Давайте вспомним резолюцию ЦК по докладу Самарского окружкома, пункт второй: решительно изменять состав деревенских парторганизаций за счет вовлечения бедноты и представителей рабочего класса. Чего же еще надо? Я требую ставить на голосование! - Возвышаев сел.
- Других предложений нет? - спросил Поспелов. - Ставим на голосование. Кто за то, чтобы рекомендовать товарища Зенина секретарем Тихановской партячейки?
Руки почти разом подняли Возвышаев, Поспелов и Паринов.
- Кто против? Так... Тяпин и Озимое. Иван Парфеныч, запиши! Значит, большинством голосов товарища Зенина рекомендуем... - и облегченно: - Ну, кажется, все?
- Да, уж пора. Засиделись. - Озимое достал из брючного кармана часы: Вот, девятый час.
- Как все? - переспросил удивленно Возвышаев. - А разбор налетчиков?
- Каких еще налетчиков? - недовольно буркнул Озимов.
- Степановских белогвардейцев.
Озимов поморщился, его усы бабочкой под Демьяна Бедного дернулись, как привязанные на нитке:
- Бросьте вы эту самодеятельность! Подумаешь - учителя по пьянке комедию разыгрывали.
- Ну, знаете, товарищ Озимов?! Напялить погоны, ходить по селу да еще людей добрых пугать - ничего себе забава! - таращил глаза Возвышаев.
Но Озимов уже завелся против Возвышаева и теперь попер на него медведем:
- Ты забыл, как в третьем годе вы перепились в желудевском волкоме, переоделись в баб и поехали на степановские станы девок щупать?..
- Я там не был!
- Ты не был, зато твои заместители да помощники были. Ты же не вызывал их на бюро?
- По-твоему, все равно, что в баб нарядиться, что в белогвардейцев? Да?!
- Подумаешь, в белогвардейцев! На сцене вон в царей переодеваются, и Советская власть от этого нисколько не страдает.
- То на сцене, а то по дворам ходить! - кричал Возвышаев.
- Да уймись ты, никто тебя не боится. Ну, потешились ребята, хватили через край. Сунули им за это по выговору. Чего ж еще? Зачем дело лепить? Или мы сами молодыми не были? Какое преступление? Четверо в кладовой два часа просидели, пятый сбежал да милиционера насмешил? Вот и все. Нечего там штанами трясти.
- Но мы же вызвали Герасимова, - сказал Поспелов.
- Ничего, так отпустим. Небось не обидится... Хватит, сегодня и так наговорились, - Озимов решительно хлопнул ладонью по столу.
- Да. Пожалуй, и в самом деле пора кончать. - Поспелов тоже поглядел на часы.
- А я решительно возражаю, - повысив голос, сказал Возвышаев.
- Хорошо, будем голосовать. Кто за то, чтобы дело Герасимова считать законченным? То есть оставить в силе ранее вынесенный выговор? - Руки подняли Озимов, Тяпин и Поспелов. - Сам видишь, Никанор Степанович, ты в меньшинстве, - обернулся к нему Поспелов.
- Вот это и есть либеральная терпимость, против которой мы и собрались сегодня выступить. Но ничего... Мы еще повоюем с этой либеральной терпимостью, - Возвышаев вышел первым.
Костя Герасимов упросил Марию подождать его в палисаднике, возле райкома:
- Вместе пойдем к Успенскому. Там уже все в сборе. Варьку пропивать будем. Они с Бабосовым решили пожениться.
- В который раз? - усмехнулась Мария.
- А тебе не все равно? Подожди! Успенский наказал - без тебя не приходить. Он завтра переезжает в Степанове.
- Знаю.
- Вот и отлично! Без тебя все равно не начнут, а без меня могут всю водку выпить, - дурашливо скривился. - Умоляю, подожди! Может, я последний раз гуляю. Не то выгонят на бюро - в бродяги подамся, - продекламировал:
Провоняю я редькой и луком
И, тревожа рассветную гладь,
Буду громко сморкаться в руку
И во всем дурака валять.
