в конце
концов, он делается частью общего себялюбия <Я>, и самопожер-
твование этого <Я> представляется естественным следствием.
Объект, так сказать, поглотил <Я>. Черты смирения, ограничение
нарциссизма, причинение себе вреда имеются во всех случаях
влюбленности; в крайних случаях они лишь повышаются и, вслед-
ствие отступления чувственных притязаний, остаются единствен
но господствующими.
Это особенно часто бывает при несчастной, безнадежной люб-
ви, так как сексуальное удовлетворение ведь каждый раз заново
снижает сексуальное превышение оценки. Одновременно с этой
<самоотдачей> <Я> объекту, уже ничем не отличающейся от суб-
лимированной самоотдачи абстрактной идее, функции <Идеала Я>
совершенно прекращаются. Молчит критика, которая про изво-
дится этой инстанцией; все, что объект делает и требует - пра-
вильно и безупречно. Совесть не применяется к тому, что делает-
ся в пользу объекта; в любовном ослеплении идешь на преступ-
ление, совершенно в этом не раскаиваясь. Всю ситуацию можно
без остатка резюмировать в одной формуле: объект занял место
<Идеала Я>.
Теперь легко описать разницу между идентификацией и влюб-
ленностью в ее высших выражениях, которые называют фасци-
нацией, влюбленной зависимостью. В первом случае <Я> обогати-
лось качествами объекта, оно, по выражению Ференчи, объект
<интроцировало>, во втором случае оно обеднело, отдалось объекту,
заменило объектом свою главнейшую составную часть. Однако
при ближайшем рассмотрении скоро можно заметить, что такое
утверждение указывает на противоположности, которые на са-
мом деле не существуют. Психоэкономически дело не в обедне-
нии или в обогащении - даже и крайнюю влюбленность можно
описать как состояние, в котором <Я> якобы интроицировало в
себя объект. Может быть, другое различие скорее раскроет нам
суть явления. В случае идентификации объект утрачивается или
от него отказываются; затем он снова воссоздается в <Я>, при-
чем <Я> частично изменяется по образцу утраченного объекта.
В другом же случае объект сохранен, и имеет место <сверхзахва-
ченность> со стороны <Я> и за счет <Я>. Но и это вызывает
сомнение. Разве установлено, что идентификация имеет предпо-
сылкой отказ от психической захваченности объектом, разве не
может идентификация существовать при сохранении объекта. И
прежде чем пуститься в обсуждение этого щекотливого вопроса,
у нас уже может появиться догадка, что сущность этого положе-
ния вещей содержится в другой альтернативе, а именно не стано-
вится ли объект на место <Я> или <Идеала Я>?
От влюбленности явно недалеко до гипноза. Соответствие
обоих очевидно. То же смиренное подчинение, уступчивость, от-
сутствие критики как по отношению к гипнотизеру, так и по
отношению к любимому объекту. Та же поглощенность собствен-
ной инициативы, нет сомнений, что гипнотизер занял место <Иде-
ала Я>. В гипнозе все отношения еще отчетливее и интенсивнее,
так что целесообразнее пояснять влюбленность гипнозом, а не
наоборот. Гипнотизер является единственным объектом; помимо
него, никто другой не принимается во внимание. Тот факт, что
<Я> как во сне переживает то, что гипнотизер требует и утверж-
дает, напоминает нам о том, что, говоря о функциях <Идеала Я>,
мы упустили проверку реальности'. Неудивительно, что <Я> счи-
тает восприятие реальным, если психическая инстанция, заведующая
проверкой реальности, высказывается в пользу этой реальности.
Полное отсутствие стремлений с незаторможенными сексуальны-
ми целями еще более усиливает исключительную чистоту явле-
ний. Гипнотическая связь есть неограниченная влюбленная само-
отдача, исключающая сексуальное удовлетворение, в то время
как при влюбленности таковое оттеснено лишь временно и оста-
ется на заднем плане как позднейшая целевая возможность.
Однако, с другой стороны, мы можем сказать, что гипнотичес-
кая связь - если позволено так выразиться - представляет собой
образование массы из двух лиц. Гипноз является плохим объек-
том для сравнения с образованием масс, так как он, скорее всего, с
ним идентичен. Из сложной структуры массы он изолирует один
элемент - а именно, поведение массового индивида по отношению
к вождю. Этим ограничением числа гипноз отличается от обра-
зования масс, а отсутствием прямых сексуальных стремлений - от
влюбленности. Он, таким образом, занимает между ними среднее
положение.
