По слухам, там... А где он прячется никто не знает.
- Эх вы, растяпы! - сказал Возвышаев. - Пошли в школу.
Входили с заднего крыльца, через учительскую; оба класса и коридор битком были набиты мужиками, накурили так, что подвесные керосиновые лампы светились мутными шарами, как бакены в речном тумане. Приглушенный говор, как шмелиный зуд, немедленно стих при появлении длинной шеренги начальства. Впереди шел Акимов и короткими мощными руками раздвигал толпу, как табун лошадей, приговаривая:
- Прошу осадить к стенке!..
В классе стояли рядами скамьи, люди сидели на них густо, словно снопы на току. Приезжие прошли к учительскому столу, расселись на стульях. Возвышаев вынул из черного портфеля красную папку и раскрыл ее перед Акимовым со словами:
- Тут все заготовлено. Так что открывай собрание, а все остальное я скажу сам.
Акимов встал, позвонил звонком, давая рукой знаки задним рядам, ломившимся из коридора, успокоиться; когда все смолкли, сказал:
- Граждане односельчане, причина схода нашего села известная выслушать сообщение товарища Возвышаева на предмет вступления в колхоз. Прошу, Никанор Степанович. - Акимов сел, расстегнул полушубок черной дубки, вынул из бокового кармана атласный синий кисет и стал скручивать цигарку.
Возвышаев недовольно покосился на него, но встал, спросил, обращаясь к мужикам:
- Товарищи, вы не считали, сколько здесь присутствует?
- Пятьсот десять человек!
- Четыреста восемьдесят два...
- Четыреста семьдесят три...
Раздались голоса из коридора.
- То есть абсолютное большинство. А если так, то мы имеем право решать вопрос исключительной важности для всего вашего села. Вопрос этот продуман окончательно; значит, выступать против колхоза - все равно что выступать против Советской власти. - Сделал внушительную паузу, обвел всех присмиревших мужиков косо расставленными глазами и потом добавил: - Со всеми вытекающими из этого последствиями. Агитировать за колхоз я вас не стану - время агитации на этот счет истекло. Вам всем рассказали, куда вести лошадей, куда коров, где свиней держать и птицу, куда инвентарь свозить. Дело осталось за вами. Кормушки вы сами строили, дорогу к ним знаете. А посему приступим к голосованию: кто против директив правительства, то есть против колхоза, прошу поднять руки!
Воцарилась мертвая тишина. Акимов даже курить перестал, так и застыл, приоткрыв рот, глядя на Возвышаева. А Никанор Степанович, подымаясь на носки, вытягивая шею из полурасстегнутого узенького воротничка бекеши, спрашивал:
- Посмотрите там, в коридоре! Никто не поднял руку? Так, никто... Значит, все за. Таким образом, объявляю вас всех колхозниками.
Тут все словно проснулись и зашумели разом:
- Это по какому закону?
- Иде список? Поименнай!..
- Я подписи своей не ставил. Не имеете такого права.
- А ежели ф в Москву напишем?
- К Калинину пойдем, к Калинину!..
- Тихо! Я еще не кончил, - поднял руку Возвышаев.
Акимов схватил со стола звонок и замотал им над головой. Шум постепенно стих.
Возвышаев взял лист бумаги из раскрытой папки и стал читать:
- "Мы, граждане села Гордеева, постановили сего числа, то есть семнадцатого февраля, в девятнадцать ноль-ноль, организовать сельскохозяйственную артель, или колхоз, и вступить в таковой всем членам, а также считать фактически членами и не присутствующих на данном собрании. Нежелающим вступить в колхоз предоставить право подать в течение двадцати четырех часов заявление о выходе из артели. В случае же неподачи заявления в указанный срок считать всех автоматически членами данного колхоза. Тех же, которые подадут заявления на выход, считать как злостных противников колхозного строя и Советской власти, а посему земельно-луговой надел выделять таковым весной тридцать пятого года". Всем ясно?
И, не давая опомниться мужикам, покрывая разноголосый гомон, сам затряс звонком, пока снова не притихли все.
- Получите первое задание: поскольку вы теперь все колхозники, в течение восемнадцати часов, считая с этой минуты, собрать семенной фонд, скот и сельхозинвентарь. Все население объявляется мобилизованным с запрещением выезда из села до известного срока, который будет установлен особым решением. Кто воспротивится сдавать семфонд или скот, будет привлечен к ответственности судебно-следственной бригадой. Представляю членов бригады лично: нарсудья товарищ Радимов, нарследователь товарищ Билибин и заведующий райзо товарищ Чубуков.
Каждый из поименованных привстал и поглядел строго в зал.
- Им будут помогать товарищ Акимов, милиционер Ежиков и члены гордеевского актива. Всех предупреждаю - жаловаться некуда. Выше нас власти нет. Все! А теперь расходитесь по домам и приступайте к выполнению задания.
