В тайнике постель есть?
- А как же. Перина на топчане. В коробье подушки с одеялом.
- Я туда спущусь. Просплю до завтрашней ночи. А потом исчезну.
- Как знаешь.
- Ничего не слыхать про Бородина? Милиция не шевелится? Насчет меня никаких толков нет?
- Вроде бы тихо. Андрей Иванович все Вознесение мотался где-то по лугам. Да с носом вернулся.
- Он был у Васи Белоногого.
- Кто тебе об этом сказал? - тревожно спросил Николай.
- Свои люди. - Иван прошелся по комнате, заскрипели половицы под его тяжкими шагами, остановился у окна, глядя на улицу, зло сказал: - Эта сука... новоявленный комиссар советский что-то замышляет против меня. Ну, да не на того напал. Я его сам потешу... Утру по сопатке.
- Ты на кого это? На Васю Белоногого?
- Он захотел посчитаться со мной.
- Во падла!
- Погоди, я его встречу на узенькой дорожке. А пока мы похохотаем над ним. Он на прошлой неделе наезжал в Большие Бочаги. Будто бы плуга возил. Останавливался у своих родственников. У Деминых. Он у них однова амбар обчистил. Они это знают. Вот я и послал в Большие Бочаги Лысого, посмотреть все на месте. Оттиски снять с их амбарного ключа.
- А разве Лысый вхож к Деминым?
- Дура! У Лысого рука в Бочагах. Ну? Те и сняли оттиски на мыле, а Лысый вчера привез. Я уж подобрал, подточил ключ. Вон он! - Иван вынул из кармана что-то темное и сунул в руки Николаю. - В точности.
- Эк, дьявол! Вот так ключ! Им укокать можно, - удивился Николай, перебрасывая с руки на руку большой увесистый ключ.
- Завтра ночью я обчищу у них амбар. Сделаю аккуратненько, - сказал Иван. - А Демины подумают на Васю Белоногого. И пойдет потеха.
- Почему это они подумают на Васю?
- Ну, во-первых, потому что он намедни ночевал у них, значит, ключ видел, мог подделать. Во-вторых, Лысый был в Агишеве на медпункте и тяпнул Юзину расшитую бисером тюбетейку Васиной жены. Вот она! - Он вынул из другого кармана сложенную вчетверо упругую тюбетейку и сунул в руки Николаю. - Эту тюбетейку я подкину в амбар к Деминым. Понял?
- Ловко! - Николай заливисто гоготнул, как жеребчик. - Постой! А Вася не видал случаем в Агишеве Лысого?
- Нет. А Юзя Лысого не знает.
- Здорово! Ты голову на плечах таскаешь, а не тыкву. Но, голова, на чем повезешь калым?
- На лошади.
- На моей, что ли?
- О, сундук! Найду, не твоя забота. Я все сказал... Пока. Остальное потом узнаешь. Я пошел спать. И до завтрашнего вечера меня нет. Понял? Где фонарь?
Николай на ощупь нашел в темноте висевший на стенке фонарь "летучая мышь" и подал его Ивану. Тот открыл подпольную дверь, спустился вниз и засветил там фонарь. Николай, свесив голову в проем, смотрел, как брат открыл потайную дверь за толстым угловым столбом и скрылся в тайнике.
Тайник, аккуратно обложенный кирпичом, как добрая кладовая, уходил под хлев, оттуда имел запасной выход в конце сада в терновых зарослях.
На другой день вечером, как только стемнело, Иван Жадов, сунув за пазуху литровку водки, бушлат нараспашку, пошел задами к Иллариону Сипунову, по прозвищу Сообразило, жившему через три двора. На стук в сени вышла Евдокия, за свою высоту и погибистость прозванная Верстой.
- Кто там? - глухо донесся ее голос.
- Это я, Дуня... Открой на час.
- Иван, что ли?
- Ну?
Она с минуту помедлила, как бы соображая - открывать или нет? Недовольно проворчала:
- Чего тебя нелегкая по ночам носит? Ларя спит.
- Я ему должок верну. На Пасху в карты проиграл...
