Но дана ли
им была власть оберечь от бед того, кто разум возлюбит? И еще более
тревожный вопрос: нужно ли любить разум, потому что, если его не будешь
любить, то придется за это поплатиться, или нужно его любить бескорыстно, не
загадывая вперед, что он принесет с собой, радости или горе, - исключительно
потому, что он - разум? По-видимому, Платон был далек от бескорыстия, иначе
он бы не грозил бедами. Просто возвестил бы, как заповедь: возлюби разум
всем сердцем своим и душой - все равно, будешь ли ты от этого несчастным или
счастливым. Разум требует любви к себе, не предъявляя в защиту никаких
оправданий, ибо он сам есть источник, и притом единственный, всяких
оправданий. Но "так далеко" Платон не шел, так далеко, по-видимому, и Сократ
не шел. В том же "Федоне", в котором возвещено, что величайшее несчастье
стать ненавистником разума, передается, что Сократ, когда разобрал, что
анаксагоровский ((?(5, который так соблазнял его в молодые годы, не
обеспечивает ему "лучшего", отвернулся от своего учителя. "Лучшее" должно
быть впереди всего, "лучшее" должно хозяйничать в миреlv. Но, в таком
случае, прежде чем возлюбить разум, нужно справиться, точно ли он
обеспечивает человеку лучшее, и, стало быть, вперед нельзя знать, следует ли
любить или ненавидеть разум. Даст он лучшее - будем его любить, не даст - не
будем любить. И в случае если он принесет что-либо другое или очень дурное -
возненавидим и отвернемся от него. И возлюбим его вечного врага - Парадокс,
Абсурд. Ни у Платона, ни у Сократа вопрос, однако, так остро не ставился.
Несмотря на то, что ((а( Анаксагора не удовлетворял Сократа и Платона, они
не перестали прославлять разум, они только перестали восторгаться
Анаксагором. От разума их не могла оторвать никакая сила.
А между тем разум иной раз приносил им истины, которые очень мало были
похожи на "лучшее", и даже наоборот, таили в себе много плохого, очень
плохого. Взять хотя бы признание Платона (Tim. 48a), что "мир наш происходит
из смешения разума с необходимостью"; или то же утверждение в другой форме:
"нужно отличать два рода причинности - причинность необходимую и
божественную" (Ib. 68e). Если еще припомнить, что разум со свойственной ему
уверенностью в своей непогрешимости постоянно внушал Платону, что с
необходимостью и боги не борются (Prot. 345d), то расчеты на блага,
находящиеся в распоряжении разума, окажутся не находящими себе оправдания в
действительности. Разум отчасти распоряжается миром, разум тоже до некоторой
степени и богов поддерживает; но против необходимости и он сам, и
прославляемые им боги равно бессильны. И притом бессильны навсегда: разум
это твердо знает, никому не позволит в своем знании усомниться и, потому,
всякую попытку бороться с необходимостью окончательно и бесповоротно
отвергает как безумие.
Но ведь необходимость, против которой равно бессильны и боги, и люди,
может принести с собою неисчислимые беды! Разум это знает, конечно, он сам и
подсказал человеку это - но тут он вдруг снимает с себя всякую
ответственность, он об этом говорить не хочет. И все же продолжает
требовать, чтобы его любили, хотя оказывается, что возлюбивший разум может
стать таким же несчастным, как и возненавидевший разум, а может быть, еще
более несчастным. Так что знаменитое изречение Платона в последнем счете,
при очной ставке с данными опыта выходит очень слабо или даже почти совсем
не обоснованным. Разум, как и Эрос у Диотимы, не бог, а демон, родившийся от
(?((('а (богатства) и ((((( (бедности)lvi. Об этом Сократ и Платон не
распространялись. Наоборот, они всячески стремились отклонить испытующую
мысль от разысканий о происхождении разума. Чтобы отделаться от
необходимости, они изобрели знаменитый (?((((((. Что такое (?((((((? Платон
объясняет: "Катарзис состоит в том, чтобы как можно больше отделять душу от
тела... и, по возможности, как теперь здесь, долу, так и потом, давать ей
жить одной, освобожденной от цепей тела"lvii. Это все, что могут
противопоставить и люди, и боги с их разумом - Необходимости, которая разума
не знает и знать не хочет. Над телом никто не властен и над миром. Значит,