Допустимо, однако, сомнение, правильно ли приписывать эту фун-
кцию <Идеалу Я>, что нуждается в подробном обсуждении.
Интересно отметить, что именно заторможенные в целевом
отношении сексуальные стремления устанавливают между людь-
ми столь прочную связь. Но это легко объяснимо тем фактом,
что они неспособны к полному удовлетворению, в то время как
незаторможенные сексуальные стремления чрезвычайно ослабе-
вают в каждом случае достижения сексуальной цели. Чувствен-
ная любовь приговорена к угасанию, если она удовлетворяется,
чтобы продолжаться, она с самого начала должна быть смешана с
чисто нежными, т.е. заторможенными в целевом отношении ком-
понентами, или же должна такую трансформацию претерпеть.
Гипноз прекрасно бы разрешил загадку либидинозной консти-
туции массы, если бы сам он не содержал каких-то черт, не подда-
ющихся существующему рациональному объяснению, как якобы
состояния влюбленности с исключением прямых сексуальных
целей. Многое еще в нем следует признать непонятым, мистичес-
ким. Он содержит примесь парализованности, вытекающей из отно-
шения могущественного к бессильному, беспомощному что при-
мерно приближается к гипнозу испугом у животных. Способ,
которым гипноз достигается, и сопряженность гипноза со сном
неясны, а загадочный отбор лиц для гипноза годных, в то время
как другие ему совершенно не поддаются, указывает на присут-
ствие в нем еще одного неизвестного момента, который-то может
быть, и создает в гипнозе возможность чистоты либидинозных
установок. Следует также отметить, что даже при полной суггес-
тивной податливости моральная совесть загипнотизированного
может проявлять сопротивление. Но это может происходить от-
того, что при гипнозе в том виде, как он обычно производится,
могло сохраниться знание того, что все это только игра, ложное
воспроизведение иной, жизненно гораздо более важной ситуации.
Благодаря проведенному нами разбору мы, однако вполне под-
готовлены к начертанию формулы либидинозной конституции
массы. По крайней мере, такой массы, какую мы до сих пор рас-
сматривали, т.е. имеющей вождя и не приобретшей секундарно,
путем излишней <организованности>, качеств индивида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
концов, он делается частью общего себялюбия <Я>, и самопожер-
твование этого <Я> представляется естественным следствием.
Объект, так сказать, поглотил <Я>. Черты смирения, ограничение
нарциссизма, причинение себе вреда имеются во всех случаях
влюбленности; в крайних случаях они лишь повышаются и, вслед-
ствие отступления чувственных притязаний, остаются единствен
но господствующими.
Это особенно часто бывает при несчастной, безнадежной люб-
ви, так как сексуальное удовлетворение ведь каждый раз заново
снижает сексуальное превышение оценки. Одновременно с этой
<самоотдачей> <Я> объекту, уже ничем не отличающейся от суб-
лимированной самоотдачи абстрактной идее, функции <Идеала Я>
совершенно прекращаются. Молчит критика, которая про изво-
дится этой инстанцией; все, что объект делает и требует - пра-
вильно и безупречно. Совесть не применяется к тому, что делает-
ся в пользу объекта; в любовном ослеплении идешь на преступ-
ление, совершенно в этом не раскаиваясь. Всю ситуацию можно
без остатка резюмировать в одной формуле: объект занял место
<Идеала Я>.
Теперь легко описать разницу между идентификацией и влюб-
ленностью в ее высших выражениях, которые называют фасци-
нацией, влюбленной зависимостью. В первом случае <Я> обогати-
лось качествами объекта, оно, по выражению Ференчи, объект
<интроцировало>, во втором случае оно обеднело, отдалось объекту,
заменило объектом свою главнейшую составную часть. Однако
при ближайшем рассмотрении скоро можно заметить, что такое
утверждение указывает на противоположности, которые на са-
мом деле не существуют. Психоэкономически дело не в обедне-
нии или в обогащении - даже и крайнюю влюбленность можно
описать как состояние, в котором <Я> якобы интроицировало в
себя объект. Может быть, другое различие скорее раскроет нам
суть явления. В случае идентификации объект утрачивается или
от него отказываются; затем он снова воссоздается в <Я>, при-
чем <Я> частично изменяется по образцу утраченного объекта.