Из передних рядов встал старик в свитке и, подняв над головой зажатую в кулаке шапку, замахал ею, обращаясь к односельчанам:
- Обождитя, мужуки! Сто-ойтя!
Возвышаев спросил на ухо Акимова:
- Кто такой?
- Бондарь.
- Возьми на заметку!
- Он и так никуда не денется.
Старик, осадив поднимавшихся было мужиков, обернулся к Возвышаеву:
- Все, что вы тут читали нам, это вы сами и написали. А когда же напишут и скажут по-нашему?
Старик был худ, высок, с открытой, жилистой шеей и смоляными горящими глазами.
- Сперва надо представиться - кто ты есть? - сказал Возвышаев.
- Прозываюсь Петрусевым, - ответил старик. - Авдей Исав.
- Итак, чем вы недовольны, Авдей Исаевич? - спросил строго Возвышаев.
- Я-то всем доволен. У меня все свое. А вот вы ответьтя, по какому праву нарушаете закон?
- Какой же это закон мы нарушаем?
- Тот самый. Ленин дал нам волю или нет? Отвечайте!
- Ну, дал.
- А вы ее уже однава отбирали.
- Когда же у вас отбирали эту волю? Каким образом?
- Таким же самым... Значит, какое равноправие дал нам Ленин? Голосовать! А вы помимо его воли, без нашего голосования, отбирали у нас и хлеб, и скотину в эти самые годы... Ну, когда денег не было, а вся торговля шла на хлеб.
- В комунизьму! - крикнули из коридора.
- Во-во! В эту самую комунизьму, - подхватил старик. - Потом вашего брата за это ж наказывали. А сколь мужиков погубили? За что, спрашивается?
- Вы мне тут кулацкие речи не пускайте! Вы знаете, что бывает за саботаж решения партии и правительства?
- Ты не грозись, а прочти нам, что Ленин написал или теперешний главный начальник, Сталин.
- А я вам что читал?
- Это вы сами написали! - закричали уже со всех сторон.
- Сталин не говорил, чтоб загнать всех разом за сутки.
- Тут омман, мужики... Озорство, одним словом.
- Так ведь мы ж не с потолка брали. Нам директива спущена, от правительства! Вы что, газет не читаете?
- В газете Штродов насочинял.
- Игде директива Сталина? - кричали из коридора.
- Директива в книжке пропечатана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
- Эх вы, растяпы! - сказал Возвышаев. - Пошли в школу.
Входили с заднего крыльца, через учительскую; оба класса и коридор битком были набиты мужиками, накурили так, что подвесные керосиновые лампы светились мутными шарами, как бакены в речном тумане. Приглушенный говор, как шмелиный зуд, немедленно стих при появлении длинной шеренги начальства. Впереди шел Акимов и короткими мощными руками раздвигал толпу, как табун лошадей, приговаривая:
- Прошу осадить к стенке!..
В классе стояли рядами скамьи, люди сидели на них густо, словно снопы на току. Приезжие прошли к учительскому столу, расселись на стульях. Возвышаев вынул из черного портфеля красную папку и раскрыл ее перед Акимовым со словами:
- Тут все заготовлено. Так что открывай собрание, а все остальное я скажу сам.
Акимов встал, позвонил звонком, давая рукой знаки задним рядам, ломившимся из коридора, успокоиться; когда все смолкли, сказал:
- Граждане односельчане, причина схода нашего села известная выслушать сообщение товарища Возвышаева на предмет вступления в колхоз. Прошу, Никанор Степанович. - Акимов сел, расстегнул полушубок черной дубки, вынул из бокового кармана атласный синий кисет и стал скручивать цигарку.
Возвышаев недовольно покосился на него, но встал, спросил, обращаясь к мужикам:
- Товарищи, вы не считали, сколько здесь присутствует?
- Пятьсот десять человек!
- Четыреста восемьдесят два...
- Четыреста семьдесят три...
Раздались голоса из коридора.
- То есть абсолютное большинство. А если так, то мы имеем право решать вопрос исключительной важности для всего вашего села. Вопрос этот продуман окончательно; значит, выступать против колхоза - все равно что выступать против Советской власти. - Сделал внушительную паузу, обвел всех присмиревших мужиков косо расставленными глазами и потом добавил: - Со всеми вытекающими из этого последствиями. Агитировать за колхоз я вас не стану - время агитации на этот счет истекло. Вам всем рассказали, куда вести лошадей, куда коров, где свиней держать и птицу, куда инвентарь свозить. Дело осталось за вами. Кормушки вы сами строили, дорогу к ним знаете. А посему приступим к голосованию: кто против директив правительства, то есть против колхоза, прошу поднять руки!