тут и делать нечего: пусть себе мир существует, как ему вздумается или как
ему полагается, мы же научимся и других научим обходиться без мира и без
принадлежащего к этому миру тела. И возвестим это, как наше величайшее
торжество, как победу над непобедимой Необходимостью, пред которой и боги
смирялись, или, лучше сказать, которую и боги могут преодолеть лишь при
помощи придуманной разумом уловки. Эпиктет, платонизирующий стоик,
интеллектуальную добросовестность которого принято обычно называть
наивностью, откровенно признавался в этом. По его словам, Зевс сказал
Хризиппу: "Было бы возможно, я дал бы тебе в полное распоряжение и твое
тело, и все внешние вещи. Но не скрою, что я даю тебе все это только на
подержание. И так как я не мог дать тебе все это в собственность, то за то я
уделю тебе некоторую часть от нас (богов) - способность решаться, делать или
не делать, хотеть или не хотеть, словом, способность использовать
представления" (Diat. I, 1)lviii. Трудно, конечно, современному человеку
допустить, что Зевс и в самом деле удостоил Хризиппа беседы с собой. Но в
Зевсе и большой надобности не было. Ему самому ведь пришлось добыть из
какого-то загадочного источника возвещенную им Хризиппу истину о том, что
"невозможно" отдать человеку в собственность внешние вещи. Похоже скорей на
то, что не Зевс Хризиппа, а Хризипп Зевса учил, что Хризипп сам знал, что
возможно и что невозможно, и не имел никакой надобности докучать богам
своими расспросами. Если бы Зевс вступил в беседу с Хризиппом и попробовал
его суждениям о возможном и невозможном противопоставить свое суждение, он
бы его и не услышал, - а если бы услышал, то отказался бы ему поверить:
разве боги стоят над истиной? Разве истина не уравнивает все мыслящие
существа? И люди, и дьяволы, и боги, и ангелы - все равноправны или, вернее,
равно бесправны пред истиной, которая всецело подчинена разуму. Когда Сократ
и Платон узнали, что миром правят не только боги, но и необходимость, и что
над необходимостью никто не властен, они обрели истину и для смертных, и для
бессмертных. Зевс очень могуществен - этого никто не посмеет оспаривать. Но
всемогущество ему не дано, и он, как существо не менее разумное, чем Хризипп
и даже учитель Хризиппа, Сократ, не может не преклониться пред истиной и
стать (((?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
им была власть оберечь от бед того, кто разум возлюбит? И еще более
тревожный вопрос: нужно ли любить разум, потому что, если его не будешь
любить, то придется за это поплатиться, или нужно его любить бескорыстно, не
загадывая вперед, что он принесет с собой, радости или горе, - исключительно
потому, что он - разум? По-видимому, Платон был далек от бескорыстия, иначе
он бы не грозил бедами. Просто возвестил бы, как заповедь: возлюби разум
всем сердцем своим и душой - все равно, будешь ли ты от этого несчастным или
счастливым. Разум требует любви к себе, не предъявляя в защиту никаких
оправданий, ибо он сам есть источник, и притом единственный, всяких
оправданий. Но "так далеко" Платон не шел, так далеко, по-видимому, и Сократ
не шел. В том же "Федоне", в котором возвещено, что величайшее несчастье
стать ненавистником разума, передается, что Сократ, когда разобрал, что
анаксагоровский ((?(5, который так соблазнял его в молодые годы, не
обеспечивает ему "лучшего", отвернулся от своего учителя. "Лучшее" должно
быть впереди всего, "лучшее" должно хозяйничать в миреlv. Но, в таком
случае, прежде чем возлюбить разум, нужно справиться, точно ли он
обеспечивает человеку лучшее, и, стало быть, вперед нельзя знать, следует ли
любить или ненавидеть разум. Даст он лучшее - будем его любить, не даст - не
будем любить. И в случае если он принесет что-либо другое или очень дурное -
возненавидим и отвернемся от него. И возлюбим его вечного врага - Парадокс,
Абсурд. Ни у Платона, ни у Сократа вопрос, однако, так остро не ставился.
Несмотря на то, что ((а( Анаксагора не удовлетворял Сократа и Платона, они
не перестали прославлять разум, они только перестали восторгаться
Анаксагором. От разума их не могла оторвать никакая сила.
