И не будет преувеличением,
если мы скажем, что характер его философии определился именно тем, что по
воле судьбы ему пришлось такой незначительный факт испытать как историческое
событие - как "землетрясение", выражаясь его собственными словами" (Шестов
Л. Киргегард - религиозный философ ?? [УО, 235 - 236] ).
lii "Книги, большие и малые, статьи, назидательные речи, дневники следуют
друг за другом с изумительной быстротой - за 15 лет, которые ему осталось
жить (он умер 11 ноября 1855 г.), написанное им составило 28 томов - 14
сочинений, 14 дневников. Первая его книга называется "Все или ничего"
("Entweder-Oder" [Bd. IX]. - Ред.), и уже одно заглавие свидетельствует о
том направлении, какое приняла мысль Киргегарда. Столь же характерно и
название его второй книги: "Страх и Трепет" и приложенного к ней небольшого
полубеллетристического, полуфилософского произведения - "Повторение". В
первой речь идет о жертве Авраама, во второй - о книге Иова. Через 9 лет
после появления "Страха и Трепета" он сам пишет в дневнике своем: "Ужас
должен охватить человека перед мрачным пафосом, пронизывающим эту книгу"
(Tagebucher, II, S. 89. - Ред.). То, что он говорит о "Страхе и Трепете",
можно сказать обо всех его сочинениях, обо всем, что он написал. И в книге
"Что такое страх", и в "Болезни к смерти", и в "Упражнениях в христианстве",
и в его речах "Жало в плоть", "Какая разница между апостолом и пророком", "В
праве ли человек ради истины отдать себя на растерзание", равно как и в тех
книгах, которые своим заглавием не выдают своего содержания, как "Этапы
жизненного пути", "Философские крохи" и т.д., - во всем, что он писал,
чувствуется тот неслыханно мрачный и тяжелый пафос, который сам Киргегард
отметил в "Страхе и Трепете"" [УО, 236 - 237; АИ, 128].
liii Киргегард был отнюдь не одинок в критике гегелевской философии. В
40-е годы XIX века гегелевский дух продолжал царить в философии далеко за
пределами Германии. Однако господство его обнаруживалось скорее уже в
негативной форме. Интеллектуальная ситуация эпохи определялась всесторонним
отталкиванием от спекулятивного идеализма и противоборством ему. Шеллинг,
выступивший в 1841?42 г. со своими лекциями по "Философии откровения",
окончательно разочаровал современников в самой манере спекулятивного
философствования. "Юноши", собравшиеся в аудитории Берлинского университета,
чтобы выслушать это "откровение", каждый на свой лад, но единодушно отвергли
его. Замечательно, что в той аудитории собрались на время люди, с именами
которых связаны едва ли не самые значительные направления философской,
религиозной, исторической, социальной, политической мысли начала XX века.
Вместе с 28-летним Киргегардом Шеллинга слушали Михаил Бакунин (27 лет),
левые гегельянцы А.Руге, А.Чешковский и Ф.Энгельс (21 г.), Якоб Бурхардт (23
г.), историки Иоганн Дройзен (33 г.) и 46-летний Леопольд фон Ранке, логик и
историк философии Ф.Трендленбург, а также М.Н.Катков (23 г.) и С.М.Соловьев
(21 г.). Большинство отзывов о лекциях Шеллинга были резко отрицательными.
См.: Schelling F. Philosophie der Offenbarung. 1841/42. Hrsg. und eingel.
von M.Frank. Anhang III (Dokumente zu Schellings erstem Vorlesungszyclus in
Berlin: Horerberichte, Zeitschriftenartikel, Zeitgenossische Brief- und
Tagebuchau?erungen). Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1977, S. 419 - 503.
"Шеллинг пустословит нестерпимо, - писал С.Киргегард своему старшему
брату Петеру 27 февраля 1942 г. - ...Я, видно, слишком стар, чтобы слушать
лекции, а Шеллинг слишком стар, чтобы их читать. Все его учение о потенциях
свидетельствует о глубочайшей импотенции" (ibid., S. 456).
Ср. брань А.Шопенгауэра: "Гегелевская философия всецело изобретена для
доходной мудрости кафедры: ведь она вместо мыслей содержит одни только
слова..." (Шопенгауэр А. Новые паралипомены 1810 - 1860, 73 - 85 ?? Полное
собр. соч. М., т. IV, с. 23 и след.).
