- Как растащили?
- Да так. Утром взбунтовались, кормушки поразбили, заодно и магазин обчистили.
- А говорят, уполномоченного избили?
- О-о! - парень только рукой махнул, достал кисет и стал скручивать цигарку. - Тут целая история... Довели мужиков, дов-вели... - Прикурил, жадно затянулся, откидываясь на локоть, и сардоническая торжествующая усмешка заиграла на губах его. Но вдруг, заметив под тулупом отворот шинели и звезду на шапке Кадыкова, осекся, будто рукавом стер с лица улыбку, и спросил с почтением: - А вы кто сами будете?
- Из уголовного розыска. Из милиции.
- А! Это другой оборот. Значит, мой магазин осматривать? - обрадовался парень.
- И магазин твой осмотрю. И уполномоченному помочь надо.
- Это само собой. А я уж испугался - не из этих ли, думаю... Замаскировался под начальство.
- А чего ж ты испугался?
- Дак вон что творится! А ну-ка, да возьмет меня в оборот в лесу-то. Я ведь комсомолец. Продавец сельпа! - Парень важно надувал губы, сводил свои белесые жидкие брови, стараясь сгладить первоначальную оплошность своей готовностью услужить милицейскому начальству.
- Что в Желудевке? Я слыхал набат.
- Кормушки ломают. А начальство разбежалось.
- Никого не били?
- Нет. В сельсовете окна разбили и бумаги все сожгли. Никаких, говорят, колхозов! Мы теперь чистые.
- А у вас что было?
- О-о, тут целая история... - Парень опять махнул рукой и стал рассказывать: - Утречком ранним, еще до свету, разбудил меня шум под окном: вроде бы на гулянку сошлись девки с парнями - гужуют, только гармошки не слышно. Глянул на часы - седьмой час утра. Да и в окнах сереет. Чего это, думаю, загуляли с утра пораньше? Надел на босу ногу валенки, пиджак внакидку, шапку в охапку - выбегаю. Вот тебе, посреди улицы - не ребята, а мужики и бабы толпятся; галдеж, как на базаре. Особенно бабы старались: у каждой в руках или ухват, или кочерга, а то и вилы. В Веретьях кормушки поломали, говорят, а мы что, ай хуже? А ежели ф милиция или войска пригонют? Да мы их ухватьями забодаем. Старики, которые поумней, осаживают их: посадят вас, дуры. А они: ежели нас посодят, тады вам юбки надевать и детей малых сосками кормить. Молока-то все равно не будет. Какое молоко, ежели коров сведут со дворов? Ну, мало-помалу и разожглись: сейчас же идем кормушки ломать, кричат бабы, а те мужики, у которых штаны ишо держатся и сухие, давайте за семенами. Штоб к вечеру семена дома были. Побежали мужики к председателю сельсовета, у нас его прозывают Степкой Похлебкой. А он с перепугу на сушилы залез, в сене спрятался. Где хозяин? Где уполномоченный? В рийон уехали ночью. Врешь! Ишшитя, говорит хозяйка. Они сунулись в сени, во двор, на сушилы заглянули - нет. Где ключи от семенного амбара? С собой носит. Да хрен с ними, с ключами. Сняли бревно из заплота у того же Похлебки и пошли к семенному амбару. Человек десять раскачивали бревно под запев частушки: "Десятичник - парень ловкий, утонул в м... с головкой... Эх, р-раз, да еще раз!" Звездарезнули раза три концом бревна - и замок слетел, и дверь с петлей сорвали. Ну, а семена растащить - дело плевое каждый знал свои мешки, метки ставили... А энтот уполномоченный, видать, сердцем переживал. Степан Николаич говорит Похлебке, не дело в сене-то отлеживаться. Под пулями, в бою, говорит, и то свою линию держат. Пошли хоть кормушки отобьем. Не то что ж мы в районе доложим? Завтра лошадей сводить, а у нас кормушек нет. "Что в бою? - говорит