А между тем разум иной раз приносил им истины, которые очень мало были
похожи на "лучшее", и даже наоборот, таили в себе много плохого, очень
плохого. Взять хотя бы признание Платона (Tim. 48a), что "мир наш происходит
из смешения разума с необходимостью"; или то же утверждение в другой форме:
"нужно отличать два рода причинности - причинность необходимую и
божественную" (Ib. 68e). Если еще припомнить, что разум со свойственной ему
уверенностью в своей непогрешимости постоянно внушал Платону, что с
необходимостью и боги не борются (Prot. 345d), то расчеты на блага,
находящиеся в распоряжении разума, окажутся не находящими себе оправдания в
действительности. Разум отчасти распоряжается миром, разум тоже до некоторой
степени и богов поддерживает; но против необходимости и он сам, и
прославляемые им боги равно бессильны. И притом бессильны навсегда: разум
это твердо знает, никому не позволит в своем знании усомниться и, потому,
всякую попытку бороться с необходимостью окончательно и бесповоротно
отвергает как безумие.
Но ведь необходимость, против которой равно бессильны и боги, и люди,
может принести с собою неисчислимые беды! Разум это знает, конечно, он сам и
подсказал человеку это - но тут он вдруг снимает с себя всякую
ответственность, он об этом говорить не хочет. И все же продолжает
требовать, чтобы его любили, хотя оказывается, что возлюбивший разум может
стать таким же несчастным, как и возненавидевший разум, а может быть, еще
более несчастным. Так что знаменитое изречение Платона в последнем счете,
при очной ставке с данными опыта выходит очень слабо или даже почти совсем
не обоснованным. Разум, как и Эрос у Диотимы, не бог, а демон, родившийся от
(?((('а (богатства) и ((((( (бедности)lvi. Об этом Сократ и Платон не
распространялись. Наоборот, они всячески стремились отклонить испытующую
мысль от разысканий о происхождении разума. Чтобы отделаться от
необходимости, они изобрели знаменитый (?((((((. Что такое (?((((((? Платон
объясняет: "Катарзис состоит в том, чтобы как можно больше отделять душу от
тела... и, по возможности, как теперь здесь, долу, так и потом, давать ей
жить одной, освобожденной от цепей тела"lvii. Это все, что могут
противопоставить и люди, и боги с их разумом - Необходимости, которая разума
не знает и знать не хочет. Над телом никто не властен и над миром. Значит,
тут и делать нечего: пусть себе мир существует, как ему вздумается или как
ему полагается, мы же научимся и других научим обходиться без мира и без
принадлежащего к этому миру тела. И возвестим это, как наше величайшее
торжество, как победу над непобедимой Необходимостью, пред которой и боги
смирялись, или, лучше сказать, которую и боги могут преодолеть лишь при
помощи придуманной разумом уловки. Эпиктет, платонизирующий стоик,
интеллектуальную добросовестность которого принято обычно называть
наивностью, откровенно признавался в этом. По его словам, Зевс сказал
Хризиппу: "Было бы возможно, я дал бы тебе в полное распоряжение и твое
тело, и все внешние вещи. Но не скрою, что я даю тебе все это только на
подержание. И так как я не мог дать тебе все это в собственность, то за то я
уделю тебе некоторую часть от нас (богов) - способность решаться, делать или
не делать, хотеть или не хотеть, словом, способность использовать
представления" (Diat. I, 1)lviii. Трудно, конечно, современному человеку
допустить, что Зевс и в самом деле удостоил Хризиппа беседы с собой. Но в
Зевсе и большой надобности не было. Ему самому ведь пришлось добыть из
какого-то загадочного источника возвещенную им Хризиппу истину о том, что
"невозможно" отдать человеку в собственность внешние вещи. Похоже скорей на
то, что не Зевс Хризиппа, а Хризипп Зевса учил, что Хризипп сам знал, что
возможно и что невозможно, и не имел никакой надобности докучать богам
своими расспросами. Если бы Зевс вступил в беседу с Хризиппом и попробовал
его суждениям о возможном и невозможном противопоставить свое суждение, он
бы его и не услышал, - а если бы услышал, то отказался бы ему поверить:
разве боги стоят над истиной? Разве истина не уравнивает все мыслящие
существа? И люди, и дьяволы, и боги, и ангелы - все равноправны или, вернее,
равно бесправны пред истиной, которая всецело подчинена разуму. Когда Сократ
и Платон узнали, что миром правят не только боги, но и необходимость, и что
над необходимостью никто не властен, они обрели истину и для смертных, и для
бессмертных. Зевс очень могуществен - этого никто не посмеет оспаривать. Но
всемогущество ему не дано, и он, как существо не менее разумное, чем Хризипп
и даже учитель Хризиппа, Сократ, не может не преклониться пред истиной и
стать (((?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92