В другом же случае объект сохранен, и имеет место <сверхзахва-
ченность> со стороны <Я> и за счет <Я>. Но и это вызывает
сомнение. Разве установлено, что идентификация имеет предпо-
сылкой отказ от психической захваченности объектом, разве не
может идентификация существовать при сохранении объекта. И
прежде чем пуститься в обсуждение этого щекотливого вопроса,
у нас уже может появиться догадка, что сущность этого положе-
ния вещей содержится в другой альтернативе, а именно не стано-
вится ли объект на место <Я> или <Идеала Я>?
От влюбленности явно недалеко до гипноза. Соответствие
обоих очевидно. То же смиренное подчинение, уступчивость, от-
сутствие критики как по отношению к гипнотизеру, так и по
отношению к любимому объекту. Та же поглощенность собствен-
ной инициативы, нет сомнений, что гипнотизер занял место <Иде-
ала Я>. В гипнозе все отношения еще отчетливее и интенсивнее,
так что целесообразнее пояснять влюбленность гипнозом, а не
наоборот. Гипнотизер является единственным объектом; помимо
него, никто другой не принимается во внимание. Тот факт, что
<Я> как во сне переживает то, что гипнотизер требует и утверж-
дает, напоминает нам о том, что, говоря о функциях <Идеала Я>,
мы упустили проверку реальности'. Неудивительно, что <Я> счи-
тает восприятие реальным, если психическая инстанция, заведующая
проверкой реальности, высказывается в пользу этой реальности.
Полное отсутствие стремлений с незаторможенными сексуальны-
ми целями еще более усиливает исключительную чистоту явле-
ний. Гипнотическая связь есть неограниченная влюбленная само-
отдача, исключающая сексуальное удовлетворение, в то время
как при влюбленности таковое оттеснено лишь временно и оста-
ется на заднем плане как позднейшая целевая возможность.
Однако, с другой стороны, мы можем сказать, что гипнотичес-
кая связь - если позволено так выразиться - представляет собой
образование массы из двух лиц. Гипноз является плохим объек-
том для сравнения с образованием масс, так как он, скорее всего, с
ним идентичен. Из сложной структуры массы он изолирует один
элемент - а именно, поведение массового индивида по отношению
к вождю. Этим ограничением числа гипноз отличается от обра-
зования масс, а отсутствием прямых сексуальных стремлений - от
влюбленности. Он, таким образом, занимает между ними среднее
положение.
Допустимо, однако, сомнение, правильно ли приписывать эту фун-
кцию <Идеалу Я>, что нуждается в подробном обсуждении.
Интересно отметить, что именно заторможенные в целевом
отношении сексуальные стремления устанавливают между людь-
ми столь прочную связь. Но это легко объяснимо тем фактом,
что они неспособны к полному удовлетворению, в то время как
незаторможенные сексуальные стремления чрезвычайно ослабе-
вают в каждом случае достижения сексуальной цели. Чувствен-
ная любовь приговорена к угасанию, если она удовлетворяется,
чтобы продолжаться, она с самого начала должна быть смешана с
чисто нежными, т.е. заторможенными в целевом отношении ком-
понентами, или же должна такую трансформацию претерпеть.
Гипноз прекрасно бы разрешил загадку либидинозной консти-
туции массы, если бы сам он не содержал каких-то черт, не подда-
ющихся существующему рациональному объяснению, как якобы
состояния влюбленности с исключением прямых сексуальных
целей. Многое еще в нем следует признать непонятым, мистичес-
ким. Он содержит примесь парализованности, вытекающей из отно-
шения могущественного к бессильному, беспомощному что при-
мерно приближается к гипнозу испугом у животных. Способ,
которым гипноз достигается, и сопряженность гипноза со сном
неясны, а загадочный отбор лиц для гипноза годных, в то время
как другие ему совершенно не поддаются, указывает на присут-
ствие в нем еще одного неизвестного момента, который-то может
быть, и создает в гипнозе возможность чистоты либидинозных
установок. Следует также отметить, что даже при полной суггес-
тивной податливости моральная совесть загипнотизированного
может проявлять сопротивление. Но это может происходить от-
того, что при гипнозе в том виде, как он обычно производится,
могло сохраниться знание того, что все это только игра, ложное
воспроизведение иной, жизненно гораздо более важной ситуации.
Благодаря проведенному нами разбору мы, однако вполне под-
готовлены к начертанию формулы либидинозной конституции
массы. По крайней мере, такой массы, какую мы до сих пор рас-
сматривали, т.е. имеющей вождя и не приобретшей секундарно,
путем излишней <организованности>, качеств индивида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204