она очень далеко, почти забыта где-то в другом конце
Вселенной. Валентин вернулся через звезды обратно в этот мир, на этот
континент, в эту гостиницу, на этот двор, на этот маленький клочок влажной
плодородной земли, в который вросли его сапоги, и сказал Слиту, что он
готов.
Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к бокам, раскрыв
ладони, в правой - мяч. Валентин встал в ту же позу.
- Представь, сказал Слит, - у тебя на руках поднос с драгоценными
камнями. Если ты будешь двигать плечами или локтями, поднимать или
опускать кисти рук - камни рассыпятся. Понятно? Секрет жонглирования
состоит в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Двигаются вещи; ты
управляешь ими, но сам остаешься неподвижным.
Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую, хотя в теле
Слита не было даже намека на движение. Мяч Карабеллы проделал то же.
Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной руки в другую, чувствуя
усилие и движение.
Карабелла заметила:
- Слишком много пользуешься запястьем, слишком много - локтем.
Раскрой ладонь. Расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так. Рука
раскрыта, птица летит вверх.
- Совсем без запястья? - спросил Валентин.
- Чуть-чуть, и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.
Валентин попробовал. Минимальные движения предплечья вверх,
мимолетное сжатие запястья; толчок из центра ладони и из центра самого
существа Валентина. Мяч перелетел в согнутую ладонь.
- Так, - сказал Слит. - Еще раз.
Еще раз. И еще. И еще. Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч из
одной руки в другую. Они заставили Валентина посылать мяч по почти
неизменяемой дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать
голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то
время Валентин стал это делать автоматически. Из стойла вышел Шанамир и
растерянно уставился на целеустремленные броски, а затем поплелся прочь.
Валентин не останавливался. Пусть это жонглирование одним мячом мало
походило на жонглирование, но в данный момент это было событие, и он
целиком отдался ему.
Потом он заметил, что Слит и Карабелла перестали перекидывать мяч,
что он один действует, как машина.
- Лови, - сказал Слит и бросил ему только что сорванную ягоду токки.
Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы
думая, не следует жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду
нужно съесть: это его награда, премия.
Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий - в правую,
рядом с первым.
- У тебя большие руки, - сказала она, - тебе это будет легко. Следи
за мной и делай так же.
Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку,
составленную из трех пальцев, а два других мяча держала на каждой ладони.
Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было труднее, чем
с пустой, но ненамного, и скоро он стал действовать безошибочно.
- Теперь, - сказал Слит, - пойдет начало искусства. Мы делаем обмен.
Так.
Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из провой руки Слита в
левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч,
который был в ней, по более низкой дуге, под летящим мячом, в правую руку.
Маневр казался довольно простым - быстрый взаимный переброс - но когда
Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и отлетели в сторону.
Карабелла с улыбкой показала ему, как бросить первый мяч, чтобы он упал на
дальнюю сторону левой ладони, в то время как другой мяч пройдет внутри
траектории первого, когда Валентин бросит его вправо. Валентин сделал
несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая
мяч, а глаза его метались во всех направлениях сразу. Слит тем временем
выполнял обмен за обменом, а Карабелла натаскивала Валентина в двойном
броске. Казалось, это длилось часами - а может, так оно и было.
Когда Валентину удалось это сделать он сначала почувствовал
усталость, но прошел через нее к состоянию полной гармонии и осознал, что
мог бы бросать мячи таким образом целый месяц подряд, не уставая и не
роняя ни одного мяча.
Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами
одновременно.
- Давай и ты, - сказала Карабелла. - Это только кажется невозможным.
Легкость, с которой он проделал бросок, удивила не только его самого,
но и Слита с Карабеллой: она захлопала в ладоши, а Слит одобрительно
хмыкнул. Валентин интуитивно бросил третий мяч пока второй летел из левой
руки в правую; он схватил второй и снова бросил, а дальше так и пошло:
бросок, бросок, бросок, захват, бросок и захват, бросок и захват, и мяч
все время был в воздухе, другой падал в ожидающую его руку, а третий ждал
когда его бросят. Валентин сделал три, четыре, пять чередований, прежде
чем осознал трудность того, что делал, и нарушил синхронность мячи
столкнулись и покатились по двору.
- У тебя талант, - пробормотал Слит - явный талант.
Валентин был смущен столкновением мячей, но это почти не имело
значения по сравнению с тем фактом, что он сумел с первой попытки
жонглировать тремя мячами. Он подобрал их и начал снова, а Слит стоял
против него и продолжал серию бросков, которую так и не прерывал. Подражая
стойке и синхронности Слита, Валентин начал бросать, уронил два мяча,
поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не
останавливался. Пять, шесть, семь чередований, десять... а затем он
потерял счет, потому что это уже не выглядело чередованием, а шло
бесконечным процессом. Его сознание как бы расщепилось: одна часть следила
за точностью и аккуратностью бросков и захватов, а другая управляла
взлетом и падением мячей и быстро рассчитывала скорость, угол и темп
спуска. Сканирующая часть его мозга тут же передавала информацию другой
части, управляющей бросками и захватами. Время, казалось, делилось на
бесконечно малые отрезки, Однако же, как ни парадоксально, он не
чувствовал их последовательности; три мяча как бы зафиксировались на своих
местах, один все время в воздухе, два других в руках, и хотя в каждый
момент эти положения занимали разные мячи, это было уже несущественным.
Каждый мяч был всеми. Время - безвременьем. Валентин не двигался, не
бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, а поток этот застыл вне
времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Он вступил
в бесконечность своим расщепленным сознанием, он объединил ее. Он шел к
внутренней природе движения и понял, что движение - иллюзия, а
последовательность - ошибка восприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Вселенной. Валентин вернулся через звезды обратно в этот мир, на этот
континент, в эту гостиницу, на этот двор, на этот маленький клочок влажной
плодородной земли, в который вросли его сапоги, и сказал Слиту, что он
готов.
Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к бокам, раскрыв
ладони, в правой - мяч. Валентин встал в ту же позу.
- Представь, сказал Слит, - у тебя на руках поднос с драгоценными
камнями. Если ты будешь двигать плечами или локтями, поднимать или
опускать кисти рук - камни рассыпятся. Понятно? Секрет жонглирования
состоит в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Двигаются вещи; ты
управляешь ими, но сам остаешься неподвижным.
Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую, хотя в теле
Слита не было даже намека на движение. Мяч Карабеллы проделал то же.
Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной руки в другую, чувствуя
усилие и движение.
Карабелла заметила:
- Слишком много пользуешься запястьем, слишком много - локтем.
Раскрой ладонь. Расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так. Рука
раскрыта, птица летит вверх.
- Совсем без запястья? - спросил Валентин.
- Чуть-чуть, и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.
Валентин попробовал. Минимальные движения предплечья вверх,
мимолетное сжатие запястья; толчок из центра ладони и из центра самого
существа Валентина. Мяч перелетел в согнутую ладонь.
- Так, - сказал Слит. - Еще раз.
Еще раз. И еще. И еще. Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч из
одной руки в другую. Они заставили Валентина посылать мяч по почти
неизменяемой дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать
голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то
время Валентин стал это делать автоматически. Из стойла вышел Шанамир и
растерянно уставился на целеустремленные броски, а затем поплелся прочь.
Валентин не останавливался. Пусть это жонглирование одним мячом мало
походило на жонглирование, но в данный момент это было событие, и он
целиком отдался ему.
Потом он заметил, что Слит и Карабелла перестали перекидывать мяч,
что он один действует, как машина.
- Лови, - сказал Слит и бросил ему только что сорванную ягоду токки.
Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы
думая, не следует жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду
нужно съесть: это его награда, премия.
Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий - в правую,
рядом с первым.
- У тебя большие руки, - сказала она, - тебе это будет легко. Следи
за мной и делай так же.
Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку,
составленную из трех пальцев, а два других мяча держала на каждой ладони.
Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было труднее, чем
с пустой, но ненамного, и скоро он стал действовать безошибочно.
- Теперь, - сказал Слит, - пойдет начало искусства. Мы делаем обмен.
Так.
Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из провой руки Слита в
левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч,
который был в ней, по более низкой дуге, под летящим мячом, в правую руку.
Маневр казался довольно простым - быстрый взаимный переброс - но когда
Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и отлетели в сторону.
Карабелла с улыбкой показала ему, как бросить первый мяч, чтобы он упал на
дальнюю сторону левой ладони, в то время как другой мяч пройдет внутри
траектории первого, когда Валентин бросит его вправо. Валентин сделал
несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая
мяч, а глаза его метались во всех направлениях сразу. Слит тем временем
выполнял обмен за обменом, а Карабелла натаскивала Валентина в двойном
броске. Казалось, это длилось часами - а может, так оно и было.
Когда Валентину удалось это сделать он сначала почувствовал
усталость, но прошел через нее к состоянию полной гармонии и осознал, что
мог бы бросать мячи таким образом целый месяц подряд, не уставая и не
роняя ни одного мяча.
Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами
одновременно.
- Давай и ты, - сказала Карабелла. - Это только кажется невозможным.
Легкость, с которой он проделал бросок, удивила не только его самого,
но и Слита с Карабеллой: она захлопала в ладоши, а Слит одобрительно
хмыкнул. Валентин интуитивно бросил третий мяч пока второй летел из левой
руки в правую; он схватил второй и снова бросил, а дальше так и пошло:
бросок, бросок, бросок, захват, бросок и захват, бросок и захват, и мяч
все время был в воздухе, другой падал в ожидающую его руку, а третий ждал
когда его бросят. Валентин сделал три, четыре, пять чередований, прежде
чем осознал трудность того, что делал, и нарушил синхронность мячи
столкнулись и покатились по двору.
- У тебя талант, - пробормотал Слит - явный талант.
Валентин был смущен столкновением мячей, но это почти не имело
значения по сравнению с тем фактом, что он сумел с первой попытки
жонглировать тремя мячами. Он подобрал их и начал снова, а Слит стоял
против него и продолжал серию бросков, которую так и не прерывал. Подражая
стойке и синхронности Слита, Валентин начал бросать, уронил два мяча,
поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не
останавливался. Пять, шесть, семь чередований, десять... а затем он
потерял счет, потому что это уже не выглядело чередованием, а шло
бесконечным процессом. Его сознание как бы расщепилось: одна часть следила
за точностью и аккуратностью бросков и захватов, а другая управляла
взлетом и падением мячей и быстро рассчитывала скорость, угол и темп
спуска. Сканирующая часть его мозга тут же передавала информацию другой
части, управляющей бросками и захватами. Время, казалось, делилось на
бесконечно малые отрезки, Однако же, как ни парадоксально, он не
чувствовал их последовательности; три мяча как бы зафиксировались на своих
местах, один все время в воздухе, два других в руках, и хотя в каждый
момент эти положения занимали разные мячи, это было уже несущественным.
Каждый мяч был всеми. Время - безвременьем. Валентин не двигался, не
бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, а поток этот застыл вне
времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Он вступил
в бесконечность своим расщепленным сознанием, он объединил ее. Он шел к
внутренней природе движения и понял, что движение - иллюзия, а
последовательность - ошибка восприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139