от фи-
зики до антропологии, от биологии до психологии - науки, едва
зародившейся, и оказывается среди первых, кто предчувствовал
ее значение. Но, несмотря на широкий круг знакомств и на то
упорство, с которым он преследовал свою цель, его большие ам-
биции не были удовлетворены. Двери университета, как и Акаде-
мии наук, оставались для него напрочь закрытыми.
И он неутомимо работает вне сферы официальной науки, по
сути дела как аутсайдер. Он ворочает знаниями, как другие день-
гами. Сооружает один научный проект за другим, хотя никакой
заметный результат не увенчивает этих усилий. Но этот исследо-
ватель-дилетант, этот популяризатор науки совершенствует свои
способности синтезировать. Он обучается искусству кратких
формулировок, обретает шестое чувство журналиста на факты и
идеи, которые в данный момент возбуждают читающую публику.
Сопротивление, с которым он сталкивается со стороны универси-
тетских кругов, все сильнее подталкивает его к поискам успеха
на политическом и общественном поприщах. В течение этих лет,
написав десятки трудов, он варит в одной и той же посудине
биологические, антропологические и психологические теории. Он
делает набросок психологии народов и рас, вдохновленный одно-
временно Тэном и Гобино. По мнению историков, вклад Ле Бона
в эту отрасль психологии достаточно значителен для того, чтобы
его имя фигурировало в почетных списках - не слишком слав-
ных, по правде говоря, - предтечей расизма в Европе.
Изучая эти психологические проблемы, Гюстав Ле Бон был
прямо-таки поражен феноменом толп - особенно народных дви-
жений и терроризма, - беспокоившим его современников. На са-
мом деле несколько книг по этой теме уже появилось, в частно-
сти, в Италии. В них акцент делался на страхе, вызванном повсю-
ду возвратом к варварству или к тому, что некоторые считали
таковым. Ле Бон искусно подхватил тему, которая обсуждалась,
впрочем, преимущественно в общих и чисто юридических терми-
нах. А он воздвиг на ее основе вполне правдоподобную, если не
сказать, внутренне связную теорию.
Он начинает с диагностики парламентской демократии: ее бо-
лезнью является нерешительность. Сила в управлении ведет к
общественному порядку, ее несостоятельность влечет за собой
общественные беспорядки. Воля в управлении ведет к полити-
ческой безопасности, отсутствие такой воли имеет следствием об-
щественную опасность и побуждает к революционным действи-
ям. Однако же классы, стоящие во главе этой демократии, сохра-
нили свою способность рассуждать - причину нерешительности,
но утратили волю - источник всякой силы. Они не верили боль-
ше в свою миссию, а без этой веры политическая деятельность
тонет в нерешительности и безответственности. Они также не
проявляют достаточной откровенности: при демократии, даже если
голосует большое количество людей, правит всегда меньшинство.
Вдумаемся как следует. Ле Бон упрекает господствующие
классы не в фальсификации, не в забвении принципов. Он их
обвиняет в неумении отринуть прошлое и в недооценке действи-
тельности. Именно в их руках было решение в период смуты и
деморализации. Выбирая демократию, где якобинские идеи пе-
ремешиваются с практикой олигархии, где все прикрыто общими
и туманными дискуссиями, они обрекают себя на нерешитель-
ность. Они рискуют стать жертвой манипуляций, быть выбитыми
из колеи, раздавленными умными честолюбивыми людьми без
совести, поддерживаемыми народными силами, во главе которых
они стоят. Чтобы не впадать в ошибку относительно своей куль-
турной и прогрессивной миссии, они должны признаться себе в
реальности сложившейся ситуации, в существе конфликта, терза-
ющего общество. И Ле Бон дает им долгожданный ответ: в этом
конфликте дальнейшую роль играют массы. Одни лишь массы
дают ключ к ситуации во Франции и во всем современном мире.
<Высказываясь в пророческом духе, - замечает современный исто-
рик, - Ле Бон начал с того, что поместил массы в самый центр любой
возможной интерпретации современного мира>.
Конечно, он к ним испытывал пренебрежение, как буржуа к
черни, и социалиста к люмпенам. Но массы являются фактом, а
ученый не пренебрегает фактами, он их уважает и пытается по-
нять. Поэтому Ле Бон не грезит о реставрации монархии или
аристократического режима. Его мечтой скорее была бы патри-
цианская и индивидуалистическая демократия в английском духе.
