Казалось бы, после событий дня ему
должно было присниться жонглирование, но нет: он снова оказался на
пурпурной равнине - смущающий признак, ибо маджипурцы с детства знали, что
повторяющиеся сны имеют исключительное значение, чаще всего плохое. Леди
редко посылает повторные сны, но Король часто практикует это. И опять сон
был фрагментарным. В небе парили насмехающиеся лица. Водовороты пурпурного
песка кружились на тропе. Из земли вырастали шипы. Все содержало угрозу,
дурное предзнаменование. Но сон не имел ни действующих лиц, ни событий. Он
только предвещал зловещее.
Мир сна уступил место миру рассвета. На этот раз Валентин проснулся
первым. Шанамир рядом блаженно посапывал. Слит свернулся, как змея, в
дальнем конце. Рядом с ним Карабелла улыбалась во сне. Скандары, видимо,
спали в другой комнате; из чужаков здесь были только два глыбообразных
хьорта и трио вруонов, свернувшихся в трудно различимый клубок рук и ног.
Валентин достал из чемоданчика Карабеллы три жонглерских мяча и вышел в
туманный рассвет заострить свою расцветающую ловкость.
Слит, появившийся часом позже, застал его за этим занятием и
всплеснул руками:
- У тебя прямо-таки страсть, друг! Ты жонглируешь, как одержимый. Но
не утомляйся чрезмерно. Сегодня мы будем учить тебя более сложным вещам.
Утренний урок состоял из вариаций основного положения. Теперь
Валентин упражнялся в воздухе в трюке как бросать мячи, чтобы один все
время был в пространстве, и он овладел им, добившись за полдня контроля
над техникой, хотя Карабелла говорила, что это требует многих дней
практики - его заставляли ходить, бегать, поворачиваться и даже прыгать.
Он жонглировал тремя мячами, поднимаясь и спускаясь по лестнице.
Жонглировал, присев на корточки, жонглировал, стоя на одной ноге, как
важная чихорн-птица с болот Зимра. Он жонглировал, опускаясь на колени.
Теперь он был абсолютно уверен в гармонии глаза и руки, а все то, что
делало остальное его тело, никак не влияло на жонглирование.
Днем Слит учил его новым хитростям: бросать мяч из-за спины, из-под
ноги, жонглировать со скрещенными руками. Карабелла учила его бросать мяч
в стенку и мягко переводить его возвращение в полет, и как посылать мяч из
одной руки в другую и тут же отправлять его обратно тыльной стороной
кисти, вместо того, чтобы ловить и бросать. Все это он быстро усвоил.
Карабелла и Слит не осыпали его комплиментами - постоянно хвалить не
годится - но он замечал, как часто они изумленно переглядывались, и это
было ему приятно.
Скандары жонглировали в другой части двора, репетируя то, что они
покажут на параде, - чудеса с серпами, ножами и горящими факелами.
Валентин мельком взглянул на них и восхитился работой этих четвероруких
существ. Но в основном он был сосредоточен на собственной тренировке.
Так прошел Морской День. На четвертый день его стали учить
жонглировать дубинками вместо мячей. Это было сложно, потому что, хотя
принципы были в основном теми же, дубинки были больше и менее удобны, и
Валентину приходилось бросать их выше, чтобы иметь время сделать захват.
Он начал с одной дубинки, перебрасывая ее из руки в руку. Карабелла
указывала, как держать дубинку, как бросать и как ловить, и он делал, как
она говорила и скоро освоил.
- Теперь возьми, - сказала она, - в левую руку два мяча, а в правую -
дубинку.
Сначала его смущала разница в массе и скорости, но не надолго, и
после этого были две дубинки в правой руке и один мяч в левой, а к вечеру
четвертого дня он уже работал с тремя дубинками, и, хотя запястья болели и
глаза стягивало от напряжения, работал и работал, не желая и почти не имея
возможности остановиться.
Вечером он спросил:
- Когда я научусь перебрасываться дубинками с другими жонглерами?
Карабелла улыбнулась.
- Позже. После парада, когда мы пойдем на восток через деревни.
- Я мог бы сделать это и сейчас.
- Сейчас не время. Ты показал чудеса, но есть границы тому, что ты
можешь усвоить за три дня. Если бы мы стали жонглировать на параде с
новичком, нам пришлось бы опуститься до твоего уровня, и Короналю будет от
этого мало радости.
Он признал справедливость ее слов, однако мечтал о том времени, когда
он примет участие во взаимной игре жонглеров, будет перебрасываться с ними
дубинками, ножами и факелами, как член единого общества из многих душ.
Ночью Четвертого дня шел дождь, необычно затяжной для субтропического
лета Пидруда, где короткие ливни были правилом, и утром Пятого дня двор
был мокрым, как губка, и трудным для ног. Но небо было чистое, солнце
жаркое и яркое.