- Ладно, не хнычь загодя. Подожду.
Не успела Мария присесть на лавочку под сиренью, как вылетел из дверей Герасимов и, возбужденно сияя, выпалил на ходу:
- Индульгенцию получил! Прежний приговор оставлен в силе. Господа присяжные, пересмотра не будет и не ждите!
- Благодари Тяпина. Его забота. Иначе с тебя Возвышаев шкуру бы спустил.
- Откуда ты знаешь? И кто я Тяпину? Что ему Гекуба?
- Ну, допустим, Гекуба ему человек не посторонний. Если бы стали драть тебя, то и мне несдобровать. А я - тяпинский кадр. Что ж это? Выходит, кадры у него не совсем те?!
- Маша, ты наша икона-спасительница. Тебя в угол ставить надо.
- Хамло!
- Да нет... Я для того, чтобы молиться на тебя.
- У Бабосова выучился, что ли?
- Пошли! А то кабы они без нас ненароком не нарезались.
По дороге Костя рассказывал:
- Приехал к нам тот доцент-физик.
- Какой доцент?
- Ну, из Московского университета. Помнишь, Бабосов рассказывал?
- А-а, самогонщик?!
- Он самый. Математиком оказался.
- За что ж его вычистили?
- Черт его знает. Говорит - индусским егам поклонялись: на голове стояли. Одним словом, буржуазные замашки.
- Еги считаются аскетами. Или как там? Вроде бедняков, что ли. При чем же тут эти буржуазные замашки?
- Ну, ты даешь! Это же не наша, не пролетарская беднота. Это беднота от скудости буржуазной науки, - и загоготал.
- Ты сам заразился от Бабосова замашками мелкобуржуазного злопыхателя.
- Мы с Колей приходим в школу познакомиться с новеньким, - он занял комнату в бывших мастерских, рядом с Успенским, - стучим... Войдите! Отворяем дверь. Никого. И вдруг над нами с потолка этакий писклявый голосок: "Здравствуйте!" Мы как чесанем назад. А он сверху: га-га-га! Смотрим - висит вниз головой, зацепившись коленями за перекладину в самом углу. В первый же вечер успел шведскую стенку себе соорудить. Спрыгнул, ходит вокруг меня, глазами косит и фыркает, как кот. "Вы чего, Роман Вильгельмович?" - спрашивает его Бабосов. А он положил голову набок, рожу скривил сладенько и пропищал: "Так это-о, я любуюсь, как слажена у него фигура". У меня то есть. "Естественно, - говорит Бабосов, - в крестьянской семье вырос, на хороших харчах". - "Это понятно, - хмыкнул тот. - А вот теперь бы побороться?" Что ж, говорю, давайте поборемся.
- И поборолись? - улыбнулась Мария.
- Поборолись... Этот хохлацкий немец, хоть и говорит писклявым бабьим голосом, но здоровяк что надо, я тебе доложу...
- Кто ж одолел?
- Никто. Потоптались, как лошадки, заложив головы на плечи друг другу, посопели, пофыркали... Правда, пытался он раза два взять меня подкатом, но я отбрасывал его ногу. Доволен... Руку мне пожал, раскланялся. Замечательно, говорит. Чудной!
Их ждали на веранде: все уже сидели за столом, а Варя хозяйничала в сенях возле керосинки - яичницу жарила. На столе навалом и в тарелках лежали красные помидоры, огурцы, зеленый лук, ветчина и колбаса. Бутылки с вином и с водкой стояли нераскупоренные.
- Ага, что я говорил? Без тебя не начнут, - заголосил Костя от дверей, пропуская Марию вперед. - Доблестные рыцари ордена ножа и вилки приветствуют первую даму почтительным ожиданием. Ура!
- Она первая, а я, выходит, вторая? Коля, вызови его на поединок! Пропори его вилкой и на тарелку его, - кричала из сеней Варя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221