Либерализм по ту сторону Ла Манша не переставал задевать
общественную мысль Франции от второй до пятой республики
включительно. Ему, однако, не удался решительный интеллекту-
альный прорыв. Так же, как и крупная финансовая и промышлен-
ная буржуазия не имела решающего политического успеха во
французском государстве, задуманном как государство среднего
коммерсанта, чиновника, крестьянина, даже рабочего и созданном
ими. Бурные и метафизические отношения Франции с сов-
ременностью, ее метания между английской моделью, с которой
она ощущала близость во времени, и немецкой властью, близкой в
пространстве, наконец, ее преданность миссионерскому национа-
лизму, несущему в себе образ мира с французским лицом - XVIII
век был тому примером и предметом ностальгии, - вот причины,
объясняющие эти полупоражения.
Обеспокоенный реальным положением дел во Франции, Гюс-
тав Ле Бон ищет противоядия беспорядкам, производимым тол-
пами. И он находит его не в истории, не в экономике, а в психоло-
гии. Она его наводит на мысль о существовании <души толп>,
состоящей из элементарных импульсов, объединенных сильной
верой и маловосприимчивых к опыту и разуму. Совершенно так
же, как <душа индивидов> подвержена внушающим влияниям
гипнотизера, погружающего человека в сон, <душа толп>
подчиняется внушениям вождя, который навязывает ей свою волю.
В таком состоянии транса любой выполнит то, что в нормальном
состоянии люди не могут и не желают делать. Замещая реаль-
ность воскрешенными в сознании образами и отдавая приказания,
вождь овладевает этой душой. Она отдается на его милость, как
пациент, загипнотизированный врачом. Таким образом, основопо-
лагающая идея проста. Причиной всех катастроф прошлого и
сложностей настоящего признается нашествие масс. Объясняет-
ся и слабость парламентской демократии: она идет вразрез с
психологией. Господствующие классы совершили ошибки, они не
распознали причин и проигнорировали законы толп. Достаточно
признать ошибку и понять эти законы, чтобы исцелить недуг и
поправить ущербную ситуацию.
Эта идея, сформулированная непосредственным и живым язы-
ком, подкрепленная, скажем, научным содержанием, объясняет ус-
пех его книг, <такой, что ни один иной теоретик общественной
мысли не смог бы с ним соперничать>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
зики до антропологии, от биологии до психологии - науки, едва
зародившейся, и оказывается среди первых, кто предчувствовал
ее значение. Но, несмотря на широкий круг знакомств и на то
упорство, с которым он преследовал свою цель, его большие ам-
биции не были удовлетворены. Двери университета, как и Акаде-
мии наук, оставались для него напрочь закрытыми.
И он неутомимо работает вне сферы официальной науки, по
сути дела как аутсайдер. Он ворочает знаниями, как другие день-
гами. Сооружает один научный проект за другим, хотя никакой
заметный результат не увенчивает этих усилий. Но этот исследо-
ватель-дилетант, этот популяризатор науки совершенствует свои
способности синтезировать. Он обучается искусству кратких
формулировок, обретает шестое чувство журналиста на факты и
идеи, которые в данный момент возбуждают читающую публику.
Сопротивление, с которым он сталкивается со стороны универси-
тетских кругов, все сильнее подталкивает его к поискам успеха
на политическом и общественном поприщах. В течение этих лет,
написав десятки трудов, он варит в одной и той же посудине
биологические, антропологические и психологические теории. Он
делает набросок психологии народов и рас, вдохновленный одно-
временно Тэном и Гобино. По мнению историков, вклад Ле Бона
в эту отрасль психологии достаточно значителен для того, чтобы
его имя фигурировало в почетных списках - не слишком слав-
ных, по правде говоря, - предтечей расизма в Европе.
Изучая эти психологические проблемы, Гюстав Ле Бон был
прямо-таки поражен феноменом толп - особенно народных дви-
жений и терроризма, - беспокоившим его современников. На са-
мом деле несколько книг по этой теме уже появилось, в частно-
сти, в Италии. В них акцент делался на страхе, вызванном повсю-
ду возвратом к варварству или к тому, что некоторые считали
таковым. Ле Бон искусно подхватил тему, которая обсуждалась,
впрочем, преимущественно в общих и чисто юридических терми-
нах. А он воздвиг на ее основе вполне правдоподобную, если не
сказать, внутренне связную теорию.