Шанамир, болтавшийся по городу во время тренировок Валентина,
рассказывал, что подготовка к великолепному параду идет полным ходом.
- Повсюду ленты и флаги, - говорил он, стоя на безопасном расстоянии,
когда Валентин с утра начал разминку с тремя дубинками, - и знамена с
горящей звездой, их выставили вдоль дороги от ворот Фалкинкипа до Ворот
Дракона, а от Дракона вдоль всего порта, как я слышал, на много миль
украшений, даже золотые ткани и зеленая роспись по дороге. Говорят, все
это стоит не одну тысячу реалов.
- А кто платит? - спросил Валентин.
- Как кто? Народ Пидруда, - сказал удивленный мальчик. - Кто же еще?
Ни-мойя? Велатис?
- Я бы сказал - пусть Корональ платит за свой фестиваль.
- А чьими деньгами он будет платить. Налогом со всего мира? Зачем бы
городам Алханрола платить за фестиваль в Зимроле? Кроме того, это честь -
принимать Короналя! Пидруд охотно платит. Послушай, как ты умудряешься
бросать дубинку и хватать ее в то же самое время и той же рукой?
- Бросок раньше, дружище. Но только чуть-чуть раньше. Смотри
внимательно.
- Смотрю. И все-таки не могу представить себе этого.
- Когда у нас будет время - как кончится парад - я покажу тебе, как
это делается.
- Куда мы пойдем отсюда?
- Не знаю. На восток, говорила Карабелла. Мы пойдем в любое место,
где ярмарка, карнавал или фестиваль и где наймут жонглеров.
- А я тоже стану жонглером, Валентин?
- Если захочешь. Я думал, ты хочешь идти в море.
- Я и в самом деле хочу путешествовать, - сказал Шанамир, - но не
обязательно по морю. Я не хочу возвращаться в Фалкинкип. Восемнадцать
часов в день в стойлах, в заботе о животных - нет, это не для меня, хватит
уж! Ты знаешь, в ту ночь, как я покинул дом, я видел во сне, что научился
летать. Это был сон от Леди, Валентин, я сразу понял, а полет означает,
что я пойду туда, куда надеялся. Когда ты сказал Залзану Каволу, чтобы он
взял меня, если хочет иметь тебя, я затрясся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
должно было присниться жонглирование, но нет: он снова оказался на
пурпурной равнине - смущающий признак, ибо маджипурцы с детства знали, что
повторяющиеся сны имеют исключительное значение, чаще всего плохое. Леди
редко посылает повторные сны, но Король часто практикует это. И опять сон
был фрагментарным. В небе парили насмехающиеся лица. Водовороты пурпурного
песка кружились на тропе. Из земли вырастали шипы. Все содержало угрозу,
дурное предзнаменование. Но сон не имел ни действующих лиц, ни событий. Он
только предвещал зловещее.
Мир сна уступил место миру рассвета. На этот раз Валентин проснулся
первым. Шанамир рядом блаженно посапывал. Слит свернулся, как змея, в
дальнем конце. Рядом с ним Карабелла улыбалась во сне. Скандары, видимо,
спали в другой комнате; из чужаков здесь были только два глыбообразных
хьорта и трио вруонов, свернувшихся в трудно различимый клубок рук и ног.
Валентин достал из чемоданчика Карабеллы три жонглерских мяча и вышел в
туманный рассвет заострить свою расцветающую ловкость.
Слит, появившийся часом позже, застал его за этим занятием и
всплеснул руками:
- У тебя прямо-таки страсть, друг! Ты жонглируешь, как одержимый. Но
не утомляйся чрезмерно. Сегодня мы будем учить тебя более сложным вещам.
Утренний урок состоял из вариаций основного положения. Теперь
Валентин упражнялся в воздухе в трюке как бросать мячи, чтобы один все
время был в пространстве, и он овладел им, добившись за полдня контроля
над техникой, хотя Карабелла говорила, что это требует многих дней
практики - его заставляли ходить, бегать, поворачиваться и даже прыгать.
Он жонглировал тремя мячами, поднимаясь и спускаясь по лестнице.
Жонглировал, присев на корточки, жонглировал, стоя на одной ноге, как
важная чихорн-птица с болот Зимра. Он жонглировал, опускаясь на колени.
Теперь он был абсолютно уверен в гармонии глаза и руки, а все то, что
делало остальное его тело, никак не влияло на жонглирование.
Днем Слит учил его новым хитростям: бросать мяч из-за спины, из-под
ноги, жонглировать со скрещенными руками. Карабелла учила его бросать мяч
в стенку и мягко переводить его возвращение в полет, и как посылать мяч из
одной руки в другую и тут же отправлять его обратно тыльной стороной
кисти, вместо того, чтобы ловить и бросать. Все это он быстро усвоил.