Воцарилась мертвая тишина. Акимов даже курить перестал, так и застыл, приоткрыв рот, глядя на Возвышаева. А Никанор Степанович, подымаясь на носки, вытягивая шею из полурасстегнутого узенького воротничка бекеши, спрашивал:
- Посмотрите там, в коридоре! Никто не поднял руку? Так, никто... Значит, все за. Таким образом, объявляю вас всех колхозниками.
Тут все словно проснулись и зашумели разом:
- Это по какому закону?
- Иде список? Поименнай!..
- Я подписи своей не ставил. Не имеете такого права.
- А ежели ф в Москву напишем?
- К Калинину пойдем, к Калинину!..
- Тихо! Я еще не кончил, - поднял руку Возвышаев.
Акимов схватил со стола звонок и замотал им над головой. Шум постепенно стих.
Возвышаев взял лист бумаги из раскрытой папки и стал читать:
- "Мы, граждане села Гордеева, постановили сего числа, то есть семнадцатого февраля, в девятнадцать ноль-ноль, организовать сельскохозяйственную артель, или колхоз, и вступить в таковой всем членам, а также считать фактически членами и не присутствующих на данном собрании. Нежелающим вступить в колхоз предоставить право подать в течение двадцати четырех часов заявление о выходе из артели. В случае же неподачи заявления в указанный срок считать всех автоматически членами данного колхоза. Тех же, которые подадут заявления на выход, считать как злостных противников колхозного строя и Советской власти, а посему земельно-луговой надел выделять таковым весной тридцать пятого года". Всем ясно?
И, не давая опомниться мужикам, покрывая разноголосый гомон, сам затряс звонком, пока снова не притихли все.
- Получите первое задание: поскольку вы теперь все колхозники, в течение восемнадцати часов, считая с этой минуты, собрать семенной фонд, скот и сельхозинвентарь. Все население объявляется мобилизованным с запрещением выезда из села до известного срока, который будет установлен особым решением. Кто воспротивится сдавать семфонд или скот, будет привлечен к ответственности судебно-следственной бригадой. Представляю членов бригады лично: нарсудья товарищ Радимов, нарследователь товарищ Билибин и заведующий райзо товарищ Чубуков.
Каждый из поименованных привстал и поглядел строго в зал.
- Им будут помогать товарищ Акимов, милиционер Ежиков и члены гордеевского актива. Всех предупреждаю - жаловаться некуда. Выше нас власти нет. Все! А теперь расходитесь по домам и приступайте к выполнению задания.
Из передних рядов встал старик в свитке и, подняв над головой зажатую в кулаке шапку, замахал ею, обращаясь к односельчанам:
- Обождитя, мужуки! Сто-ойтя!
Возвышаев спросил на ухо Акимова:
- Кто такой?
- Бондарь.
- Возьми на заметку!
- Он и так никуда не денется.
Старик, осадив поднимавшихся было мужиков, обернулся к Возвышаеву:
- Все, что вы тут читали нам, это вы сами и написали. А когда же напишут и скажут по-нашему?
Старик был худ, высок, с открытой, жилистой шеей и смоляными горящими глазами.
- Сперва надо представиться - кто ты есть? - сказал Возвышаев.
- Прозываюсь Петрусевым, - ответил старик. - Авдей Исав.
- Итак, чем вы недовольны, Авдей Исаевич? - спросил строго Возвышаев.
- Я-то всем доволен. У меня все свое. А вот вы ответьтя, по какому праву нарушаете закон?
- Какой же это закон мы нарушаем?
- Тот самый. Ленин дал нам волю или нет? Отвечайте!
- Ну, дал.
- А вы ее уже однава отбирали.
- Когда же у вас отбирали эту волю? Каким образом?
- Таким же самым... Значит, какое равноправие дал нам Ленин? Голосовать! А вы помимо его воли, без нашего голосования, отбирали у нас и хлеб, и скотину в эти самые годы... Ну, когда денег не было, а вся торговля шла на хлеб.
- В комунизьму! - крикнули из коридора.
- Во-во! В эту самую комунизьму, - подхватил старик. - Потом вашего брата за это ж наказывали. А сколь мужиков погубили? За что, спрашивается?
- Вы мне тут кулацкие речи не пускайте! Вы знаете, что бывает за саботаж решения партии и правительства?
- Ты не грозись, а прочти нам, что Ленин написал или теперешний главный начальник, Сталин.
- А я вам что читал?
- Это вы сами написали! - закричали уже со всех сторон.
- Сталин не говорил, чтоб загнать всех разом за сутки.
- Тут омман, мужики... Озорство, одним словом.
- Так ведь мы ж не с потолка брали. Нам директива спущена, от правительства! Вы что, газет не читаете?
- В газете Штродов насочинял.
- Игде директива Сталина? - кричали из коридора.
- Директива в книжке пропечатана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221