он уже величал сам себя
"императором". Владычица была довольна им и осыпала его наградами одна
щедрее другой...
И что же? Почти воплотившаяся мечта готова была ускользнуть между
пальцев, точно невесомый дымок от костра, на котором жгут осенние листья.
Донесение, недавно полученное им, гласило: его войска в панике отступали
по Соламнийскому Полю, оставив Вингаардскую Башню и думать забыв о планах
осады Каламана. Отряды эльфов и людей сообща действовали и на Северном, и
на Южном Эрготе. Горные гномы вышли на свет из своего подземного
королевства, Торбардина, и, по слухам, вступили в союз со своими недавними
врагами - гномами холмов, а также с группой беглых людей, и все вместе
насели на драконидов, пытаясь выдворить их из Абанасинии. Не говоря уж о
том, что страна Сильванести вернула себе свободу, а в замке Ледяной Стены
погиб Повелитель Драконов. И - вовсе уж невероятные вести - кучка овражных
гномов удержала Пакс Таркас!..
Вот какие мысли мелькали в голове у Повелителя Ариакаса, и не
мудрено, что верхние ступени он перешагнул в последней степени ярости. Из
тех, кому случалось вызвать его недовольство, в живых оставались немногие.
Его ярости не пережил еще никто.
Власть и знатность Ариакас унаследовал от отца. Тот был жрецом и
пользовался немалым расположением Владычицы Тьмы. Ариакасу было всего
сорок лет. Место же свое он занял в двадцать - после того, как отец его
принял безвременную смерть от рук собственного сына. Между прочим,
Ариакасу было два года, когда у него на глазах отец зверски расправился с
его матерью: несчастная женщина пыталась бежать от него вместе с маленьким
сыном, боясь, что Зло, которому предался отец, завладеет и его душой...
Так оно и случилось.
Подрастая, Ариакас внешне относился к отцу со всем подобающим
почтением, но убийства матери так и не позабыл. Он усердно учился и, к
безмерной гордости отца, отменно преуспевал в науках. Многие потом
задавались вопросом, на каком именно ударе ножа испарилась отцовская
гордость, когда девятнадцатилетний сын отомстил ему за гибель матери. Но
Ариакасом двигала не только месть. Он давно уже примеривался и к трону
Повелителя Драконов...
Смерть любимого жреца не слишком опечалила Владычицу Тьмы: очень
скоро она обнаружила, что в лице юного Ариакаса приобрела куда больше,
нежели потеряла... Жреческих способностей у него, правда, не оказалось,
зато проявился немалый талант к магии, который со временем принес ему
посвящение в число Черных Одежд и великолепные рекомендации от
чернокнижника, наставлявшего его в магическом искусстве. Другое дело,
магия не была его страстью. Он с честью выдержал страшные испытания в
Башне Высшего Волшебства, но редко пользовался своим могуществом, а черных
одежд, свидетельствовавших о его принадлежности к этому ордену, не носил
вообще никогда.
Делом жизни Ариакаса была война. Это он выработал замечательную
стратегию, позволившую Повелителям Драконов и их армиям завоевать власть
почти над всем Ансалоном. Это он позаботился, чтобы они почти не встретили
сопротивления: именно его осенила мысль о том, что надо действовать быстро
и бить разобщенных людей, эльфов и гномов порознь, пока они не додумались
объединиться. К началу лета этот гениальный план должен был принести ему
корону правителя Ансалона. Повелители, действовавшие на других континентах
Кринна, следили за его успехами с неприкрытой завистью... и со страхом.
Они понимали, что одним континентом Ариакас навряд ли удовлетворится. Зря,
что ли, он уже теперь поглядывал на запад, за Сиррионское море...
И вот в одночасье все это готово было рухнуть!
Дверь в спальню Китиары оказалась заперта. Одно слово Ариакаса,
бесстрастно произнесенное на языке магии - и толстая деревянная дверь
разлетелась на мелкие кусочки. Ариакас шагнул внутрь сквозь вихрь щепок и
синего пламени, охватившего дверь. Рука его лежала на рукояти меча.
Китиара лежала в постели. При виде Ариакаса она приподнялась и села,
придерживая рукой шелковый халат, облегавший гибкое, стройное тело. И даже
несмотря на снедавшую его ярость, Ариакас не мог не залюбоваться этой
женщиной - самым достойным и надежным среди всех его полководцев. Его
прибытие наверняка застало ее врасплох, а поражение в битве, которого она
не смогла избежать, неминуемо означало смертный приговор. И, тем не менее,
она казалась собранной и спокойной. Ни просьб о пощаде, ни тени испуга в
карих глазах!
