Я
сказал себе, что очень многое в мире нуждается в исправлении, и я должен,
по Божественной воле, участвовать в налаживании. И теперь оно началось.
- Ничего подобного не было.
- Предположим, для примера, что было, - настаивал Делиамбер. -
Допустим, на тебя напали в Тил-омоне, выкинули тебя из твоего тела и
посадили на трон узурпатора. Предположим, что это так. Что ты должен
делать?
- Ничего.
- Как это - ничего?
- Абсолютно ничего, - убежденно сказал Валентин. - Допустим тот, кто
хочет быть Короналем, и будет им. Я думаю, что власть - это болезнь, а
желание править - безумие. Пусть я когда-то жил в Горном Замке, но теперь
меня там нет, и ничто не понуждает меня вернуться туда. Я жонглер, от
добра добра не ищут, и я счастлив. А Корональ счастлив? А Понтификс? Если
меня отшвырнули от власти, то, я считаю, мне повезло. Я бы не хотел снова
взваливать на себя груз.
- Но тебе было предназначено его нести.
- Предназначено? - Валентин засмеялся. - С тем же успехом можно
сказать, что мне было предназначено быть Короналем лишь недолгое время, а
затем уступить место более достойному. К власти рвется только чокнутый, а
я в здравом уме. Правление - это груз и тяжелая работа. Я не принимаю его.
- Примешь, - сказал Делиамбер. - Тебя изменили, ты не был самим
собой. Но тот, кто однажды был Короналем, остается им навсегда. Ты
поправишься и вновь станешь самим собой, Лорд Валентин!
- Не употребляй этот титул!
- Он снова станет твоим, - сказал Делиамбер.
Валентин сердито оттолкнул это предположение. Он взглянул на
Карабеллу; она спала на полу. Он осторожно поднял ее, положил на постель и
прикрыл одеялом, а затем сказал Делиамберу:
- Уже поздно, и за этот вечер было сказано много всяких глупостей. У
меня от этих разговоров трещит голова. Сделай мне то, что ты сделал для
Карабеллы, колдун, дай мне уснуть, и не говори мне больше об
ответственности, которая никогда не лежала на мне и не ляжет. Завтра у нас
выступление, и я хочу отдохнуть перед ним.
- Прекрасно. Ложись в постель.
Валентин лег рядом с Карабеллой. Вруон коснулся его, сначала слегка,
потом с большей силой, и мозг Валентина заволокло туманом. Сон спустился
на него легко, как плотное белое облако.
Хорошо. Хорошо. Он охотно отпустил свое сознание.
Ночью ему снился сон, и сон этот был облачен в яркий блеск, что
безошибочно указывало на послание, и был невообразимо живым.
Он шел по грубой и страшной пурпурной равнине, на которой так часто
бывал в прошлых сновидениях, но теперь он знал, что эта равнина не из
области фантазии, а находится на далеком континенте Суврейл, под
неприкрытым сиянием обнаженного солнца, и трещины в почве - время лета,
когда высыхает вся влага. Безобразно скрученные растения со вздутыми
сероватыми листьями вяло лежали на земле, а другие, колючие, со страшными
угловатыми сочленениями, тянулись вверх. Валентин быстро шел по заре, под
безжалостным ветром: от сухости трескалась кожа. Он торопился во Дворец
Короля Снов, куда его наняли для представления.
Дворец был уже близко. Зловещее, тускло-черное, все в ажурных
башенках и зубчатых портиках здание, такое же колючее и отталкивающее, как
растения в пустыне. Оно куда более походило на тюрьму, чем на дворец - по
крайней мере, снаружи. Внутри же оно было совсем другим: богатое,
спокойное, роскошное, с фонтанами во внутренних двориках, с мягкими
драпировками, с ароматом цветов в воздухе. Слуги поклонились, отвели
Валентина во внутренние комнаты, сняли с него пропыленную одежду, вымыли
его, обтерли мягкими полотенцами, одели в свежую элегантную одежду и
драгоценный плащ, подали холодный шербет, ледяное вино в серебряной чаше,
кусочки незнакомого, очень вкусного мяса, и наконец отвели в громадный
сводчатый тронный зал Короля Снов.
Валентин издали увидел его на троне - Симонан Барджазед, злобная и
непредсказуемая Сила, посылавшая из своей продуваемой ветрами пустыни
страшные послания по всему Маджипуру. Это был тяжеловесный мужчина, без
бороды, с двойным подбородком, с глубоко посаженными глазами, обведенными
темными кругами. Его коротко остриженную голову окружала золотая диадема
его власти - усиливающий мысли аппарат, изобретенный Барджазедом тысячи
лет назад. Слева от Симонана сидел его сын Кристоф, такой же мясистый, как
отец, а справа - сын Минокс, наследник, тощий и отталкивающий, темнокожий
и остролицый, словно обточенный ветрами пустыни.
