Антонию, например, удалось возбудить народ против убийц
Цезаря никак не посредством искусной риторики, а посредством
чтения его завещания и указания на его труп.
Образы, поражающие воображение толпы, всегда бывают про-
стыми> и ясными, несопровождающимися никакими толкования-
ми, и только иногда к ним присоединяются какие-нибудь чудес-
ные или таинственные факты: великая победа, великое чудо, круп-
ное преступление, великая надежда. Толпе надо всегда представ-
лять вещи в цельных образах, не указывая на их происхождение.
* Т.е. иезуитом (Прим. ред.).
Мелкие преступления и несчастные случаи вовсе не поражают
воображения толпы, как бы они ни были многочисленны: наобо-
рот, какой-нибудь крупный несчастный случай или преступление
глубоко действуют на толпу, хотя бы последствия их были дале-
ко не так пагубны, как последствия многочисленных, но мелких
несчастных случаев и преступлений.
Эпидемия инфлюэнцы, унесшая несколько лет тому назад в
Париже около 5000 жертв, очень мало подействовала на народ-
ное воображение. Эта настоящая гекатомба не выразилась каки-
ми-нибудь явственными образами, и на нее указывали лишь еже-
недельные статистические отчеты. Но какой-нибудь другой круп-
ный несчастный случай, например, падение Эйфелевой башни, при-
чем если погибло бы не 5000, а всего 500 человек, но зато едино-
временно и в общественном месте, непременно подействовал бы
гораздо сильнее на воображение толпы. Предполагаемая гибель
одного трансатлантического парохода на том основании, что о
нем долго не' получалось известий, сильно поразила воображение
толпы, между тем как официальная статистика указывает, что в
одном только 1894 году погибло 850 парусных судов и 203 паро-
вых. Эта гибель судов, гораздо более важная, если смотреть на
нее с точки зрения потери человеческих жизней и товаров, неже-
ли гибель трансатлантического парохода, не произвела ровно ни-
какого впечатления на толпу. Из этого следует, что не факты
сами по себе поражают народное воображение, а то, каким обра-
зом они распределяются и представляются толпе. Необходимо,
чтобы, сгущаясь, если мне будет позволено так выразиться, эти
факты представили бы такой поразительный образ, что он мог бы
овладеть всецело умом толпы и наполнить всю область ее поня-
тий. Кто владеет искусством производить впечатление на вооб-
ражение толпы, тот и обладает искусством ею управлять.
Глава четвертая
РЕЛИГИОЗНЫЕ ФОРМЫ, В КОТОРЫЕ
ОБЛЕКАЮТСЯ ВСЕ УБЕЖДЕНИЯ ТОЛПЫ
Мы уже говорили о том, что толпа не рассуждает, что она
принимает или отбрасывает идеи целиком, не переносит ни спо-
ров, ни противоречий, что внушения всецело овладевают ее мыс-
лительными способностями и немедленно стремятся перейти в
действие. Мы указывали, что толпа под влиянием соответствую-
щего внушения готова принести себя в жертву ради внушенного
ей идеала и что ей свойственны только сильные и крайние чув-
ства, причем симпатия у нее быстро превращается в обожание, а
антипатия, едва народившись, тотчас же превращается в нена-
висть. Эти общие указания дозволяют нам предугадывать убеж-
дения толпы.
Исследуя ближе убеждения толпы, как во время эпох веры,
так и во время великих политических переворотов, например, пе-
реворотов предшествовавшего века, можно видеть, что всегда эти
убеждения принимают специальную форму, которую я не могу
лучше определить, как назвав ее религиозным чувством. Это
чувство характеризуется очень просто: обожание предполагаемо-
го верховного существа, боязнь приписываемой ему магической
силы, слепое подчинение его велениям, невозможность оспари-
вать его догматы, желание распространять их, стремление смот-
реть как на врагов на всех тех, кто не признает их - вот главные
черты этого чувства. Относится ли это чувство к невидимому
Богу, к каменному или деревянному идолу, или к герою, к полити-
ческой идее, - с того самого момента, как в нем обнаруживаются
вышеуказанные черты, оно уже имеет религиозную сущность.
Сверхъестественное и чудесное встречаются в нем в одинаковой
степени. Толпа бессознательно награждает таинственной силой
политическую формулу или победоносного вождя, возбуждаю-
щего в данный момент ее фанатизм.