Это, впрочем, только разъярило Ариакаса еще больше, заново оттенив
всю глубину его разочарования в ней. Он молча сорвал с головы драконий
шлем и с такой силой швырнул его через всю комнату, что резной деревянный
столик, попавшийся на пути, разлетелся вдребезги, как хрупкое стекло.
При виде лица Ариакаса Китиара на какой-то миг потеряла самообладание
и попыталась отползти прочь по кровати, судорожно нашаривая рукой завязки
халатика...
Ибо немногие были способны смотреть, не бледнея, в лицо Ариакасу. В
лицо, не отражавшее никаких чувств, присущих человеку Даже безумная
ярость, владевшая им ныне, проявлялась лишь подергиванием мускула у рта.
Мертвенно-бледные черты Повелителя обрамляли длинные черные волосы.
Суточная щетина (обычно он начисто брился), казалось, отливала синевой.
Черные глаза Ариакаса дышали морозом, словно замерзшие омуты.
Одним прыжком он оказался возле кровати. Сорвав и отшвырнув роскошные
занавеси, он протянул руку и сгреб Китиару за коротко остриженные кудри.
Сдернул женщину с постели и бросил на каменный пол.
Падение вышло неловким - Китиара вскрикнула от боли. Впрочем, она
тотчас оправилась и готова была по-кошачьи вскочить на ноги, когда голос
Ариакаса заставил ее замереть.
- На колени, Китиара, - сказал Повелитель. Длинный, сверкающий меч
неторопливо выполз из ножен. - На колени, и да склонится твоя голова. Ибо
ты - преступница, возведенная на плаху, а я - твой палач, Китиара. Такова
цена поражения, которую платят мои полководцы...
И Китиара осталась стоять на коленях, но головы не склонила -
наоборот, посмотрела Ариакасу прямо в лицо, и он увидел, как вспыхнула
ненависть в ее карих глазах. Как хорошо, что у него был в руке меч. Помимо
воли он вновь почувствовал восхищение. Миг - и она умрет. Но в глазах ее
по-прежнему не было страха. Лишь непокорство.
Он замахнулся мечом... Но удара так и не нанес.
Потому что запястье его правой руки стиснули холодные костлявые
пальцы.
- Может, сперва выслушаешь объяснения Повелительницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
"императором". Владычица была довольна им и осыпала его наградами одна
щедрее другой...
И что же? Почти воплотившаяся мечта готова была ускользнуть между
пальцев, точно невесомый дымок от костра, на котором жгут осенние листья.
Донесение, недавно полученное им, гласило: его войска в панике отступали
по Соламнийскому Полю, оставив Вингаардскую Башню и думать забыв о планах
осады Каламана. Отряды эльфов и людей сообща действовали и на Северном, и
на Южном Эрготе. Горные гномы вышли на свет из своего подземного
королевства, Торбардина, и, по слухам, вступили в союз со своими недавними
врагами - гномами холмов, а также с группой беглых людей, и все вместе
насели на драконидов, пытаясь выдворить их из Абанасинии. Не говоря уж о
том, что страна Сильванести вернула себе свободу, а в замке Ледяной Стены
погиб Повелитель Драконов. И - вовсе уж невероятные вести - кучка овражных
гномов удержала Пакс Таркас!..
Вот какие мысли мелькали в голове у Повелителя Ариакаса, и не
мудрено, что верхние ступени он перешагнул в последней степени ярости. Из
тех, кому случалось вызвать его недовольство, в живых оставались немногие.
Его ярости не пережил еще никто.
Власть и знатность Ариакас унаследовал от отца. Тот был жрецом и
пользовался немалым расположением Владычицы Тьмы. Ариакасу было всего
сорок лет. Место же свое он занял в двадцать - после того, как отец его
принял безвременную смерть от рук собственного сына. Между прочим,
Ариакасу было два года, когда у него на глазах отец зверски расправился с
его матерью: несчастная женщина пыталась бежать от него вместе с маленьким
сыном, боясь, что Зло, которому предался отец, завладеет и его душой...
Так оно и случилось.
Подрастая, Ариакас внешне относился к отцу со всем подобающим
почтением, но убийства матери так и не позабыл. Он усердно учился и, к
безмерной гордости отца, отменно преуспевал в науках. Многие потом
задавались вопросом, на каком именно ударе ножа испарилась отцовская
гордость, когда девятнадцатилетний сын отомстил ему за гибель матери. Но
Ариакасом двигала не только месть. Он давно уже примеривался и к трону
Повелителя Драконов...