Евдокия, шумно сопя, наконец открыла запирку.
- Вы уж вместе с курами на насест укладываетесь, - сказал Жадов, проходя в избу.
Ларион сидел на печи, свесив босые ноги. На нем была домотканая исподняя рубаха с расстегнутым воротом и темные штаны.
- Сообразило, слезай с печки! Давай к столу - есть разговор. - Жадов прошел в передний угол, освещенный лампадой, поставил литровку на стол и сел под образа.
Увидев водку, хозяин проворно натянул подшитые валенки и, не мешкая, спрыгнул с печки.
- Ваня, да у нас и закусить-то нечем, окромя хлеба да лука, ничего нет, - сказала Евдокия.
- И не надо. Обойдемся. Дай стаканы!
Евдокия подала два граненых стакана, сама пить отказалась. Жадов налил Лариону полный стакан, себе половину:
- Пей, Сообразило!
Тот широко перекрестился, размахнул черные вислые усища и, алчно глядя на стакан, сдавленно произнес:
- Христос с тобой, Ваня!
Пил жадно, запрокинув голову, как пьют воду в жаркий полдень на молотьбе, ходенем ходил острый кадык, дергалась кожа в провале под кобылкой, где висел на засаленной бечевке медный крестик; глубоко в утробе Лариона булькала водка.
- О-ох! - Он поставил стакан, отщипнул корочку хлеба от каравая, поданного хозяйкой, нюхал ее, а сам косил глаза на литровку, зажатую в руке у Жадова.
Тот перехватил его взгляд, налил еще стакан:
- Пей, Сообразило!
- Дак что ж, все я один... А ты? - робко спросил хозяин.
- И я выпью.
Жадов чокнулся стаканом... Выпили.
- Спаси тебя Христос, Ваня! - сказал Ларион.
- Нет, Сообразило. За христа-ради водку не дают. Собирайся!
- Куда это на ночь глядя? - всполошилась от печки хозяйка.
- А ты сиди! Не твое дело, - цыкнул на нее Жадов.
- Вота! Ты ж пришел карточный долг отдать... - не унималась та.
- Все отдам. Заплачу как следует. Собирайся.
- Куда? - спросил Ларион, все еще поглядывая на водку.
- За кудыкины горы... Водку допивать, - сказал Жадов, заткнул бутылку, сунул ее опять за пазуху и встал. - Пегий мерин у тебя дома?
- Вчерась только из лугов пригнал, - ответил Ларион уже с суетливой готовностью броситься исполнить любое задание: ну как же?! В поездке выпить придется...
- Запрягай! Поедем, куда скажу. Не бойся. Хорошо заплачу. А ты, верста коломенская! - он повернулся к Евдокии. - Заруби себе на носу! Если кому скажешь, что я у вас был нынче ночью и что хозяин повез меня, - сожгу. Ты меня знаешь? - спросил грозно.
- Как не знать... - залепетала хозяйка. - Кому я скажу!.. Я, чай, зла себе не желаю.
- Ну, вот. Поехали!
Ларион быстро снял валенки, натянул сапоги, прихватил зипун, и они вышли.
Когда выехали на улицу, Иван накинул свитку на бушлат и поднял высокий стеганый воротник. На селе было тихо, пустынно. В окнах кое-где светились тусклые огоньки - люди большей частью уже спали. И только в конце Нахаловки, куда они ехали, на Красной горке, заливалась гармошка и звенели девичьи голоса.
- Сверни в заулок! Объедем мимо кирпичного завода, - приказал Жадов Лариону.
Тот шевельнул вожжами, и пегий мерин свернул в Маркелов заулок, ехали вдоль длинного плетня, потом спустились с горы, пробухали по новому бревенчатому мосту и взяли с дороги левее, вдоль обрывистого берега Пасмурки, мимо кирпичного завода, поднялись на высокое Брюхатово поле, где проходила столбовая дорога на Большие Бочаги. Крупный мерин тихо трюхал рысцой, опустив голову и помахивая хвостом, пустая телега шумно громыхала на жесткой полевой дороге, а где-то в задке высоко и надсадно зудела железка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
- А как же. Перина на топчане. В коробье подушки с одеялом.
