Отдельные индивиды массы были
так же связаны, как и сегодня, отец же первобытной орды был
свободен. Его интеллектуальные акты были и в обособленности
сильны и независимы, его воля не нуждалась в подтверждении
' Для первобытной орды особенно характерно то, что мы описывали
ранее при общей характеристике людей. Воля отдельного индивида
была слишком слаба, он не отваживался на действие. Никакие другие
импульсы, кроме коллективных, не осуществлялись, была только об-
щая воля, не было воли отдельной. Представление не осмеливалось
обратиться в волю, если не укреплялось сознанием своего всеобщего
распространения. Эта слабость представления объясняется силой эмо-
циональной связи, общей для верх, но сюда привходят однородность
жизненных условий и отсутствие Частной собственности, определяя од-
нообразие у отдельных индивидов психических актов. Также и экспе-
риментальные потребности, как это можно заметить у детей и солдат, не
исключают общности. Одно могущественное исключение составляет
половой акт, в котором третий по меньшей мере излишен, в крайнем же
случае осужден на мучительное выживание. О реакции сексуальной
потребности (гепитального удовлетворения) на стадность (см. ниже).
волей других. Следовательно, мы полагаем, что его <Я> было в
малой степени связано либидинозно, он не любил никого, кроме
себя, а других лишь постольку, поскольку они служили его по-
требностям. Его <Я> не отдавало объектам никаких излишков.
На заре истории человечества он был тем сверхчеловеком,
которого Ницше ожидал лишь от будущего. Еще и теперь массо-
вые индивиды нуждаются в иллюзии, что все они равным и спра-
ведливым образом любимы вождем, сам же вождь никого любить
не обязан, он имеет право быть господского нрава, абсолютно
нарцистическим, но уверенным в себе и самостоятельным. Мы
знаем, что любовь ограничивает нарциссизм, и могли бы доказать,
каким образом, благодаря этому своему воздействию, любовь ста-
ла культурным фактором.
Праотец орды еще не был бессмертным, каковым он позже
стал через обожествление. Когда он умирал, его надлежало заме-
нять; его место занимал, вероятно, один из младших сыновей, быв-
ший до той поры массовым индивидом, как и всякий другой.
Должна, следовательно, существовать возможность для превра-
щения психологии массы в психологию индивидуальную, должно
быть найдено условие, при котором это превращение совершает-
ся легко, как это возможно у пчел, в случае надобности выращи-
вающих из личинки вместо рабочей пчелы королеву. В таком
случае можно себе представить лишь одно: праотец препятство-
вал удовлетворению прямых сексуальных потребностей своих
сыновей; он принуждал их к воздержанию и, следовательно, к
эмоциональным связям с ним и друг с другом, которые могли
вырастать из стремлений с заторможенной сексуальной целью.
Он, так сказать, вынуждал их к массовой психологии. Его сексу-
альная зависть и нетерпимость стали в конце концов причиной
массовой психологии*.
Тому, кто становился его наследником, давалась также воз-
можность сексуального удовлетворения и выхода тем самым из
условий массовой психологии. Фиксация любви на женщине, воз-
можность удовлетворения без отсрочки и накапливания энергии
положило конец значению целезаторможенных сексуальных стрем-
лений и допускало нарастание нарциссизма всегда до одинаково-
' Можно также предположить, что изгнанные сыновья, разлученные
с отцом, от идентификации друг с другом перешли к гомосексуальной
объектной любви и таким образом добились свободы для убийства отца.
го уровня. К этому взаимоотношению любви и формирования
характера мы вернемся в дополнительной главе.
Как нечто особо поучительное отметим еще то, как конститу-
ция первобытной орды относится к организации, посредством ко-
торой - не говоря о средствах принудительных -искусственная
масса держится в руках. На примере войска и церкви мы видели,
что этим средством является иллюзия, будто вождь любит каж-
дого равным и справедливым образом. Это-то и есть идеалисти-
ческая переработка условий первобытной орды, где все сыновья
знали, что их одинаково преследует отец, и одинаково его боя-
лись. Уже следующая форма человеческого общества, тотемисти-
ческий клан, имеет предпосылкой это преобразование, на котором
построены все социальные обязанности. Неистощимая сила се-
мьи, как естественного массообразования, основана на том, что эта
необходимая предпосылка равной любви отца в ее случае дей-
ствительно может быть оправдана.
Но мы ожидаем еще большего от сведения массы к первобыт-
ной орде. В массообразовании это должно нам также объяснить
еще то непонятное, таинственное, что скрывается за загадочными
словами гипноз и внушение. И мне думается, это возможно. Вспом-
ним, что гипнозу присуще нечто прямо-таки жуткое; характер же
этой жути указывает на что-то старое, нам хорошо знакомое, что
подверглось вытеснению. Подумаем, как гипноз производится.
Гипнотизер утверждает, что обладает таинственной силой, похи-
щающей собственную волю субъекта, или же, что то же самое,
субъект гипнотизера таковым считает Эта таинственная сила, в
обиходе еще часто называемая животным магнетизмом, наверное,
та же, что у примитивных народов считается источником табу, та
же, что исходит от королей и главарей и делает приближение к
ним опасным (Mana). Гипнотизер якобы этой силой владеет; а
как он ее выявляет? Требуя смотреть ему в глаза, он, что очень
типично, гипнотизирует своим взглядом. Но ведь как раз взгляд
вождя для примитивного человека опасен и невыносим, как впос-
ледствии взгляд божества для смертного. Еще Моисей должен
был выступить в качестве посредника между своим народом и
Иеговой, ибо народ не мог бы выдержать лика Божьего, когда же
Моисей возвращается после общения с Богом, лицо его сияет,
часть перешла на него, как это и бывало у посредника
примитивных народов.
Гипноз, правда, можно вызывать и другими способами, что
вводит в заблуждение и дало повод к неудовлетворительным
физиологическим теориям; гипноз, например, может быть вызван
фиксацией на блестящем предмете или монотонном шуме. В
действительности же эти приемы служат лишь отвлечению и при-
ковыванию сознательного внимания. Создается ситуация, в кото-
рой гипнотизер будто бы говорит данному лицу: <Теперь зани-
майтесь исключительно моей особой, остальной мир совершение
неинтересен>. Было бы, конечно, технически нецелесообразно, если
бы гипнотизер произносил такие речи; именно это вырвало бы
субъекта из его бессознательной установки и вызвало бы его
сознательное сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204