Король Снов жестом приказал Валентину начинать.
Валентин жонглировал пятнадцатью ножами - тонкими блестящими
стилетами, которые проткнули бы его руки насквозь если бы упали
неправильно, но он легко управлял ими и жонглировал так, как мог только
Слит или Залзан Кавол, виртуозно демонстрируя ловкость. Он стоял
неподвижно, делая чуть заметные движения ладонями и запястьями, и ножи
стремительно взлетали и падали точно в его ожидающие пальцы, снова
взлетали и падали точно в его ожидающие пальцы, снова взлетали и падали, и
дуга, которую они описывали, изменила форму: это был уже не каскад, а
начало горящей звезды - эмблемы Короналя. Острия, летящие в воздухе,
указывали в разные стороны. И вдруг, когда Валентин приближался к вершине
своего представления, ножи замерли на спуске и остановились как раз над
его пальцами, не спустившись в них.
Из-за трона вышел нахмуренный, с жестким взглядом, Барджазед, третий
сын Короля Снов, шагнул к Валентину, легким небрежным жестом смахнул
горящую звезду из ножей в полу своей мантии.
Король Снов насмешливо улыбнулся.
- Ты отличный жонглер, Лорд Валентин. Наконец-то ты нашел себе
подходящее занятие.
- Я Корональ Маджипура, - возразил Валентин.
- Был. Был. Был. Теперь ты бродяга и больше ни на что не годен.
- Лентяй, - сказал Минокс Барджазед.
- Трус, - сказал Кристоф Барджазед.
- Увиливающий от обязанностей, - сказал Доминик Барджазед.
- Твой ранг утрачен, - сказал Король Снов. Твоя должность вакантна.
Уходи. Иди и жонглируй, Валентин-жонглер. Уходи, лодырь. Проваливай,
бродяга.
- Я Корональ Маджипура, твердо повторил Валентин.
- Ты больше не Корональ, возразил Король Снов. Он коснулся руками
диадемы на лбу, и Валентин пошатнулся, будто земля разверзлась под ним, и
упал, а когда снова поднял глаза, увидел, что Доминик Барджазед одет в
зеленый камзол и горностаевую мантию Короналя, и лицо его стало лицом
Лорда Валентина, а из жонглерских ножей, отобранных у Валентина, он сделал
корону, звездную корону Короналя, и его отец Симонан Барджазед возложил ее
на его голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
сказал себе, что очень многое в мире нуждается в исправлении, и я должен,
по Божественной воле, участвовать в налаживании. И теперь оно началось.
- Ничего подобного не было.
- Предположим, для примера, что было, - настаивал Делиамбер. -
Допустим, на тебя напали в Тил-омоне, выкинули тебя из твоего тела и
посадили на трон узурпатора. Предположим, что это так. Что ты должен
делать?
- Ничего.
- Как это - ничего?
- Абсолютно ничего, - убежденно сказал Валентин. - Допустим тот, кто
хочет быть Короналем, и будет им. Я думаю, что власть - это болезнь, а
желание править - безумие. Пусть я когда-то жил в Горном Замке, но теперь
меня там нет, и ничто не понуждает меня вернуться туда. Я жонглер, от
добра добра не ищут, и я счастлив. А Корональ счастлив? А Понтификс? Если
меня отшвырнули от власти, то, я считаю, мне повезло. Я бы не хотел снова
взваливать на себя груз.
- Но тебе было предназначено его нести.
- Предназначено? - Валентин засмеялся. - С тем же успехом можно
сказать, что мне было предназначено быть Короналем лишь недолгое время, а
затем уступить место более достойному. К власти рвется только чокнутый, а
я в здравом уме. Правление - это груз и тяжелая работа. Я не принимаю его.
- Примешь, - сказал Делиамбер. - Тебя изменили, ты не был самим
собой. Но тот, кто однажды был Короналем, остается им навсегда. Ты
поправишься и вновь станешь самим собой, Лорд Валентин!
- Не употребляй этот титул!
- Он снова станет твоим, - сказал Делиамбер.
Валентин сердито оттолкнул это предположение. Он взглянул на
Карабеллу; она спала на полу. Он осторожно поднял ее, положил на постель и
прикрыл одеялом, а затем сказал Делиамберу:
- Уже поздно, и за этот вечер было сказано много всяких глупостей. У
меня от этих разговоров трещит голова. Сделай мне то, что ты сделал для
Карабеллы, колдун, дай мне уснуть, и не говори мне больше об
ответственности, которая никогда не лежала на мне и не ляжет. Завтра у нас
выступление, и я хочу отдохнуть перед ним.
- Прекрасно. Ложись в постель.
Валентин лег рядом с Карабеллой. Вруон коснулся его, сначала слегка,
потом с большей силой, и мозг Валентина заволокло туманом. Сон спустился
на него легко, как плотное белое облако.