- Я туда спущусь. Просплю до завтрашней ночи. А потом исчезну.
- Как знаешь.
- Ничего не слыхать про Бородина? Милиция не шевелится? Насчет меня никаких толков нет?
- Вроде бы тихо. Андрей Иванович все Вознесение мотался где-то по лугам. Да с носом вернулся.
- Он был у Васи Белоногого.
- Кто тебе об этом сказал? - тревожно спросил Николай.
- Свои люди. - Иван прошелся по комнате, заскрипели половицы под его тяжкими шагами, остановился у окна, глядя на улицу, зло сказал: - Эта сука... новоявленный комиссар советский что-то замышляет против меня. Ну, да не на того напал. Я его сам потешу... Утру по сопатке.
- Ты на кого это? На Васю Белоногого?
- Он захотел посчитаться со мной.
- Во падла!
- Погоди, я его встречу на узенькой дорожке. А пока мы похохотаем над ним. Он на прошлой неделе наезжал в Большие Бочаги. Будто бы плуга возил. Останавливался у своих родственников. У Деминых. Он у них однова амбар обчистил. Они это знают. Вот я и послал в Большие Бочаги Лысого, посмотреть все на месте. Оттиски снять с их амбарного ключа.
- А разве Лысый вхож к Деминым?
- Дура! У Лысого рука в Бочагах. Ну? Те и сняли оттиски на мыле, а Лысый вчера привез. Я уж подобрал, подточил ключ. Вон он! - Иван вынул из кармана что-то темное и сунул в руки Николаю. - В точности.
- Эк, дьявол! Вот так ключ! Им укокать можно, - удивился Николай, перебрасывая с руки на руку большой увесистый ключ.
- Завтра ночью я обчищу у них амбар. Сделаю аккуратненько, - сказал Иван. - А Демины подумают на Васю Белоногого. И пойдет потеха.
- Почему это они подумают на Васю?
- Ну, во-первых, потому что он намедни ночевал у них, значит, ключ видел, мог подделать. Во-вторых, Лысый был в Агишеве на медпункте и тяпнул Юзину расшитую бисером тюбетейку Васиной жены. Вот она! - Он вынул из другого кармана сложенную вчетверо упругую тюбетейку и сунул в руки Николаю. - Эту тюбетейку я подкину в амбар к Деминым. Понял?
- Ловко! - Николай заливисто гоготнул, как жеребчик. - Постой! А Вася не видал случаем в Агишеве Лысого?
- Нет. А Юзя Лысого не знает.
- Здорово! Ты голову на плечах таскаешь, а не тыкву. Но, голова, на чем повезешь калым?
- На лошади.
- На моей, что ли?
- О, сундук! Найду, не твоя забота. Я все сказал... Пока. Остальное потом узнаешь. Я пошел спать. И до завтрашнего вечера меня нет. Понял? Где фонарь?
Николай на ощупь нашел в темноте висевший на стенке фонарь "летучая мышь" и подал его Ивану. Тот открыл подпольную дверь, спустился вниз и засветил там фонарь. Николай, свесив голову в проем, смотрел, как брат открыл потайную дверь за толстым угловым столбом и скрылся в тайнике.
Тайник, аккуратно обложенный кирпичом, как добрая кладовая, уходил под хлев, оттуда имел запасной выход в конце сада в терновых зарослях.
На другой день вечером, как только стемнело, Иван Жадов, сунув за пазуху литровку водки, бушлат нараспашку, пошел задами к Иллариону Сипунову, по прозвищу Сообразило, жившему через три двора. На стук в сени вышла Евдокия, за свою высоту и погибистость прозванная Верстой.
- Кто там? - глухо донесся ее голос.
- Это я, Дуня... Открой на час.
- Иван, что ли?
- Ну?
Она с минуту помедлила, как бы соображая - открывать или нет? Недовольно проворчала:
- Чего тебя нелегкая по ночам носит? Ларя спит.
- Я ему должок верну. На Пасху в карты проиграл...