Религиозность обусловливается не одним только обожанием
какого-нибудь божества; она выражается и тогда, когда все сред-
ства ума, подчинение воли, пылкость фанатизма всецело отдаются
на службу какому-нибудь делу или существу, которое становится
целью и руководителем помыслов и действий толпы.
Нетерпимость и фанатизм составляют необходимую принад-
лежность каждого религиозного чувства и неизбежны у тех, кто
думает, что обладает секретом земного или вечного блаженства.
Эти черты встречаются в каждой группе людей, восстающих во
имя какого-нибудь убеждения. Якобинцы времен террора были
так же глубоко религиозны, как и католики времен инквизиции, и
их свирепая пылкость вытекала из одного и того же источника.
Все убеждения толпы имеют такие черты слепого подчинения,
свирепой нетерпимости, потребности в самой неистовой пропаган-
де, которые присущи религиозному чувству; вот почему мы и
вправе сказать, что верования толпы всегда имеют религиозную
форму. Герой, которому поклоняется толпа, поистине для нее Бог.
Наполеон был им в течение пятнадцати лет, и никогда еще ни
одно божество не имело таких преданных поклонников и ни
одно из них не посылало с такой легкостью людей на смерть.
Языческие и христианские боги никогда не пользовались такой
абсолютной властью над покоренными ими душами. Основатели
религиозных или политических верований только потому могли
достигнуть цели, что умели внушить толпе чувство фанатизма,
заставляющее человека находить счастье в обожании и подчине-
нии и с готовностью жертвовать своей жизнью для своего идола.
Так было во все времена. В своей прекрасной книге о римской
Галлии Фюстель де Куланж указывает, что римская империя дер-
жалась не силой, а чувством религиозного восхищения, которое
она внушала. <Это был бы беспримерный случай в истории, -
говорит он не без основания, - когда режим, ненавидимый наро-
дом, держался целых пять веков... Нельзя было бы объяснить
себе, как тридцать легионов империи могли принуждать к послу-
танию стомиллионный народ. Если же эти миллионы людей по-
виновались, то потому лишь, что император, олицетворявший в их
глазах римское величие, пользовался обожанием с общего согла-
сия, подобно божеству. В самой маленькой деревушке империи
императору воздвигались алтари. В душе народа, от одного края
империи до другого, народилась новая религия, в которой бо-
жествами были императоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Цезаря никак не посредством искусной риторики, а посредством
чтения его завещания и указания на его труп.
Образы, поражающие воображение толпы, всегда бывают про-
стыми> и ясными, несопровождающимися никакими толкования-
ми, и только иногда к ним присоединяются какие-нибудь чудес-
ные или таинственные факты: великая победа, великое чудо, круп-
ное преступление, великая надежда. Толпе надо всегда представ-
лять вещи в цельных образах, не указывая на их происхождение.
* Т.е. иезуитом (Прим. ред.).
Мелкие преступления и несчастные случаи вовсе не поражают
воображения толпы, как бы они ни были многочисленны: наобо-
рот, какой-нибудь крупный несчастный случай или преступление
глубоко действуют на толпу, хотя бы последствия их были дале-
ко не так пагубны, как последствия многочисленных, но мелких
несчастных случаев и преступлений.
Эпидемия инфлюэнцы, унесшая несколько лет тому назад в
Париже около 5000 жертв, очень мало подействовала на народ-
ное воображение. Эта настоящая гекатомба не выразилась каки-
ми-нибудь явственными образами, и на нее указывали лишь еже-
недельные статистические отчеты. Но какой-нибудь другой круп-
ный несчастный случай, например, падение Эйфелевой башни, при-
чем если погибло бы не 5000, а всего 500 человек, но зато едино-
временно и в общественном месте, непременно подействовал бы
гораздо сильнее на воображение толпы. Предполагаемая гибель
одного трансатлантического парохода на том основании, что о
нем долго не' получалось известий, сильно поразила воображение
толпы, между тем как официальная статистика указывает, что в
одном только 1894 году погибло 850 парусных судов и 203 паро-
вых. Эта гибель судов, гораздо более важная, если смотреть на
нее с точки зрения потери человеческих жизней и товаров, неже-
ли гибель трансатлантического парохода, не произвела ровно ни-
какого впечатления на толпу. Из этого следует, что не факты
сами по себе поражают народное воображение, а то, каким обра-
зом они распределяются и представляются толпе. Необходимо,
чтобы, сгущаясь, если мне будет позволено так выразиться, эти
факты представили бы такой поразительный образ, что он мог бы
овладеть всецело умом толпы и наполнить всю область ее поня-
тий. Кто владеет искусством производить впечатление на вооб-
ражение толпы, тот и обладает искусством ею управлять.