Хорошо. Хорошо. Он охотно отпустил свое сознание.
Ночью ему снился сон, и сон этот был облачен в яркий блеск, что
безошибочно указывало на послание, и был невообразимо живым.
Он шел по грубой и страшной пурпурной равнине, на которой так часто
бывал в прошлых сновидениях, но теперь он знал, что эта равнина не из
области фантазии, а находится на далеком континенте Суврейл, под
неприкрытым сиянием обнаженного солнца, и трещины в почве - время лета,
когда высыхает вся влага. Безобразно скрученные растения со вздутыми
сероватыми листьями вяло лежали на земле, а другие, колючие, со страшными
угловатыми сочленениями, тянулись вверх. Валентин быстро шел по заре, под
безжалостным ветром: от сухости трескалась кожа. Он торопился во Дворец
Короля Снов, куда его наняли для представления.
Дворец был уже близко. Зловещее, тускло-черное, все в ажурных
башенках и зубчатых портиках здание, такое же колючее и отталкивающее, как
растения в пустыне. Оно куда более походило на тюрьму, чем на дворец - по
крайней мере, снаружи. Внутри же оно было совсем другим: богатое,
спокойное, роскошное, с фонтанами во внутренних двориках, с мягкими
драпировками, с ароматом цветов в воздухе. Слуги поклонились, отвели
Валентина во внутренние комнаты, сняли с него пропыленную одежду, вымыли
его, обтерли мягкими полотенцами, одели в свежую элегантную одежду и
драгоценный плащ, подали холодный шербет, ледяное вино в серебряной чаше,
кусочки незнакомого, очень вкусного мяса, и наконец отвели в громадный
сводчатый тронный зал Короля Снов.
Валентин издали увидел его на троне - Симонан Барджазед, злобная и
непредсказуемая Сила, посылавшая из своей продуваемой ветрами пустыни
страшные послания по всему Маджипуру. Это был тяжеловесный мужчина, без
бороды, с двойным подбородком, с глубоко посаженными глазами, обведенными
темными кругами. Его коротко остриженную голову окружала золотая диадема
его власти - усиливающий мысли аппарат, изобретенный Барджазедом тысячи
лет назад. Слева от Симонана сидел его сын Кристоф, такой же мясистый, как
отец, а справа - сын Минокс, наследник, тощий и отталкивающий, темнокожий
и остролицый, словно обточенный ветрами пустыни.
Король Снов жестом приказал Валентину начинать.
Валентин жонглировал пятнадцатью ножами - тонкими блестящими
стилетами, которые проткнули бы его руки насквозь если бы упали
неправильно, но он легко управлял ими и жонглировал так, как мог только
Слит или Залзан Кавол, виртуозно демонстрируя ловкость. Он стоял
неподвижно, делая чуть заметные движения ладонями и запястьями, и ножи
стремительно взлетали и падали точно в его ожидающие пальцы, снова
взлетали и падали точно в его ожидающие пальцы, снова взлетали и падали, и
дуга, которую они описывали, изменила форму: это был уже не каскад, а
начало горящей звезды - эмблемы Короналя. Острия, летящие в воздухе,
указывали в разные стороны. И вдруг, когда Валентин приближался к вершине
своего представления, ножи замерли на спуске и остановились как раз над
его пальцами, не спустившись в них.
Из-за трона вышел нахмуренный, с жестким взглядом, Барджазед, третий
сын Короля Снов, шагнул к Валентину, легким небрежным жестом смахнул
горящую звезду из ножей в полу своей мантии.
Король Снов насмешливо улыбнулся.
- Ты отличный жонглер, Лорд Валентин. Наконец-то ты нашел себе
подходящее занятие.
- Я Корональ Маджипура, - возразил Валентин.
- Был. Был. Был. Теперь ты бродяга и больше ни на что не годен.
- Лентяй, - сказал Минокс Барджазед.
- Трус, - сказал Кристоф Барджазед.
- Увиливающий от обязанностей, - сказал Доминик Барджазед.
- Твой ранг утрачен, - сказал Король Снов. Твоя должность вакантна.
Уходи. Иди и жонглируй, Валентин-жонглер. Уходи, лодырь. Проваливай,
бродяга.
- Я Корональ Маджипура, твердо повторил Валентин.
- Ты больше не Корональ, возразил Король Снов. Он коснулся руками
диадемы на лбу, и Валентин пошатнулся, будто земля разверзлась под ним, и
упал, а когда снова поднял глаза, увидел, что Доминик Барджазед одет в
зеленый камзол и горностаевую мантию Короналя, и лицо его стало лицом
Лорда Валентина, а из жонглерских ножей, отобранных у Валентина, он сделал
корону, звездную корону Короналя, и его отец Симонан Барджазед возложил ее
на его голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139