Позитивное естествознание резко противопоставляло свой метод
натурфилософским спекуляциям. Историческое познание не менее резко
противопоставляло уникальную фактичность исторического события
спекулятивному схематизму (Историк Л.Ранке еще в 1824 г. писал в своей
антиромантической книге "К критике новейших историографов": "У нас со своей
стороны - иное понятие об истории. Голая истина без прикрас; основательное
исследование любой детали; все прочее - как богу угодно, только ничего не
выдумывать, даже и в самом малом, только никаких умственных плетений". -
Цит. по: Михайлов А.В. Эстетические идеи немецкого романтизма ?? Эстетика
немецкого романтизма. М.: Искусство, 1987, с. 41. - Ред.). В эстетической
теории, в культурологии, в теории права, прежде же всего в
социально-политической мысли шла аналогичная борьба. Попросту ли отвергали
спекулятивный идеализм, пытались ли его критически преодолеть или "поставить
с головы на ноги", как это делали левые гегельянцы и К.Маркс, - во всех этих
насмешках, критиках и "преодолениях" был некий общий пафос. С большей или
меньшей вразумительностью стремились дать слово "самим вещам": фактам,
событиям, жизни, поступкам, практике, "частному" лицу - словом, бытию,
поскольку оно не сводится к бытию мысли; действию, поскольку оно не сводится
к объясняющему действию мысли, а способно стать реально преобразующим мир;
жизни, поскольку она является не средством для философии, а самоцелью;
наконец, частному лицу, индивиду, единичному субъекту, поскольку он не
сводится к части некой объективной тотальности, не является лишь исчезающим
моментом некоего всеобщего субъекта.
Именно интуиция бытия как не-мысли, пробужденная тотальным исчерпанием у
Гегеля идеи бытия как бытия мысли, невнятно сказывается в
"материалистическом", "политэкономическом", "виталистическом",
"иррационалистическом" самоистолковании философии. Здесь же исток
экзистенциальной философии, но измерение мышления, в котором она
развертывается, и соответствующее направление критики - другие.
Экзистенциализм исходит из уникального бытия личности, уникальностью,
конкретностью и внутренней безусловностью превосходящего "разумную
действительность", частью которой оно само вроде бы является, - как
абстракцию, как лишь возможность. Наряду с религиозно-экзистенциальным
персонализмом Киргегарда следует упомянуть в этом контексте антропологизм
Л.Фейербаха, очень близкого Киргегарду в некоторых пунктах, и
рационалистический персонализм А.И.Герцена (сказавшийся, например, в его
письме сыну "С того берега". См.: Герцен А.И. Собр. соч. в тридцати томах.
М.: АН СССР, 1955, т. VI, с. 7 - 142. См. также: Шпет Г.Г. Философское
мировоззрение Герцена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
если мы скажем, что характер его философии определился именно тем, что по
воле судьбы ему пришлось такой незначительный факт испытать как историческое
событие - как "землетрясение", выражаясь его собственными словами" (Шестов
Л. Киргегард - религиозный философ ?? [УО, 235 - 236] ).
lii "Книги, большие и малые, статьи, назидательные речи, дневники следуют
друг за другом с изумительной быстротой - за 15 лет, которые ему осталось
жить (он умер 11 ноября 1855 г.), написанное им составило 28 томов - 14
сочинений, 14 дневников. Первая его книга называется "Все или ничего"
("Entweder-Oder" [Bd. IX]. - Ред.), и уже одно заглавие свидетельствует о
том направлении, какое приняла мысль Киргегарда. Столь же характерно и
название его второй книги: "Страх и Трепет" и приложенного к ней небольшого
полубеллетристического, полуфилософского произведения - "Повторение". В
первой речь идет о жертве Авраама, во второй - о книге Иова. Через 9 лет
после появления "Страха и Трепета" он сам пишет в дневнике своем: "Ужас
должен охватить человека перед мрачным пафосом, пронизывающим эту книгу"
(Tagebucher, II, S. 89. - Ред.). То, что он говорит о "Страхе и Трепете",
можно сказать обо всех его сочинениях, обо всем, что он написал. И в книге
"Что такое страх", и в "Болезни к смерти", и в "Упражнениях в христианстве",
и в его речах "Жало в плоть", "Какая разница между апостолом и пророком", "В
праве ли человек ради истины отдать себя на растерзание", равно как и в тех
книгах, которые своим заглавием не выдают своего содержания, как "Этапы
жизненного пути", "Философские крохи" и т.д., - во всем, что он писал,
чувствуется тот неслыханно мрачный и тяжелый пафос, который сам Киргегард
отметил в "Страхе и Трепете"" [УО, 236 - 237; АИ, 128].
liii Киргегард был отнюдь не одинок в критике гегелевской философии. В
40-е годы XIX века гегелевский дух продолжал царить в философии далеко за
пределами Германии. Однако господство его обнаруживалось скорее уже в
негативной форме. Интеллектуальная ситуация эпохи определялась всесторонним
отталкиванием от спекулятивного идеализма и противоборством ему. Шеллинг,
выступивший в 1841?42 г. со своими лекциями по "Философии откровения",
окончательно разочаровал современников в самой манере спекулятивного
философствования. "Юноши", собравшиеся в аудитории Берлинского университета,
чтобы выслушать это "откровение", каждый на свой лад, но единодушно отвергли
его. Замечательно, что в той аудитории собрались на время люди, с именами
которых связаны едва ли не самые значительные направления философской,
религиозной, исторической, социальной, политической мысли начала XX века.
