- Когда отплываем? - спросил Валентин.
- Как только все соберемся, - ответил Делиамбер. - Мне сказали, что
кое-кто из наших уже на пути сюда с ближайшего острова.
- Кто?
- Кон, Виноркис, Шанамир, - сказал Залзан Кавол, - и мои братья Ирфон
и Роворн. С ними капитан Гарцвел. Гейбор Херн утонул, я видел его гибель:
его ударило балкой... А о Слите ничего не известно.
Валентин коснулся руки скандара:
- Я скорблю о твоей последней потере.
Залзан Кавол хорошо владел собой.
- Давай лучше порадуемся за тех, кто остался жив, Милорд, - сказал
он.
Ближе к вечеру пришла лодка с соседнего острова. Все выжившие начали
обнимать друг друга, только Гарцвел стоял в стороне, оцепеневший и
растерянный, потирая обрубок руки. Он, казалось, был в шоке. Валентин
протянул ему руки, но Гарцвел упал на колени, коснулся лбом песка и
дрожащими руками сделал знак горящей звезды.
- Милорд... - прошептал он. - Милорд.
Валентин недовольно оглянулся.
- Кто проболтался?
Все молчали, потом Шанамир испуганно сказал:
- Я, Милорд. Я не хотел ничего плохого. Скандар так переживал потерю
своего корабля... Я хотел утешить его и сказал, кто был его пассажир, и
сказал, что капитан войдет в историю Маджипура через твое путешествие с
ним. Это было до того, как мы узнали, что ты жив. Милорд, я не хотел
ничего плохого! - губы мальчика дрожали.
- Ничего плохого и нет. Я прощаю тебя, Гарцвел!
Испуганный драконский капитан скорчился у ног Валентина.
- Встань, Гарцвел, иначе я не могу с тобой разговаривать...
- Милорд...
- Вставай. Ну, пожалуйста, встань!
Скандар ошалело посмотрел на Валентина.
- Ты сказал - пожалуйста?
Валентин засмеялся.
- Я видно, забыл привычки власти. Ладно: встань! Я приказываю!
Гарцвел, дрожа, поднялся. У него был жалкий вид, у этого маленького
трехрукого скандара с потускневшим, запачканным песком мехом, удрученным
лицом.
- Я принес тебе несчастье, а тебе только этого не хватало. Прими мои
извинения. Если судьба снова улыбнется мне, я исправлю беду, причиненную
тебе. Я тебе это обещаю. Что ты думаешь делать сейчас? Соберешь свою
команду и вернешься в Пилиплок?
Гарцвел с несчастным видом покачал головой.
- Я не могу вернуться. У меня нет корабля, нет репутации, нет денег.
Я потерял все и никогда не восстановлю потерю. Мои люди свободны от
контракта с тех пор, как "Бренгалин" затонул. Теперь я один. И разорен.
- Тогда пойдем с нами на Остров Леди, Гарцвел.
- Как, Милорд?
- Мы не можем остаться здесь. Я думаю, островитяне предпочли бы не
иметь поселенцев, и здешний климат не годится для скандаров. И, я думаю,
драконий охотник не может стать рыбаком: он будет страдать всякий раз,
забрасывая сеть. Поедем с нами. Если мы не уйдем дальше Острова, ты,
может, найдешь успокоение в службе Леди. Если же мы продолжим путь, тебе
будет честь, когда мы поднимемся на Замковую Гору. Что скажешь, Гарцвел?
- Мне страшно быть с тобой рядом. Милорд.
- Разве я такой страшный? Разве у меня драконья пасть? Посмотри на
других, что-то они не зеленеют от страха. - Валентин хлопнул капитана по
плечу и обернулся к Залзану Каволу. - Никто не заменит тебе погибшего
брата, но я даю тебе хотя бы компаньона твоей расы. А теперь - не начать
ли нам готовиться к отъезду? До Острова еще много дней пути.
Через час Залзан Кавол договорился, что утром их повезут на восток. В
этот вечер гостеприимные островитяне устроили им роскошный пир с холодным
зеленым вином, сладкими сочными фруктами и изысканным свежим мясом
морского дракона. От этого последнего блюда Валентина стало тошнить, и он
было уже отодвинул его в сторону, но увидел, что Лизамон жует так, словно
ей вовек уже не видать мяса. В качестве упражнения в самоконтроле он
решился силой проглотить кусок, но вкус был так неотразим, что Валентин
сразу же отказался от всех неприятных мыслей, связанных с морскими
драконами.
Пока они ели, солнце село и быстро стемнело, как всегда в тропиках.
По небу шли дрожащие тона янтарного, фиолетового, красного и золотого. Да,
благословенные острова, подумал Валентин, исключительно радостное место
даже для этой планеты, где большинство мест - счастливые и полные жизни.
Население, кажется, было в основном однородное - красивый длинноногий
народ человеческой расы, с густыми золотистыми волосами и гладкой,
медового цвета кожей. Встречались, правда, и вруоны, и даже гейроги, а
Делиамбер сказал, что на других островах народ разных рас. По его словам,
островитяне почти не соприкасаются с континентами, живут своей жизнью и
мало чего знают о делах большого мира. Когда Валентин спросил одну из
хозяек, проезжал ли мимо них Лорд Валентин Корональ из своего вояжа по
Зимролу, она взглянула на него и простодушно спросила:
- А разве Корональ не Лорд Вориакс?
- Нет. Я слышал, что он умер года два назад, - сказал кто-то из
островитян, и это было воспринято за столом как новость.
Эту ночь Карабелла провела в коттедже Валентина. Они долго стояли на
веранде, глядя на яркое белое отражение лунного света, идущее через море к
далекому Пилиплоку. Валентин думал о морских драконах, пасущихся в этом
море, о чудовище, в брюхе которого он побывал, о двух своих пропавших
товарищах - Гейборе Херне и Слите. Какое большое путешествие, думал он,
вспоминая Пидруд, Долорн, Мазадон, Илиривойн, Ни-мойю, бегство через лес,
пороги Стейча, холодность драконских капитанов, взгляд дракона, крушившего
судно бедняги Гарцвела. Великое путешествие, многие тысячи миль, и сколько
их еще осталось пройти, прежде чем он получит ответы на вопросы,
затопившие его душу.
Карабелла прислонилась к нему и молчала. Ее отношение к нему все
время изменялось и теперь стало смесью страха и любви, уважения и
непочтительности, потому что она принимала и почитала его как Короналя, но
не забывала о его простоте, наивности, неведении - качества, которые он до
сих пор не утратил. В смысле повседневных отношений с миром она была куда
компетентнее, и это окрашивало ее взгляд на него, она видела в нем нечто
пугающее и одновременно ребячливое. Он понимал это и не видел выхода, хотя
фрагменты его прежнего "я" и воспитания с каждым днем возвращались, но
большая часть его прежней личности все еще оставалась недоступной ему,
поэтому он частично был Валентином-простодушным, Валентином-скитальцем,
Валентином-жонглером. Темная фигура Лорда Валентина, которым он был
когда-то и, может быть, станет снова, была скрыта глубоко в его разуме
субстратом, редко действующим, но отнюдь не несведущим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139