1. Тихановское сельпо - 700 р.
2. Тихановское кредитное об-во - 400 р.
3. Степановское об-во потребителей - 500 р.
4. Гордеевское об-во потребителей - 400 р.
5. Тихановский раймолокосоюз - 300 р.
6. Плодоовощсоюз - 300 р.
7. Тимофеевское кредитное об-во - 500 р.
8. Правление промкооперации - 700 р.
9. Инвалидная кооперация "Окская переправа" - 300 р.
10. Сапожная артель - 300 р.
Предложить вышеупомянутым учреждениям немедленно внести причитающиеся с них суммы".
Ашихмин сел.
- У кого будут предложения или дополнения? - спросил Поспелов и сделал паузу. - Нет предложений. Тогда голосуем. Кто за резолюцию, прошу поднять руки! Голосуют только члены бюро.
Все шесть человек проголосовали "за".
- Так. Возвышаев, известите все упомянутые организации и соберите деньги, - сказал Поспелов.
- К завтрему соберем, - отозвался тот. - И без шума.
- Но со свиным визгом, - сказал Озимое.
И все засмеялись, а Возвышаев тягостно вздохнул.
- Теперь поговорим насчет опыта выездной тройки в Гордеевском кусте, поскольку поступило две жалобы от уполномоченного райкома комсомола т.Обуховой и председателя Гордеевского Совета Акимова. Частное сообщение сделает районный прокурор товарищ Шатохин. Пожалуйста! - Поспелов кивнул прокурору, тот встал.
Это был плотный крупноголовый мужичок в суконной гимнастерке защитного цвета. Он шустро встал, поворошил пятерней свои пышные рыжие кудри и зачастил словами, как из пулемета строчил:
- Ваше дело вводить или отменять чрезвычайные меры. Ваше дело решать что отбирать: скот, зерно, недвижимое имущество. Все это ваше дело. Но сажать людей в тюрьму - наше дело. И если вы берете людей под охрану, то хоть задним числом согласовывайте с нами. Что же это получается? Вы там в Веретье самовольно открыли тюрьму, четверо суток продержали пять человек в холодной, и мне, прокурору, известно стало только от самих пострадавших на пятый день, да и то по звонку из области. Спрашивается, для чего я здесь торчу, в районе? Для насмешек от милиции?
- При чем здесь милиция? - прервал его Озимов.
- А при том. Ваш участковый Ежиков в ответ на заявление арестованных, что они пожалуются прокурору, похлопал себя по кобуре и сказал: вот он где у меня сидит, ваш прокурор. И какое он имеет право сажать людей без моей санкции?
- Ему приказали Возвышаев и Радимов. С них и спрашивайте, - сказал Озимов.
- Участковый не Возвышаеву подчиняется, а тебе.
- А мне что, разорваться? Я был в Степанове и не знаю, что творилось в Веретье.
- Товарищи, давайте поспокойнее. - Поспелов постучал о графин карандашом.
- Подумаешь, каких-то мерзавцев продержали три дня под арестом, проворчал Возвышаев.
- Во-первых, не три, а четыре! - крикнул прокурор. - А, во-вторых, хочешь это самое вершить - бери мои полномочия и сажай. Хоть весь район посади.
- Мне и своих полномочий хватает, - упрямо твердил Возвышаев. - Если он кулак и саботажник... что прикажете делать? Ждать, когда сам Шатохин заявится? Да я любого паразита скручу в бараний рог, если он становится поперек директив.
- По какой директиве? - спросил Шатохин.
- Мы приняли на бюро постановление о введении чрезвычайных мер. Вот вам и директива. Чего же еще надо? - ответил Возвышаев.
- Ты позабыл ту формулировку, - сказал Возвышаеву Озимов и обернулся к Поспелову: - Мелентий Кузьмич, прочти ему то решение.
- А я так его помню, - отозвался Поспелов. - Штрафовать надо, но не в пятикратном размере, милицию использовать при конфискации, но в качестве охраны порядка...
- Во, слыхал? А ты что делаешь? - крикнул Озимов Возвышаеву.
- А мне плевать на эти либеральные установки.
- На ячейку плюешь!
- Товарищи, позвольте мне, - сказал Ашихмин. Поспелов кивнул ему, тот встал: - Спор получается до некоторой степени схоластический. После того бюро многое изменилось. Давайте посмотрим в корень вопроса. Мы в настоящий момент переходим от политики ограничения кулачества к политике ликвидации его как класса. Так в чем же дело? Если враг оказывает сопротивление, немедленно брать под арест, не обращая внимания на соблюдение формальных правил. Это пустая предосторожность. Тройка под руководством Возвышаева сделала большое дело - собрано четыре тысячи пудов хлеба! Это же достижение! За это хвалить надо людей, а мы вроде бы ругаем.
- Вот именно! - подхватил Поспелов и постучал карандашом. - Я предлагаю внести в резолюцию отдельным пунктом: одобрить в целом работу выездной тройки в Гордеевском узле, указав на оплошность по части временного содержания под арестом нарушителей порядка без разрешения прокурора. Поспелов оглядел всех из-под очков и спросил: - Как, товарищи?
- А чего ж... Голоснем! - предложил Чубуков.
И снова все шесть голосов дружно объединились.
- Теперь насчет забоя скота. Нужны самые решительные меры пресечения. Иначе мы останемся без свиного поголовья, - сказал Поспелов. - Какие будут соображения?
- Овец тоже режут... И до рогатого скота добираются, - сказал Озимов.
- А милиция уклоняется... сидит сложа руки, - буркнул Возвышаев.
- Между прочим, в Гордеевском узле, с которого началась эта резня, шуровал ты. И нечего валить с больной головы на здоровую. - Озимов подался вперед и сердито нагнул голову, словно лбом хотел сшибить Возвышаева.
И тот подался всем корпусом:
- Я выполнял план контрактации, а ты по избам шастал и лясы точил.
- Может, обойдемся без выпадов? - Поспелов застучал карандашом о графин. - Какие будут предложения?
- Применить чрезвычайные меры к забойщикам скота, - сказал Чубуков. Постановление разослать по району. У кого обнаружат забитую скотину конфисковать. А самого посадить.
- Голоснем? Кто "за", прошу поднять руки. Так, единогласно... На "разное" у нас поступило письмо от Зенина, секретаря Тихановской ячейки, сказал Поспелов. - Он просит бюро поставить вопрос о привлечении к судебной ответственности зачинщиков женской демонстрации против закрытия церкви и нападения на его жену, продавца местного сельпо. Какие будут соображения?
- Здорово живешь! - сказал Озимов. - Бюро не народный суд. Оскорбили его жену - пусть подает куда следует, где разбирают правонарушения. А нам и без того дел хватает. И потом - много чести для жены Зенина, чтобы ее стычки с прохожими разбирали руководители района.
- Товарищи, позвольте! - встал Возвышаев. - Тут дело пахнет политической провокацией. Нападение на жену Зенина совершено в тот самый день, когда закрывалась церковь.
- Какая политическая провокация?! Юбку стащили с нее, - сказал Озимов. - Не путай политику с дамской юбкой.
Все засмеялись, а Возвышаев скосил глаз и густо покраснел:
- Это называется притуплением бдительности на формы классовой борьбы. Я прошу бюро обратить на это внимание. - И, обиженный, Возвышаев сел.
- Вы расследовали, что там случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221