Похлебка. - Пуля - дура, пролетела, вжикнула, и нет ее. А тут согнут тебя в три погибели, оторвут муде и привяжут к бороде. Лучше не ходи". А тот пошел. Говорят, тихановский, Зенин по фамилии. И мужичонка-то лядащий, щуплый, а пошел. Дорогие женщины, на классово чуждую стихию, говорит, работаете. Эти кормушки приведут вас к счастливой жизни и полному довольствию. Это вы, говорит, окно в новый мир ломаете. Они и поднялись: вы что, хотите из этих кормушек и нас кормить? Да мы тебя счас самого накормим. Вяжите его, бабы. Связали по рукам и ногам, подтащили к кормушке, овса всыпали. Пусть жрет! Ах, не ест? Сами они рыло воротят, а нас в комунию толкают. Всыпать ему! Сняли с него штаны, спину заголили, растянули на скамье и давай молотить прутьями из метлы. Да не жидкими концами, а комлями били. Всего его в кровь расписали. Он и пищать перестал. Водой окатили - ожил. Молись, отродье антихристово! Кайся перед богом, что с сатаной связались... Икону принесли. Кайся, что по наущению дьявола в колхоз нас загонял. Кайся, не то живота лишим! На колени его поставили перед иконой, лбом обземь били. Он и сознание потерял...
- Значит, везде успевал: и за мужиками бегал, и баб не прозевал...
- Да я один, что ль? Все ребята и девки там были.
- А магазин? Иль за ним тоже парни и девки приглядывать должны?
Парень залился краской и смущенно потупил глаза:
- Я эта... не знал, что так обернется.
- Когда обокрали магазин?
- Кто его знает... Понесли этого Зенина на почту... Тут я и заметил, что дверь в магазине растворена. Замок вместе с пробоем выдрали.
- Что украдено?
- Восемь ящиков водки... Да кое-что из одежды. Хозяйственные товары, утварь всякую, хомуты - вроде бы не тронули.
- Эх ты, Ротозей Иваныч! Вместо того чтобы на своем посту стоять, бегал на поглядку, как сопливый мальчишка.
В Красухино приехали еще засветло. В селе тишина и спокойствие, от заборов и околиц, лениво отбегая, побрехивали собаки, у одного колодца с высоким журавлем мужик в нагольной рыжей шубе поил лошадь из ведра и равнодушно глядел на чужую проезжую подводу; мальчишки в лапоточках и в развязанных заячьих да собачьих малахаях играли в чижика, - ничто не говорило о недавнем кипении страстей человеческих. Да и сам рассказчик как-то сник после давешнего возбуждения и лениво, скучно глядел по сторонам. Остановились возле почты, обшитого тесом здания, покрашенного давным-давно в бурый цвет, с овальной железной дощечкой на карнизе: "Российское страховое общество". Палисадник с чахлой сиренью... Старое наследие от земских заведений.
Кадыков кинул сено лошади, отпустил чересседельник, потом накрыл ее тулупом и в шинели, подтянутый и строгий, вошел в помещение. Его встретила у самого порога молоденькая телефонистка в серой кофте, вязанной из козьего пуха, и черных валенках. Глядела с испугом и любопытством. "Еще что случилось?" - написано было на ее смуглом кругленьком личике.
- Где уполномоченный? - спросил Кадыков.
- Увезли его. Председатель Совета посадил на свою лошадь и отвез в степановскую больницу.
- Так... А что в селе?
- Все в порядке.
- В порядке! - Кадыков хмыкнул и покачал головой. - Телефон хоть работает?
- Да.
- Вас не трогали?
- Нет, нет, - ответила поспешно, словно боялась, что не поверят.
- Ладно. Работайте...
Кадыков с продавцом осмотрели магазин. Пробой и замок были сорваны, а так вроде бы все было на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221