Евдокия, шумно сопя, наконец открыла запирку.
- Вы уж вместе с курами на насест укладываетесь, - сказал Жадов, проходя в избу.
Ларион сидел на печи, свесив босые ноги. На нем была домотканая исподняя рубаха с расстегнутым воротом и темные штаны.
- Сообразило, слезай с печки! Давай к столу - есть разговор. - Жадов прошел в передний угол, освещенный лампадой, поставил литровку на стол и сел под образа.
Увидев водку, хозяин проворно натянул подшитые валенки и, не мешкая, спрыгнул с печки.
- Ваня, да у нас и закусить-то нечем, окромя хлеба да лука, ничего нет, - сказала Евдокия.
- И не надо. Обойдемся. Дай стаканы!
Евдокия подала два граненых стакана, сама пить отказалась. Жадов налил Лариону полный стакан, себе половину:
- Пей, Сообразило!
Тот широко перекрестился, размахнул черные вислые усища и, алчно глядя на стакан, сдавленно произнес:
- Христос с тобой, Ваня!
Пил жадно, запрокинув голову, как пьют воду в жаркий полдень на молотьбе, ходенем ходил острый кадык, дергалась кожа в провале под кобылкой, где висел на засаленной бечевке медный крестик; глубоко в утробе Лариона булькала водка.
- О-ох! - Он поставил стакан, отщипнул корочку хлеба от каравая, поданного хозяйкой, нюхал ее, а сам косил глаза на литровку, зажатую в руке у Жадова.
Тот перехватил его взгляд, налил еще стакан:
- Пей, Сообразило!
- Дак что ж, все я один... А ты? - робко спросил хозяин.
- И я выпью.
Жадов чокнулся стаканом... Выпили.
- Спаси тебя Христос, Ваня! - сказал Ларион.
- Нет, Сообразило. За христа-ради водку не дают. Собирайся!
- Куда это на ночь глядя? - всполошилась от печки хозяйка.
- А ты сиди! Не твое дело, - цыкнул на нее Жадов.
- Вота! Ты ж пришел карточный долг отдать... - не унималась та.
- Все отдам. Заплачу как следует. Собирайся.
- Куда? - спросил Ларион, все еще поглядывая на водку.
- За кудыкины горы... Водку допивать, - сказал Жадов, заткнул бутылку, сунул ее опять за пазуху и встал. - Пегий мерин у тебя дома?
- Вчерась только из лугов пригнал, - ответил Ларион уже с суетливой готовностью броситься исполнить любое задание: ну как же?! В поездке выпить придется...
- Запрягай! Поедем, куда скажу. Не бойся. Хорошо заплачу. А ты, верста коломенская! - он повернулся к Евдокии. - Заруби себе на носу! Если кому скажешь, что я у вас был нынче ночью и что хозяин повез меня, - сожгу. Ты меня знаешь? - спросил грозно.
- Как не знать... - залепетала хозяйка. - Кому я скажу!.. Я, чай, зла себе не желаю.
- Ну, вот. Поехали!
Ларион быстро снял валенки, натянул сапоги, прихватил зипун, и они вышли.
Когда выехали на улицу, Иван накинул свитку на бушлат и поднял высокий стеганый воротник. На селе было тихо, пустынно. В окнах кое-где светились тусклые огоньки - люди большей частью уже спали. И только в конце Нахаловки, куда они ехали, на Красной горке, заливалась гармошка и звенели девичьи голоса.
- Сверни в заулок! Объедем мимо кирпичного завода, - приказал Жадов Лариону.
Тот шевельнул вожжами, и пегий мерин свернул в Маркелов заулок, ехали вдоль длинного плетня, потом спустились с горы, пробухали по новому бревенчатому мосту и взяли с дороги левее, вдоль обрывистого берега Пасмурки, мимо кирпичного завода, поднялись на высокое Брюхатово поле, где проходила столбовая дорога на Большие Бочаги. Крупный мерин тихо трюхал рысцой, опустив голову и помахивая хвостом, пустая телега шумно громыхала на жесткой полевой дороге, а где-то в задке высоко и надсадно зудела железка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221