Смерть любимого жреца не слишком опечалила Владычицу Тьмы: очень
скоро она обнаружила, что в лице юного Ариакаса приобрела куда больше,
нежели потеряла... Жреческих способностей у него, правда, не оказалось,
зато проявился немалый талант к магии, который со временем принес ему
посвящение в число Черных Одежд и великолепные рекомендации от
чернокнижника, наставлявшего его в магическом искусстве. Другое дело,
магия не была его страстью. Он с честью выдержал страшные испытания в
Башне Высшего Волшебства, но редко пользовался своим могуществом, а черных
одежд, свидетельствовавших о его принадлежности к этому ордену, не носил
вообще никогда.
Делом жизни Ариакаса была война. Это он выработал замечательную
стратегию, позволившую Повелителям Драконов и их армиям завоевать власть
почти над всем Ансалоном. Это он позаботился, чтобы они почти не встретили
сопротивления: именно его осенила мысль о том, что надо действовать быстро
и бить разобщенных людей, эльфов и гномов порознь, пока они не додумались
объединиться. К началу лета этот гениальный план должен был принести ему
корону правителя Ансалона. Повелители, действовавшие на других континентах
Кринна, следили за его успехами с неприкрытой завистью... и со страхом.
Они понимали, что одним континентом Ариакас навряд ли удовлетворится. Зря,
что ли, он уже теперь поглядывал на запад, за Сиррионское море...
И вот в одночасье все это готово было рухнуть!
Дверь в спальню Китиары оказалась заперта. Одно слово Ариакаса,
бесстрастно произнесенное на языке магии - и толстая деревянная дверь
разлетелась на мелкие кусочки. Ариакас шагнул внутрь сквозь вихрь щепок и
синего пламени, охватившего дверь. Рука его лежала на рукояти меча.
Китиара лежала в постели. При виде Ариакаса она приподнялась и села,
придерживая рукой шелковый халат, облегавший гибкое, стройное тело. И даже
несмотря на снедавшую его ярость, Ариакас не мог не залюбоваться этой
женщиной - самым достойным и надежным среди всех его полководцев. Его
прибытие наверняка застало ее врасплох, а поражение в битве, которого она
не смогла избежать, неминуемо означало смертный приговор. И, тем не менее,
она казалась собранной и спокойной. Ни просьб о пощаде, ни тени испуга в
карих глазах!
Это, впрочем, только разъярило Ариакаса еще больше, заново оттенив
всю глубину его разочарования в ней. Он молча сорвал с головы драконий
шлем и с такой силой швырнул его через всю комнату, что резной деревянный
столик, попавшийся на пути, разлетелся вдребезги, как хрупкое стекло.
При виде лица Ариакаса Китиара на какой-то миг потеряла самообладание
и попыталась отползти прочь по кровати, судорожно нашаривая рукой завязки
халатика...
Ибо немногие были способны смотреть, не бледнея, в лицо Ариакасу. В
лицо, не отражавшее никаких чувств, присущих человеку Даже безумная
ярость, владевшая им ныне, проявлялась лишь подергиванием мускула у рта.
Мертвенно-бледные черты Повелителя обрамляли длинные черные волосы.
Суточная щетина (обычно он начисто брился), казалось, отливала синевой.
Черные глаза Ариакаса дышали морозом, словно замерзшие омуты.
Одним прыжком он оказался возле кровати. Сорвав и отшвырнув роскошные
занавеси, он протянул руку и сгреб Китиару за коротко остриженные кудри.
Сдернул женщину с постели и бросил на каменный пол.
Падение вышло неловким - Китиара вскрикнула от боли. Впрочем, она
тотчас оправилась и готова была по-кошачьи вскочить на ноги, когда голос
Ариакаса заставил ее замереть.
- На колени, Китиара, - сказал Повелитель. Длинный, сверкающий меч
неторопливо выполз из ножен. - На колени, и да склонится твоя голова. Ибо
ты - преступница, возведенная на плаху, а я - твой палач, Китиара. Такова
цена поражения, которую платят мои полководцы...
И Китиара осталась стоять на коленях, но головы не склонила -
наоборот, посмотрела Ариакасу прямо в лицо, и он увидел, как вспыхнула
ненависть в ее карих глазах. Как хорошо, что у него был в руке меч. Помимо
воли он вновь почувствовал восхищение. Миг - и она умрет. Но в глазах ее
по-прежнему не было страха. Лишь непокорство.
Он замахнулся мечом... Но удара так и не нанес.
Потому что запястье его правой руки стиснули холодные костлявые
пальцы.
- Может, сперва выслушаешь объяснения Повелительницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122