Карабелла и Слит не осыпали его комплиментами - постоянно хвалить не
годится - но он замечал, как часто они изумленно переглядывались, и это
было ему приятно.
Скандары жонглировали в другой части двора, репетируя то, что они
покажут на параде, - чудеса с серпами, ножами и горящими факелами.
Валентин мельком взглянул на них и восхитился работой этих четвероруких
существ. Но в основном он был сосредоточен на собственной тренировке.
Так прошел Морской День. На четвертый день его стали учить
жонглировать дубинками вместо мячей. Это было сложно, потому что, хотя
принципы были в основном теми же, дубинки были больше и менее удобны, и
Валентину приходилось бросать их выше, чтобы иметь время сделать захват.
Он начал с одной дубинки, перебрасывая ее из руки в руку. Карабелла
указывала, как держать дубинку, как бросать и как ловить, и он делал, как
она говорила и скоро освоил.
- Теперь возьми, - сказала она, - в левую руку два мяча, а в правую -
дубинку.
Сначала его смущала разница в массе и скорости, но не надолго, и
после этого были две дубинки в правой руке и один мяч в левой, а к вечеру
четвертого дня он уже работал с тремя дубинками, и, хотя запястья болели и
глаза стягивало от напряжения, работал и работал, не желая и почти не имея
возможности остановиться.
Вечером он спросил:
- Когда я научусь перебрасываться дубинками с другими жонглерами?
Карабелла улыбнулась.
- Позже. После парада, когда мы пойдем на восток через деревни.
- Я мог бы сделать это и сейчас.
- Сейчас не время. Ты показал чудеса, но есть границы тому, что ты
можешь усвоить за три дня. Если бы мы стали жонглировать на параде с
новичком, нам пришлось бы опуститься до твоего уровня, и Короналю будет от
этого мало радости.
Он признал справедливость ее слов, однако мечтал о том времени, когда
он примет участие во взаимной игре жонглеров, будет перебрасываться с ними
дубинками, ножами и факелами, как член единого общества из многих душ.
Ночью Четвертого дня шел дождь, необычно затяжной для субтропического
лета Пидруда, где короткие ливни были правилом, и утром Пятого дня двор
был мокрым, как губка, и трудным для ног. Но небо было чистое, солнце
жаркое и яркое.
Шанамир, болтавшийся по городу во время тренировок Валентина,
рассказывал, что подготовка к великолепному параду идет полным ходом.
- Повсюду ленты и флаги, - говорил он, стоя на безопасном расстоянии,
когда Валентин с утра начал разминку с тремя дубинками, - и знамена с
горящей звездой, их выставили вдоль дороги от ворот Фалкинкипа до Ворот
Дракона, а от Дракона вдоль всего порта, как я слышал, на много миль
украшений, даже золотые ткани и зеленая роспись по дороге. Говорят, все
это стоит не одну тысячу реалов.
- А кто платит? - спросил Валентин.
- Как кто? Народ Пидруда, - сказал удивленный мальчик. - Кто же еще?
Ни-мойя? Велатис?
- Я бы сказал - пусть Корональ платит за свой фестиваль.
- А чьими деньгами он будет платить. Налогом со всего мира? Зачем бы
городам Алханрола платить за фестиваль в Зимроле? Кроме того, это честь -
принимать Короналя! Пидруд охотно платит. Послушай, как ты умудряешься
бросать дубинку и хватать ее в то же самое время и той же рукой?
- Бросок раньше, дружище. Но только чуть-чуть раньше. Смотри
внимательно.
- Смотрю. И все-таки не могу представить себе этого.
- Когда у нас будет время - как кончится парад - я покажу тебе, как
это делается.
- Куда мы пойдем отсюда?
- Не знаю. На восток, говорила Карабелла. Мы пойдем в любое место,
где ярмарка, карнавал или фестиваль и где наймут жонглеров.
- А я тоже стану жонглером, Валентин?
- Если захочешь. Я думал, ты хочешь идти в море.
- Я и в самом деле хочу путешествовать, - сказал Шанамир, - но не
обязательно по морю. Я не хочу возвращаться в Фалкинкип. Восемнадцать
часов в день в стойлах, в заботе о животных - нет, это не для меня, хватит
уж! Ты знаешь, в ту ночь, как я покинул дом, я видел во сне, что научился
летать. Это был сон от Леди, Валентин, я сразу понял, а полет означает,
что я пойду туда, куда надеялся. Когда ты сказал Залзану Каволу, чтобы он
взял меня, если хочет иметь тебя, я затрясся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139