные большие арыки одеть в бетон. На их берегах живут сотни семей. Авторы предлагают всех их переселить, по берегам проложить так называемую «инспекторскую дорогу». Представляешь, лучшие, пожалуй, места отдыха покроются асфальтом и бетоном, то есть летом превратятся в печку, которой нам, ташкентцам, очевидно, не хватает.
— Зато, как известно, Бахрамов любит передовые индустриальные методы, быстрые темпы, еще больше любит докладывать о досрочном выполнении... А как мне было больно, Сергей, покидать родной дом на берегу Бозсу! Теперь на этом месге, на месте виноградников, вырастут бетонные берега и асфальтированная «инспекторская дорога»?
— Вот чтобы этого не допустить, мы и привлекаем тебя, Аброр, к обсуждению проекта бахрамовых. В Союзе архитекторов, видно, тоже не одни его сторонники будут. Только проанализировать надо аргументированно, спокойно... Не задираться!
Вес портфеля значительно увеличился, когда Аброр засунул в него большую картонную папку. Но на душе у Аброр а все-таки полегчало.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ханифа-хола не привыкла жить в квартире как в клетке. Ей нужно свободное пространство двора, ей нужно видеть людей, с соседями поговорить... Топоча комнатными тапочками — кавушами — по ступенькам лестницы, она по нескольку раз в день спускается с третьего этажа, выходит из подъезда, смотрит по сторонам...
По тротуару мимо нее идут люди. Окна домов, выходящие во двор, все открыты, то в одном, то в другом из них тоже показываются люди. Стоять на дорожке без дела да глазеть вокруг — неудобно. Ханифа-хола медленно шагает вперед, куда асфальт приведет... Вот на улице магазин «Универсам».
Не собиралась чего-нибудь покупать, но обошла все его отделы. Вернулась во двор своего дома.
Подъезды, лестницы, квартиры везде тут как две капли воды похожи друг на друга. Бывает, Ханифа-хола иногда ошибется и заскочит не в свой подъезд. Пока не доберется до третьего этажа, не заметит, что ошиблась. Подойдет к двери, ну уж тогда... Дверь та же, как у Аброра и Вазиры, но что-то не то: или обита другого цвета дерматином, или у порога другой коврик, чтоб ноги вытирать, или, наконец, номер квартиры не разберет.
Вай, ну что я за разиня! — восклицает Ханифа и снова сходит вниз.
Надо всегда смотреть на деревья, посаженные вдоль тротуара. Тогда легко найти свой подъезд — по молодой урючине, что рядом со нходом.
Снова поднимается Ханифа-хола на третий этаж. Во внутреннем кармане кофты нащупывает пристегнутый булавкой ключ.
Все четыре комнаты пусты. Аброр и Вазира на работе. Внуки еще не возвратились из лагеря. Агзам как уйдет рано утром на участок, так до позднего вечера его нету.
Ханифа заходит в кабинет сына Аброра.
На стенах — цветные рисунки. На книжном шкафу вверху стоит написанный масляными красками портрет Вазиры. Красивый портрет. Толстые косы спадают на плечи. Большие глаза смотрят ласково.
Лицо нежное, и губы пухлые — признаки молодости. Сразу заметно: с большой любовью к жене Аброр рисовал этот портрет.
А напротив висит портрет Аброра. Там ему тридцать лет, самое цветущее время. В глазах огонь горит. Густые, пышные волосы торчком. И шея в распахнутом воротнике рубашки видна — сильная, крепкая шея. Этот портрет Вазира делала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81