будто
он вообще не существовал до вчерашнего дня. И даже мудрость сна теперь от
него скрыта.
Он снова уснул, и ничто не тревожило его сна, кроме недолгого, но
шумного дождя и снов он больше не видел. Его разбудил свет, теплый
золотисто-зеленый свет, льющийся с дальнего конца узкого длинного холла.
Дверь была открыта. Шанамира не было. Кроме Валентина, в комнате спали еще
двое.
Валентин встал, потянулся, размял руки и ноги и вышел во двор,
чувствуя себя бодрым, энергичным, готовым ко всему, что принес ему день.
Утренний воздух был плотным и влажным, но теплым и ярким, и ночной туман
исчез. С чистого неба шел жар летнего солнца. Во дворе росли три больших
вьющихся лозы, по одной на каждой стене; их искривленные стволы были шире
человеческой талии, глянцевитые лопатообразные листья имели глубокий
бронзовый оттенок, а молодая поросль - светло-красный. Лозы были усыпаны
ярко-розовыми цветами, похожими на маленькие трубы, но кроме цветов, на
них были также и созревающие плоды - тяжелые бело-голубые ягоды, блестящие
от влаги. Валентин сорвал одну ягоду и съел сладкая, с привкусом молодого
вина. Он съел вторую, потянулся за третьей, но передумал.
Обойдя двор, он заглянул в стойла и увидел животных Шанамира,
спокойно жующих солому, но самого Шанамира не было. Наверное, убежал по
делам. До Валентина донесся запах жаренной рыбы, и он сразу почувствовал
голод. Он открыл расшатанную дверь и оказался на кухне, где маленький
усталый человек готовил завтрак для дюжины постояльцев различных рас. Он
без интереса взглянул на Валентина.
- Я опоздал к завтраку? - мягко спросил Валентин.
- Садись. Рыба и пиво. Тридцать весовых единиц.
Валентин нашел монету в полкроны и положил на плиту. Повар дал ему
несколько медяков сдачи и бросил второй кусок рыбного филе на сковородку.
Валентин сел у стены. Несколько завтракавших собрались уходить. Стройная
гибкая женщина задержалась перед Валентином.
- Пиво в этом кувшине, - сказала она. - Обслуживай себя сам.
- Спасибо, - сказал Валентин, но она уже вышла.
Он налил полную кружку. Пиво было грубое, с резким привкусом. Через
минуту он получил рыбу, зажаренную до хруста, вкусную. Он быстро съел ее.
- Еще, - сказал он повару, который мрачно посмотрел на него, но
уступил.
Валентин заметил, что сидящий за соседним столиком хьорт, толстый, с
раздутым лицом, пепельно рябой кожей и большими выпуклыми глазами,
внимательно разглядывает его. Это странное наблюдение было неприятно
Валентину. Через некоторое время он быстро взглянул на хьорта. Тот
заморгал и отвел глаза.
Через несколько минут хьорт снова повернулся к Валентину и спросил:
- Только что прибыл?
- Ночью.
- Надолго?
- До конца фестиваля, во всяком случае, - ответил Валентин.
В этом хьорте было что-то, что инстинктивно не нравилось Валентину.
Может быть, просто его внешний вид, поскольку Валентин находил хьортов
непривлекательными, грубыми и надменными созданиями. Конечно, это было
нехорошо: ведь хьорты не виноваты, что так выглядят, и люди, наверное, им
тоже кажутся неприятными, тонкими существами с отвратительно гладкой
кожей.
Еще, возможно, Валентину не нравилось, вторжение в его жизнь -
разглядывание, вопросы. А может, и то, что хьорт был слишком размалеван
оранжевой краской. Но, так или иначе, он вызывал у Валентина чувство
тошноты и беспокойства.
Но ему было стыдно за такие предрассудки и не хотелось казаться
необщительным, поэтому он заставил себя улыбнуться и сказал:
- Меня зовут Валентин. Я из Ни-мойи.
- Далеко заехал, - сказал хьорт, шумно прожевывая пищу.
- Ты живешь неподалеку?
- Чуть к югу от Пидруда. Звать Виноркис. - Он нервно резал пищу, а
через минуту снова переключил внимание на Валентина, пристально
уставившись на него своими рыбьими глазами. - Ты путешествуешь вместе с
этим мальчиком?
- Нет. Я встретился с ним по пути в Пидруд.
Хьорт кивнул.
- После фестиваля вернешься в Ни-мойю?
Поток вопросов начал надоедать, но Валентин все же не хотел быть
невежливым даже перед такой невежливостью хьорта.
- Еще не знаю, - ответил он.
- Значит, думаешь остаться здесь?
Валентин пожал плечами.
- Я вообще ничего не планирую.
- М-мм, сказал хьорт, - хороший образ жизни.