Глава четвертая
РЕЛИГИОЗНЫЕ ФОРМЫ, В КОТОРЫЕ
ОБЛЕКАЮТСЯ ВСЕ УБЕЖДЕНИЯ ТОЛПЫ
Мы уже говорили о том, что толпа не рассуждает, что она
принимает или отбрасывает идеи целиком, не переносит ни спо-
ров, ни противоречий, что внушения всецело овладевают ее мыс-
лительными способностями и немедленно стремятся перейти в
действие. Мы указывали, что толпа под влиянием соответствую-
щего внушения готова принести себя в жертву ради внушенного
ей идеала и что ей свойственны только сильные и крайние чув-
ства, причем симпатия у нее быстро превращается в обожание, а
антипатия, едва народившись, тотчас же превращается в нена-
висть. Эти общие указания дозволяют нам предугадывать убеж-
дения толпы.
Исследуя ближе убеждения толпы, как во время эпох веры,
так и во время великих политических переворотов, например, пе-
реворотов предшествовавшего века, можно видеть, что всегда эти
убеждения принимают специальную форму, которую я не могу
лучше определить, как назвав ее религиозным чувством. Это
чувство характеризуется очень просто: обожание предполагаемо-
го верховного существа, боязнь приписываемой ему магической
силы, слепое подчинение его велениям, невозможность оспари-
вать его догматы, желание распространять их, стремление смот-
реть как на врагов на всех тех, кто не признает их - вот главные
черты этого чувства. Относится ли это чувство к невидимому
Богу, к каменному или деревянному идолу, или к герою, к полити-
ческой идее, - с того самого момента, как в нем обнаруживаются
вышеуказанные черты, оно уже имеет религиозную сущность.
Сверхъестественное и чудесное встречаются в нем в одинаковой
степени. Толпа бессознательно награждает таинственной силой
политическую формулу или победоносного вождя, возбуждаю-
щего в данный момент ее фанатизм.
Религиозность обусловливается не одним только обожанием
какого-нибудь божества; она выражается и тогда, когда все сред-
ства ума, подчинение воли, пылкость фанатизма всецело отдаются
на службу какому-нибудь делу или существу, которое становится
целью и руководителем помыслов и действий толпы.
Нетерпимость и фанатизм составляют необходимую принад-
лежность каждого религиозного чувства и неизбежны у тех, кто
думает, что обладает секретом земного или вечного блаженства.
Эти черты встречаются в каждой группе людей, восстающих во
имя какого-нибудь убеждения. Якобинцы времен террора были
так же глубоко религиозны, как и католики времен инквизиции, и
их свирепая пылкость вытекала из одного и того же источника.
Все убеждения толпы имеют такие черты слепого подчинения,
свирепой нетерпимости, потребности в самой неистовой пропаган-
де, которые присущи религиозному чувству; вот почему мы и
вправе сказать, что верования толпы всегда имеют религиозную
форму. Герой, которому поклоняется толпа, поистине для нее Бог.
Наполеон был им в течение пятнадцати лет, и никогда еще ни
одно божество не имело таких преданных поклонников и ни
одно из них не посылало с такой легкостью людей на смерть.
Языческие и христианские боги никогда не пользовались такой
абсолютной властью над покоренными ими душами. Основатели
религиозных или политических верований только потому могли
достигнуть цели, что умели внушить толпе чувство фанатизма,
заставляющее человека находить счастье в обожании и подчине-
нии и с готовностью жертвовать своей жизнью для своего идола.
Так было во все времена. В своей прекрасной книге о римской
Галлии Фюстель де Куланж указывает, что римская империя дер-
жалась не силой, а чувством религиозного восхищения, которое
она внушала. <Это был бы беспримерный случай в истории, -
говорит он не без основания, - когда режим, ненавидимый наро-
дом, держался целых пять веков... Нельзя было бы объяснить
себе, как тридцать легионов империи могли принуждать к послу-
танию стомиллионный народ. Если же эти миллионы людей по-
виновались, то потому лишь, что император, олицетворявший в их
глазах римское величие, пользовался обожанием с общего согла-
сия, подобно божеству. В самой маленькой деревушке империи
императору воздвигались алтари. В душе народа, от одного края
империи до другого, народилась новая религия, в которой бо-
жествами были императоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204