Вместе с 28-летним Киргегардом Шеллинга слушали Михаил Бакунин (27 лет),
левые гегельянцы А.Руге, А.Чешковский и Ф.Энгельс (21 г.), Якоб Бурхардт (23
г.), историки Иоганн Дройзен (33 г.) и 46-летний Леопольд фон Ранке, логик и
историк философии Ф.Трендленбург, а также М.Н.Катков (23 г.) и С.М.Соловьев
(21 г.). Большинство отзывов о лекциях Шеллинга были резко отрицательными.
См.: Schelling F. Philosophie der Offenbarung. 1841/42. Hrsg. und eingel.
von M.Frank. Anhang III (Dokumente zu Schellings erstem Vorlesungszyclus in
Berlin: Horerberichte, Zeitschriftenartikel, Zeitgenossische Brief- und
Tagebuchau?erungen). Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1977, S. 419 - 503.
"Шеллинг пустословит нестерпимо, - писал С.Киргегард своему старшему
брату Петеру 27 февраля 1942 г. - ...Я, видно, слишком стар, чтобы слушать
лекции, а Шеллинг слишком стар, чтобы их читать. Все его учение о потенциях
свидетельствует о глубочайшей импотенции" (ibid., S. 456).
Ср. брань А.Шопенгауэра: "Гегелевская философия всецело изобретена для
доходной мудрости кафедры: ведь она вместо мыслей содержит одни только
слова..." (Шопенгауэр А. Новые паралипомены 1810 - 1860, 73 - 85 ?? Полное
собр. соч. М., т. IV, с. 23 и след.).
Позитивное естествознание резко противопоставляло свой метод
натурфилософским спекуляциям. Историческое познание не менее резко
противопоставляло уникальную фактичность исторического события
спекулятивному схематизму (Историк Л.Ранке еще в 1824 г. писал в своей
антиромантической книге "К критике новейших историографов": "У нас со своей
стороны - иное понятие об истории. Голая истина без прикрас; основательное
исследование любой детали; все прочее - как богу угодно, только ничего не
выдумывать, даже и в самом малом, только никаких умственных плетений". -
Цит. по: Михайлов А.В. Эстетические идеи немецкого романтизма ?? Эстетика
немецкого романтизма. М.: Искусство, 1987, с. 41. - Ред.). В эстетической
теории, в культурологии, в теории права, прежде же всего в
социально-политической мысли шла аналогичная борьба. Попросту ли отвергали
спекулятивный идеализм, пытались ли его критически преодолеть или "поставить
с головы на ноги", как это делали левые гегельянцы и К.Маркс, - во всех этих
насмешках, критиках и "преодолениях" был некий общий пафос. С большей или
меньшей вразумительностью стремились дать слово "самим вещам": фактам,
событиям, жизни, поступкам, практике, "частному" лицу - словом, бытию,
поскольку оно не сводится к бытию мысли; действию, поскольку оно не сводится
к объясняющему действию мысли, а способно стать реально преобразующим мир;
жизни, поскольку она является не средством для философии, а самоцелью;
наконец, частному лицу, индивиду, единичному субъекту, поскольку он не
сводится к части некой объективной тотальности, не является лишь исчезающим
моментом некоего всеобщего субъекта.
Именно интуиция бытия как не-мысли, пробужденная тотальным исчерпанием у
Гегеля идеи бытия как бытия мысли, невнятно сказывается в
"материалистическом", "политэкономическом", "виталистическом",
"иррационалистическом" самоистолковании философии. Здесь же исток
экзистенциальной философии, но измерение мышления, в котором она
развертывается, и соответствующее направление критики - другие.
Экзистенциализм исходит из уникального бытия личности, уникальностью,
конкретностью и внутренней безусловностью превосходящего "разумную
действительность", частью которой оно само вроде бы является, - как
абстракцию, как лишь возможность. Наряду с религиозно-экзистенциальным
персонализмом Киргегарда следует упомянуть в этом контексте антропологизм
Л.Фейербаха, очень близкого Киргегарду в некоторых пунктах, и
рационалистический персонализм А.И.Герцена (сказавшийся, например, в его
письме сыну "С того берега". См.: Герцен А.И. Собр. соч. в тридцати томах.
М.: АН СССР, 1955, т. VI, с. 7 - 142. См. также: Шпет Г.Г. Философское
мировоззрение Герцена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92