Из-за гнусавой интонации хьорта трудно было понять, с одобрением это
сказано или с саркастическим осуждением. Но Валентина это мало беспокоило.
Он уже достаточно выполнил свои общественные обязанности, решил он и
замолчал. У хьорта, по-видимому, хватило ума не говорить больше. Он
покончил с завтраком, со скрипом отодвинул стул и неуклюже, как все
хьорты, поплелся к двери, сказав:
- Иди теперь на рыночную площадь. Оглядись там.
Валентин вышел во двор, где теперь шла странная игра. У дальней стены
стояли восемь фигур и перебрасывались кинжалами. Шестеро были скандарами,
крупными косматыми существами с четырьмя руками и грубой серой кожей, а
двое - людьми. Валентин видел их за завтраком, когда вошел на кухню -
стройная, гибкая женщина, с темными волосами и худой мужчина со строгим
взглядом удивительно белой кожей и длинными белыми волосами. Кинжалы
летели с ошеломляющей быстротой, сверкая в утреннем солнце, все лица были
зловеще сосредоточены. Никто ни разу не уронил кинжала, никто не схватился
за его острие, и Валентин даже не мог сосчитать, сколько кинжалов носилось
взад и вперед: все они, казались, постоянно бросались и хватались, все
руки были заняты, и все больше оружия летало в воздухе. Жонглеры, подумал
он, тренируются, готовясь к выступлению на фестивале.
Скандары, четверорукие и тяжеловесные, проявляли чудеса координации,
но мужчина и женщина не уступали им и жонглировали столь же искусно.
Валентин стоял на безопасном расстоянии, зачарованно следя за летающими
кинжалами.
Затем один скандар хрюкнул:
- Хоп!
И рисунок сменился: шесть чужаков начали бросать кинжалы только друг
другу, удваивая и вновь удваивая интенсивность, с которой они действовали,
а двое людей отошли в сторону. Девушка ухмыльнулась Валентину:
- Эй, давай с нами!
- Что?
- Играть с нами! - глаза ее лукаво блеснули.
- Опасная, я бы сказал, игра.
- Все хорошие игры опасны. Лови! - и она без предупреждения бросила
ему кинжал. - Как тебя звать, парень?
- Валентин, - выдохнул он и отчаянно схватил кинжал за рукоятку,
когда тот пролетел мимо его уха.
- Хорошо схватил, сказал беловолосый. - А ну-ка этот!
Он тоже метнул кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
он вообще не существовал до вчерашнего дня. И даже мудрость сна теперь от
него скрыта.
Он снова уснул, и ничто не тревожило его сна, кроме недолгого, но
шумного дождя и снов он больше не видел. Его разбудил свет, теплый
золотисто-зеленый свет, льющийся с дальнего конца узкого длинного холла.
Дверь была открыта. Шанамира не было. Кроме Валентина, в комнате спали еще
двое.
Валентин встал, потянулся, размял руки и ноги и вышел во двор,
чувствуя себя бодрым, энергичным, готовым ко всему, что принес ему день.
Утренний воздух был плотным и влажным, но теплым и ярким, и ночной туман
исчез. С чистого неба шел жар летнего солнца. Во дворе росли три больших
вьющихся лозы, по одной на каждой стене; их искривленные стволы были шире
человеческой талии, глянцевитые лопатообразные листья имели глубокий
бронзовый оттенок, а молодая поросль - светло-красный. Лозы были усыпаны
ярко-розовыми цветами, похожими на маленькие трубы, но кроме цветов, на
них были также и созревающие плоды - тяжелые бело-голубые ягоды, блестящие
от влаги. Валентин сорвал одну ягоду и съел сладкая, с привкусом молодого
вина. Он съел вторую, потянулся за третьей, но передумал.
Обойдя двор, он заглянул в стойла и увидел животных Шанамира,
спокойно жующих солому, но самого Шанамира не было. Наверное, убежал по
делам. До Валентина донесся запах жаренной рыбы, и он сразу почувствовал
голод. Он открыл расшатанную дверь и оказался на кухне, где маленький
усталый человек готовил завтрак для дюжины постояльцев различных рас. Он
без интереса взглянул на Валентина.
- Я опоздал к завтраку? - мягко спросил Валентин.
- Садись. Рыба и пиво. Тридцать весовых единиц.
Валентин нашел монету в полкроны и положил на плиту. Повар дал ему
несколько медяков сдачи и бросил второй кусок рыбного филе на сковородку.
Валентин сел у стены. Несколько завтракавших собрались уходить. Стройная
гибкая женщина задержалась перед Валентином.
- Пиво в этом кувшине, - сказала она. - Обслуживай себя сам.
- Спасибо, - сказал Валентин, но она уже вышла.
Он налил полную кружку. Пиво было грубое, с резким привкусом. Через
минуту он получил рыбу, зажаренную до хруста, вкусную. Он быстро съел ее.