Он начинает с диагностики парламентской демократии: ее бо-
лезнью является нерешительность. Сила в управлении ведет к
общественному порядку, ее несостоятельность влечет за собой
общественные беспорядки. Воля в управлении ведет к полити-
ческой безопасности, отсутствие такой воли имеет следствием об-
щественную опасность и побуждает к революционным действи-
ям. Однако же классы, стоящие во главе этой демократии, сохра-
нили свою способность рассуждать - причину нерешительности,
но утратили волю - источник всякой силы. Они не верили боль-
ше в свою миссию, а без этой веры политическая деятельность
тонет в нерешительности и безответственности. Они также не
проявляют достаточной откровенности: при демократии, даже если
голосует большое количество людей, правит всегда меньшинство.
Вдумаемся как следует. Ле Бон упрекает господствующие
классы не в фальсификации, не в забвении принципов. Он их
обвиняет в неумении отринуть прошлое и в недооценке действи-
тельности. Именно в их руках было решение в период смуты и
деморализации. Выбирая демократию, где якобинские идеи пе-
ремешиваются с практикой олигархии, где все прикрыто общими
и туманными дискуссиями, они обрекают себя на нерешитель-
ность. Они рискуют стать жертвой манипуляций, быть выбитыми
из колеи, раздавленными умными честолюбивыми людьми без
совести, поддерживаемыми народными силами, во главе которых
они стоят. Чтобы не впадать в ошибку относительно своей куль-
турной и прогрессивной миссии, они должны признаться себе в
реальности сложившейся ситуации, в существе конфликта, терза-
ющего общество. И Ле Бон дает им долгожданный ответ: в этом
конфликте дальнейшую роль играют массы. Одни лишь массы
дают ключ к ситуации во Франции и во всем современном мире.
<Высказываясь в пророческом духе, - замечает современный исто-
рик, - Ле Бон начал с того, что поместил массы в самый центр любой
возможной интерпретации современного мира>.
Конечно, он к ним испытывал пренебрежение, как буржуа к
черни, и социалиста к люмпенам. Но массы являются фактом, а
ученый не пренебрегает фактами, он их уважает и пытается по-
нять. Поэтому Ле Бон не грезит о реставрации монархии или
аристократического режима. Его мечтой скорее была бы патри-
цианская и индивидуалистическая демократия в английском духе.
Либерализм по ту сторону Ла Манша не переставал задевать
общественную мысль Франции от второй до пятой республики
включительно. Ему, однако, не удался решительный интеллекту-
альный прорыв. Так же, как и крупная финансовая и промышлен-
ная буржуазия не имела решающего политического успеха во
французском государстве, задуманном как государство среднего
коммерсанта, чиновника, крестьянина, даже рабочего и созданном
ими. Бурные и метафизические отношения Франции с сов-
ременностью, ее метания между английской моделью, с которой
она ощущала близость во времени, и немецкой властью, близкой в
пространстве, наконец, ее преданность миссионерскому национа-
лизму, несущему в себе образ мира с французским лицом - XVIII
век был тому примером и предметом ностальгии, - вот причины,
объясняющие эти полупоражения.
Обеспокоенный реальным положением дел во Франции, Гюс-
тав Ле Бон ищет противоядия беспорядкам, производимым тол-
пами. И он находит его не в истории, не в экономике, а в психоло-
гии. Она его наводит на мысль о существовании <души толп>,
состоящей из элементарных импульсов, объединенных сильной
верой и маловосприимчивых к опыту и разуму. Совершенно так
же, как <душа индивидов> подвержена внушающим влияниям
гипнотизера, погружающего человека в сон, <душа толп>
подчиняется внушениям вождя, который навязывает ей свою волю.
В таком состоянии транса любой выполнит то, что в нормальном
состоянии люди не могут и не желают делать. Замещая реаль-
ность воскрешенными в сознании образами и отдавая приказания,
вождь овладевает этой душой. Она отдается на его милость, как
пациент, загипнотизированный врачом. Таким образом, основопо-
лагающая идея проста. Причиной всех катастроф прошлого и
сложностей настоящего признается нашествие масс. Объясняет-
ся и слабость парламентской демократии: она идет вразрез с
психологией. Господствующие классы совершили ошибки, они не
распознали причин и проигнорировали законы толп. Достаточно
признать ошибку и понять эти законы, чтобы исцелить недуг и
поправить ущербную ситуацию.
Эта идея, сформулированная непосредственным и живым язы-
ком, подкрепленная, скажем, научным содержанием, объясняет ус-
пех его книг, <такой, что ни один иной теоретик общественной
мысли не смог бы с ним соперничать>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204