- Еще, - сказал он повару, который мрачно посмотрел на него, но
уступил.
Валентин заметил, что сидящий за соседним столиком хьорт, толстый, с
раздутым лицом, пепельно рябой кожей и большими выпуклыми глазами,
внимательно разглядывает его. Это странное наблюдение было неприятно
Валентину. Через некоторое время он быстро взглянул на хьорта. Тот
заморгал и отвел глаза.
Через несколько минут хьорт снова повернулся к Валентину и спросил:
- Только что прибыл?
- Ночью.
- Надолго?
- До конца фестиваля, во всяком случае, - ответил Валентин.
В этом хьорте было что-то, что инстинктивно не нравилось Валентину.
Может быть, просто его внешний вид, поскольку Валентин находил хьортов
непривлекательными, грубыми и надменными созданиями. Конечно, это было
нехорошо: ведь хьорты не виноваты, что так выглядят, и люди, наверное, им
тоже кажутся неприятными, тонкими существами с отвратительно гладкой
кожей.
Еще, возможно, Валентину не нравилось, вторжение в его жизнь -
разглядывание, вопросы. А может, и то, что хьорт был слишком размалеван
оранжевой краской. Но, так или иначе, он вызывал у Валентина чувство
тошноты и беспокойства.
Но ему было стыдно за такие предрассудки и не хотелось казаться
необщительным, поэтому он заставил себя улыбнуться и сказал:
- Меня зовут Валентин. Я из Ни-мойи.
- Далеко заехал, - сказал хьорт, шумно прожевывая пищу.
- Ты живешь неподалеку?
- Чуть к югу от Пидруда. Звать Виноркис. - Он нервно резал пищу, а
через минуту снова переключил внимание на Валентина, пристально
уставившись на него своими рыбьими глазами. - Ты путешествуешь вместе с
этим мальчиком?
- Нет. Я встретился с ним по пути в Пидруд.
Хьорт кивнул.
- После фестиваля вернешься в Ни-мойю?
Поток вопросов начал надоедать, но Валентин все же не хотел быть
невежливым даже перед такой невежливостью хьорта.
- Еще не знаю, - ответил он.
- Значит, думаешь остаться здесь?
Валентин пожал плечами.
- Я вообще ничего не планирую.
- М-мм, сказал хьорт, - хороший образ жизни.
Из-за гнусавой интонации хьорта трудно было понять, с одобрением это
сказано или с саркастическим осуждением. Но Валентина это мало беспокоило.
Он уже достаточно выполнил свои общественные обязанности, решил он и
замолчал. У хьорта, по-видимому, хватило ума не говорить больше. Он
покончил с завтраком, со скрипом отодвинул стул и неуклюже, как все
хьорты, поплелся к двери, сказав:
- Иди теперь на рыночную площадь. Оглядись там.
Валентин вышел во двор, где теперь шла странная игра. У дальней стены
стояли восемь фигур и перебрасывались кинжалами. Шестеро были скандарами,
крупными косматыми существами с четырьмя руками и грубой серой кожей, а
двое - людьми. Валентин видел их за завтраком, когда вошел на кухню -
стройная, гибкая женщина, с темными волосами и худой мужчина со строгим
взглядом удивительно белой кожей и длинными белыми волосами. Кинжалы
летели с ошеломляющей быстротой, сверкая в утреннем солнце, все лица были
зловеще сосредоточены. Никто ни разу не уронил кинжала, никто не схватился
за его острие, и Валентин даже не мог сосчитать, сколько кинжалов носилось
взад и вперед: все они, казались, постоянно бросались и хватались, все
руки были заняты, и все больше оружия летало в воздухе. Жонглеры, подумал
он, тренируются, готовясь к выступлению на фестивале.
Скандары, четверорукие и тяжеловесные, проявляли чудеса координации,
но мужчина и женщина не уступали им и жонглировали столь же искусно.
Валентин стоял на безопасном расстоянии, зачарованно следя за летающими
кинжалами.
Затем один скандар хрюкнул:
- Хоп!
И рисунок сменился: шесть чужаков начали бросать кинжалы только друг
другу, удваивая и вновь удваивая интенсивность, с которой они действовали,
а двое людей отошли в сторону. Девушка ухмыльнулась Валентину:
- Эй, давай с нами!
- Что?
- Играть с нами! - глаза ее лукаво блеснули.
- Опасная, я бы сказал, игра.
- Все хорошие игры опасны. Лови! - и она без предупреждения бросила
ему кинжал. - Как тебя звать, парень?
- Валентин, - выдохнул он и отчаянно схватил кинжал за рукоятку,
когда тот пролетел мимо его уха.
- Хорошо схватил, сказал беловолосый. - А ну-ка этот!
Он тоже метнул кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139